Мой леший (СИ) - "Златовласка с косичками" - Страница 2

— Что такое, что такое? — всполошённо забормотал пушистик, застыв на пороге и переводя взгляд с Тима на Мишку. — Что вам надо, что надо?

У него был звонкий, почти детский голосок. И явная склонность повторять слова по два раза.

— Думаю, ты отлично знаешь, что нам надо, — фыркнул Тим. — Веди туда, куда обязан. И не вздумай врать, я постучал три раза — это был приказ, которого ты не можешь ослушаться. Так что вперёд.

— Не хочу, не хочу.

Пушистик затряс кудрявой головой. Он выражал протест всем своим видом, но даже не пытался сбежать — очевидно, и впрямь не в силах противиться силе приказа. Неохотно переступив порог, проводник издал сокрушенный вздох и покорно затопал через поляну. В направлении, куда не так давно убежала хохотушка.

— Вот и молодец, — довольно усмехнулся Тим. Он пошел следом, ловко обходя колючие кусты и смахивая с пути разлапистые ветки, которые стали появляться всё чаще, стоило им пройти поляну и углубиться в лес. Однако вместо того, чтобы поглядывать на маленького проводника и держать его в поле зрения, леший косился на Мишку.

— Не хочешь сказать, как тебя зовут? — вдруг спросил он, заставив парня споткнуться от неожиданности. — И меня заодно. А то мне до сих пор кажется, что наше знакомство не задалось.

— Оно с первого раза не задалось, — пробормотал Мишка, останавливаясь на секунду и отряхивая с подошвы кусок коряги. В этом лесу даже гнилые корни были не такие, как обычно. Не спеша рассыпаться трухой, они разлетались на ровные аккуратные щепки, поблёскивающие золотистыми искорками в зелёном полумраке. — Меня зовут Мишка. А ты — Тим.

— Очень, очень приятно.

Леший окатил его очередным пристальным взглядом и хитро сощурился.

— Начало есть, хотя нам ещё предстоит многое наверстать. Почему хохотушка пыталась меня прирезать?

— Она напала на меня, а ты её оттолкнул и угодил под удар. Мы были вместе и…

Мишка осёкся и вспыхнул, не зная, стоит ли продолжать. В его памяти промелькнула яркая картинка. Их с Тимом переплетенные тела, охваченные жарким и жадным пламенем, отметающим в сторону здравый смысл и переплавляющим старые обиды в новое и весьма странное чувство, разбираться в котором было сейчас не время и не место.

— Так я тебя спас? А говоришь, не приятели.

Тим заухмылялся широко и очень знакомо. Было заметно, что он явно собирается продолжить свои расспросы, но в этот момент проводник нырнул под навес плотных веток, спускающихся до самой земли. Здесь, у подножия нескольких гигантских деревьев, сплетённых вместе, в самом центре необъятных стволов, не уступающих по размерам среднему дому, темнела узкая нора. Судя по всему, она уводила в недра деревьев-великанов или ещё дальше, в глубину подземных пещер.

Проводник, не оглядываясь, прошмыгнул вперёд и исчез в чёрном проёме. Тим успел подойти раньше Мишки и тоже не медлил. Однако прежде чем шагнуть в темноту, он оглянулся и кивнул парню.

— Пошли посмотрим, что там.

Они нырнули вглубь деревянного исполина. Проём, который на первый взгляд выглядел узким и тесным, оказался достаточно широким. Даже Тиму с его немаленьким ростом не приходилось наклоняться. Несколько секунд они продвигались в полутьме, разбавляемой слабым светом, источник которого находился где-то впереди. Проводника не было видно. Он успел прошмыгнуть первым и наверняка уже предупредил хозяина норы о приближении гостей. Едва Мишка подумал об этом, как сразу же услышал негромкий скрипучий голос:

— Проходите скорее, раз уж пришли.

Было невозможно понять, кто говорит, мужчина или женщина, старик или человек средних лет. У Мишки не было времени гадать. Вместе с Тимом они вышли в странное помещение, больше всего смахивающее на большую круглую нору с высоким потолком. Её стены, сплошь покрытые крупными вздутыми корнями, поблёскивали золотистыми искорками, и их тусклого мигающего света было достаточно, чтобы рассмотреть тёмную зловещую фигуру в центре норы. Судя по длинному и порядком потрепанному одеянию неопределенного серо-зелёного цвета и спутанной чёрной гриве, спадающей до самой земли, это была женщина, и на редкость уродливая. Мишка не отшатнулся, но был близок к этому. Если баркановская хохотушка была далеко не красавицей, то хозяйка норы выглядела хуже в десятки раз. У неё была грубая сморщенная кожа, покрытая бородавками и пятнами, узкие пронзительные глазки, хитро поблёскивающие под тяжёлыми веками, и несуразно огромный рот. Она сидела перед небольшим очагом, в котором вместо огня и дров лежало несколько крупных жёлтых камней, источающих неяркий свет и жар, по-видимому вполне достаточный для небольшого чёрного котла, подвешенного на двух металлических прутьях.

— Добро пожаловать, хоть я и не ждала гостей, по меньшей мере в ближайшие лет сто, — с хриплым смешком выдала хозяйка и, быстро окинув взглядом Мишку, уставилась на лешего. — Как вы попали в мой лес?

— Случайность.

Тим пожал плечами и подошел ближе, остановившись возле котла, который тут же булькнул в виде приветствия густым фиолетовым варевом.

— Мы понятия не имеем, куда угодили, но, подозреваю, ты можешь с этим помочь. Лесная ведьма, угадал?

— А ты чёрный леший. Это так же ясно, как и то, что твой спутник человек, хоть и не самый обычный.

Ведьма растянула большой рот в сомнительном подобии приветливой улыбки.

— Всё верно, я лесная ведьма. Точнее, была ею, пока не попала сюда и не превратилась в то, что видите.

— Ссылка за грехи? — без особого интереса хмыкнул Тим. Мишка тоже подошел ближе и остановился рядом, поглядывая время от времени в котел, чтобы не слишком пялиться на хозяйку. Ему даже показалось, что он разглядел в фиолетовом вареве знакомые грибы, которые совсем недавно манили его чудесным ароматом на лесной поляне.

— Сначала мои вопросы, леший. Не забывай, что в этом месте хозяйничаю я. Присаживайтесь, гости.

Ведьма махнула рукой, и корни, которые росли прямо из стен, вдруг зашевелились и спустились на пол, извиваясь, как толстые бурые змеи. Два плотных отростка поползли ближе к очагу, меняя очертания на ходу. Секунда — и они застыли, превратившись в два плоских невысоких пенька, вполне пригодных для того, чтобы на них можно было сесть. Присмотревшись, Мишка понял, что хозяйка норы восседает на чём-то подобном, и осторожно последовал её примеру. Корень не спешил убегать и оказался довольно удобным. Тим тоже уселся. Ведьма осталась довольна, судя по очередной усмешке, которая её ничуть не красила.

— А теперь продолжим, — пробормотала она. — Точнее, вернёмся к тому, с чего начали. Что перенесло вас в эту дыру? Какой-то магический артефакт?

Леший покосился на Мишку, который сразу же понял его молчаливое предложение рассказать о том, чего он сам не помнил.

— Мы упали в чёрную лужу, которую называют слезами ведьмы, — коротко пояснил парень. — И очутились здесь.

— Странно.

Ведьма задумчиво поджала мясистые губы, а потом выудила из складок своего одеяния длинную деревянную ложку и медленно помешала фиолетовое варево.

— Не припомню, чтобы такое случалось раньше. А как вы нашли дорогу ко мне? Напугали мою трусливую зверушку?

Она погрозила длинным костлявым пальцем в сторону крупного корня, за которым торчала бархатная шапочка проводника. Пушистик тут же встрепенулся, подскакивая на месте и панически кося блестящими глазами как на ведьму, так и на остальных присутствующих.

— Что такое, что такое, — испуганно забормотал он.

— С каких это пор проводника можно напугать простейшим вызовом и прогулкой по Древним чащам? — Тим усмехнулся, маскируя за расслабленной улыбкой внимательный прищур тёмных глаз. — Это ведь Древние чащи?

— Скажем так — это их часть. Твои предки, — ведьма кивнула Тиму, — отдали их моим. Не стоит пересказывать старые истории, все и так знают, что лешие совершили страшную ошибку и до сих пор расплачиваются за неё, слабея и вырождаясь. Слёзы ведьмы служат напоминанием о ваших грехах. Однако наш род тоже понёс наказание за свою глупость. Оно заключается в том, что раз в сто лет одна из нас должна отправляться в изгнание в этот лес и проводить здесь долгие годы в отчаянии и одиночестве, постепенно превращаясь в мерзкое чудовище. Пару веков назад именно здесь окончили свои дни первая хохотушка и леший, который надеялся спасти свою любимую, а вместо этого обрёк её на столь ужасную участь. Сейчас это место стало моей тюрьмой.