Боевые искусства Ветрогорья (СИ) - "Шлифовальщик" - Страница 19

– Что у вас случилось, рассказывайте! – велел Альме. – Я пока приготовлю кофе.

– А вы разве не знаете, что у меня случилось? – подозрительно покосился на него инспектор.

– Догадываюсь. Но хотелось бы от вас услышать. Услышать ваш рассказ о бесконечных латтерлигах, обрушившихся на ваш филиал департамента. Услышать о том, что вы ночами не спите, мучаясь от вопросов, почему именно на вас обрушились эти беды, а не на крехен Ханне, не на старшего инспектора Шерге, и, тем более, не на начальника департамента господина Борге.

Альме налил две чашки кофе и придвинул одну поближе к Двинге.

– Вы уже сами всё рассказали, – вымученно улыбнулся инспектор, беря чашу и делая глоток.

– Не всё. Я не знаю, что с вами происходит в других реализациях. Хотя могу догадаться, хоть и не ощущанец.

– То же самое и происходит, дерр Альме. В мире Гедвина меня терзают локи, где законы природы исполняются, как им вздумается. А в мире Гены Двинянина меня достают бесконечными проверками и бюрократическими проволочками разные тамошние департаменты: налоговая, соцстрах, пенсионный фонд. И даже Роснадзор, Росаккредитация, Росстандарт, хотя они отношения к моей деятельности не имеют. У меня фирма, как и тысячи других по стране, занимается простым «купи-продай»: принял заказ, купил у поставщиков, перепродал заказчикам подороже, разницу – себе в карман…

Инспектор замолчал. Аусбильдер подошёл к окну и поднял жалюзи.

– Подойдите сюда, дерр Двинге, – пригласил он собеседника.

Альме взял за рукав подошедшего ученика и указал за окно. В парке, располагавшемся под их окнами, горожане, взявшись за руки и выпучив глаза, водили хоровод. Причём двигались они не по кругу, а странной фигурой, напоминающей сплющенную восьмёрку.

– Как вы думаете, что это такое? – спросил аусбильдер, указывая на танцующих.

– Очевидно, латтерлиг, – Инспектор недоумённо посмотрел на собеседника.

– В яблочко! – с долей издёвки произнёс Альме. – Латтерлиг. То есть нелогичное поведение большой группы горожан, возникающие спонтанно и заканчивающееся так же неожиданно. Никого не удивляющее, и к которому все давно привыкли. И никто почему-то не задумывается, из-за чего латтерлиг возникает, почему заканчивается и вообще что это такое. Странно, не правда ли, дерр Двинге?

Действительно, странно, прав аусбильдер. Почему-то Двинге, все взрослые годы проживший в Виндберге, не задумывался о природе латтерлига. Альме хитро посмотрел на впавшего в ступор собеседника и добавил:

– А когда выключаешь гаджет, то тут же выпадаешь из волны. Интересно, правда?

– Это я недавно узнал, – признался инспектор. – Одна сотрудница подсказала.

– И даже после этого ничего не поняли? – изумился собеседник и разочарованно вздохнул: – Я придерживался более высокого мнения о ваших интеллектуальных способностях.

– Ну, так объясните! – с некоторым надрывом попросил Двинге, начиная сердиться.

– По-моему, тут и так всё ясно, – снисходительно улыбнулся наставник и разразился длинной речью: – Число гаджетов в Виндберге превышает разумные пределы. Наши телефоны и планшеты, компьютеры, управляющие городскими службами, автоматизированные системы учёта и контроля – все эти хитроумные устройства объединяются в сеть, обладающую чудовищной сложностью. Она настолько велика, что получила способность к самоорганизации. Виндберг стал существом с нейронами-гаджетами. Более того, наш родной экополис самоорганизовался и обзавёлся разумом, чуждым человеческому, холодным и странным. Псевдоразумом.

Он кивнул на посетителей парка, которые, разделившись на небольшие группы, продолжали нелепо дёргаться и ходить гуськом друг за дружкой.

– Просто клетки, – сообщил Альме. – Жители Виндберга – клетки огромного организма, связанные нейронно-гаджетной сетью. Они подчиняются приказам города, сами того не подозревая. Словно клетки нашего тела; они тоже живут своей жизнью и в то же время являются частью нас и зависят от нас.

В голове Двинге начала складываться безрадостная картина. Латтерлиги, к которым жители-клетки давно привыкли – загадочные процессы в гигантском организме Виндберга. Для стороннего наблюдателя они выглядят странно, но с точки зрения внутренностей города ничего нелогичного нет. Быть может, и эритроциты в нашем теле тоже удивляются, почему вдруг некая таинственная сила заставляет их двигаться быстрее или медленнее. А, может, между разумными городами в стране есть какие-то отношения, и теперешний латтерлиг – это результат волнения экополиса-миллионника Виндберга, влюбившегося в хорошенькую деревушку по соседству. Городские службы – тромбоциты, латающие раны города.

Тогда понятно, почему иные граждане, особенно попавшие в волны латтерлига, нападают на Двинге. Он, когда-то приехавший в этот город, видимо, так и не стал стопроцентным виндбергцем. Инородное тело, попавшее в здоровый организм экополиса. А городские хулиганы – обычные лейкоциты, пытающиеся обезвредить чужеродное тело. Но оставался неясным ещё один момент…

* * *

…Поэтому Гедвин вопросительно посмотрел на монаха и открыл было рот, но Алемир истолковал это по-своему:

– Я ведь уже всё объяснил! – раздражённо сказал он, сердясь на непонятливость ученика. – Ты – воин, мыслишь конкретными категориями. Но можно иногда попытаться мыслить чуть шире?

Он глотнул остывший грог и снова пустился в объяснения:

– Они привыкли к тому, что законы природы ненормальны, – Наставник указал за горожан, толпящихся на рыночной площади за окном. – Никто из них не задумывается, почему в нашем многострадальном мире без конца всё меняется. Законы природы непостоянны, одни доминируют, другие теряют свою силу. Одни законы меняются от конфы к конфе, другие в локах возникают спонтанно и исполняются выборочно.

Посреди торговых рядов неожиданно возникла лока, и горожане – толстые торговцы, суровые воины, симпатичные служанки с корзинами, оборванные студенты – начали привычно её огибать.

– И никто из жителей Ветрогорья не подозревает о могущественном Ордене Запределья, – загадочно промолвил Алемир. – О том, что скитники Ордена достигли такого уровня развития, что могут изменять законы природы по своему усмотрению. А уж что это за усмотрение, нам, смертным, не дано понять.

– Законы мира меняет господь бог, – умудрился ввернуть Гедвин, воспользовавшись паузой, пока монах приложился к кувшину с грогом.

– Господь не станет заниматься такими мелочами, – возразил наставник. – Для этого есть скитники.

Он ещё раз объяснил молчаливому воину о том, что эти загадочные существа достигли следующей за разумом ступени развития. Есть неживая материя, говорил он, нулевая ступень природы. За ней следует первая ступень – жизнь. За которой следуем мы, вторая ступень – разум. Но природа не останавливается на разуме. Скитники Ордена – третья ступень, заразум. Господь дал живым существам умение выживать во враждебной среде и приспосабливаться к ней. Разумным он дал умение переделывать внешнюю среду. А заразумным скитникам бог вложил умение переделывать законы природы. Вот они и переделывают их, подчиняясь логике своего Ордена.

– Хотя есть мнение, что господь – выборное лицо, – сбогохульничал Алемир. – Мы привыкли считать, что бог – это монарх. А на самом деле он не монарх, а президент. Каково, а? Председатель! И избирается он из числа скитников Ордена тайным голосованием!

– Зачем ему тогда менять законы природы? – всё-таки потребовал Гедвин ответа на волнующий его вопрос. – Нельзя разве сделать их постоянными, как в мире Гены Двинянина?

Монах ласково посмотрел на неразумного ученика.

– Законы, друг мой, должны постоянно меняться. Если они перемен не происходит, то народ начинает волноваться. И потом сам устраивать перемены и революции. А если законы постоянно меняются извне, то народу не до революций и бунтов. Все силы и вся дурь уходит на то, чтобы приспособиться к новым условиям. Тут уж не до перемен.