Тень света - Васильев Андрей - Страница 12

– Понимаю, – помолчав, произнесла Ряжская. – Ладно, пусть пока он будет. Хотя пугануть я его все равно пугану.

– Не-а, – ехидно протянул я. – Это тоже предоставьте мне. Я его нынче ночью сам пугану. Так, как вы сроду не сможете, при всех своих способностях.

– Я теперь его жалеть начинаю, – фыркнула Ольга Михайловна. – Не знаю, что именно ты задумал, но точно уверена в одном – врагам своим на его месте оказаться не пожелаю. Даже Соломиной, чтобы ей пусто было. Хотя нет, ей пожелаю. Очень уж она неприятная особа.

– У каждого из нас есть своя Соломина, – ее очень и очень толстый намек я не понять не мог, но решил ответить тоже завуалированно. – И каждая Соломина раньше или позже получит свое.

– Да, вот еще что… – Ольга Михайловна тяжело вздохнула. – Понимаю, что не совсем ко времени, но я снова о Яне. Саша, это несчастная женщина. Если бы ты только знал, какая у нее была тяжелая жизнь, как ей досталось от судьбы!

– Нет, – твердо ответил я. – Приворотами я не занимаюсь. От слова совсем. Ольга Михална, да вы не представляете даже, о чем просите. Этот заговор для людей не помощник, поверьте. Это потенциальный смертный приговор. И помочь ей после я уже никак не смогу, там обратно не отыграешь. Это анизотропное шоссе, Ольга Михална. Или, как вариант, система «ниппель». Туда дуй, оттуда… Не дуй. Уцелевший зуб даю – кончится все очень, очень плохо.

– Что значит – «уцелевший»? – обеспокоилась Ряжская. – Он тебе часть выбил, что ли?

– Это шутка была, – пояснил я. – Все на месте. Но приворот делать не стану.

– А может, есть другой способ решить ее проблему? – полюбопытствовала моя собеседница. – Не приворот, так еще что-то? Саша, ты же умный, подумай. А Яна твои мысленные потуги потом простимулирует. Скажем – плюс двадцать процентов к стандартному гонорару?

– Да не в деньгах дело, – печально произнес я. – Нет, я их люблю, но имеются вещи на порядок выше.

– Саша, – лукаво произнесла Ряжская. – Раз ты так заговорил, значит, идеи у тебя есть.

– Ольга Михална, у меня есть на спине шерсть – немного панибратски хмыкнул я, заработав от Сергея изрядно удивленный взгляд. – Редкая, зато своя.

Ну его изумление мне понятно. Ряжская тетка лютая, думаю, что у нее, что у ее мужа все по струнке ходят. И наши все ходить будут, полагаю.

Но мне надо знать, до каких пределов я могу дойти в общении с ней, где та пограничная линия, которую нельзя переходить ни при каких условиях. Она изучает меня, это ясно как белый день. Причем пускает в ход все приемы, включая самые грязные – провоцирует, ищет болевые точки, смотрит на мою реакцию в некомфортных ситуациях.

Я, кстати, даже не удивлюсь, если странное поведение Силуянова ее рук дело. Актриса она великолепная, удивление ей сыграть как нефиг делать.

Но и я изучаю ее. Внимательно и неторопливо.

Спинным мозгом чую – нам еще долго общаться придется. И мне надо знать, где те пределы, за которые лучше не соваться. Где та точка, которую можно назвать «критической».

И еще – мне надо почуять, когда она из доброй тети захочет превратиться в суровую госпожу. Не в БДСМ смысле, а в жизненном. Когда вместо: «может, поможем» прозвучит: «пойди и сделай». Не хочется проморгать этот момент.

– Шпана, – хмыкнула Ряжская. – С бизнес-леди – и на дворовом жаргоне разговаривать. Ох, обтесывать тебя еще и обтесывать.

– Ощутил себя Буратино, – хмыкнул я. – Ладно, подумаю по поводу вашей Феликсовны. Может, что в голову и придет. Например – мысль какая.

– Подумай, – разрешила Ряжская. – Дело хорошее. А про Силуянова этого забудь. Завтра ему кое-что объяснят, так что он больше тебя не побеспокоит. Завтра вообще в вашем богоугодном заведении ожидается интересный день. Тебе понравится.

И она повесила трубку.

– Держите, – протянул я смартфон Сергею, тот немедленно потянул его к уху. – Не-не, там уже никого. Все, абонент не абонит.

– А как же? – он посмотрел на меня. – А мне чего теперь?

– Понятия не имею, – пожал плечами я. – Домой езжайте, к семье, к детям. Или еще куда. Дело ваше.

– О, Сашендра! – раздался голос сверху, по лестнице процокали каблучки. – Точнее даже – неуловимый Джо. Ты куда пропал? Я как ни зайду – тебя все нет.

Это была Маринка, которая, похоже, только-только вернулась домой. Кстати – да, громыхал дверями лифт на ее этаже.

Была моя соседка нынче печальна и томна. Да еще и пристойно одета. Я бы сказал – на редкость. Вполне себе демисезонный плащик вместо кислотного цвета куртки, юбка ниже колена, блузка, под которой не то что ее юное трепетное тело невозможно было разглядеть, но и даже пару татуировок, на него нанесенных. Не исключено, что там даже нижнее белье сегодня имелось. И правда – осень пришла.

– Все дела да случаи, – ответил я ей. – А ты чего домой так рано?

– Я приличная девочка, – небрежно бросила она мне, оценивающим взглядом окидывая Сергея. – А ты что, с «братвой» теперь дела имеешь? Никак, ты самую главную банковскую тайну узнал, и теперь тебя прессингуют? Так расскажи ее мне, пока тебя не грохнули. Я про это статью напишу, и смерть твоя будет не напрасна.

Сергей немного оторопело смотрел на Маринку, которая, склонив голову к плечу, с интересом строила ему глазки, часто-часто хлопая ресницами.

– Это медбрат, – укоризненно сказал я и помахал ладонью перед лицом Сергея. – Да прекрати ты нагонять эротизм в атмосферу, вон совсем перепугала человека. Он мне средство приносил, от зубов. Я, понимаешь, сегодня упал и так челюстью брякнулся…

Марина посерьезнела, цапнула мое лицо, повернула влево-вправо, нехорошо посмотрела на Сергея и спросила:

– Может, доктору Стасу позвонить? Он быстро подъедет. Два врача, два мнения. Типа, консилиум.

– Да нормально все, говорю, – отмахнулся я. – Ты лучше скажи, что там у тебя с шоу? Я слышал, они тебе крепко на мозг приседали?

– Долгий разговор, – соседка, как видно, сделала какие-то свои выводы, скинула с себя флер загадочности и снова стала привычно легкомысленной. – Пошли ко мне, расскажу.

– Сейчас не могу, – отказался я. – Дела. Давай завтра?

– Завтра – это путь в никуда, – Маринка щелкнула замком сумочки и достала сигареты. – Знаешь, Смолин, я тут недавно поняла одну простую вещь – говоря «завтра», мы, по сути, отказываемся жить здесь и сейчас. Никто из нас не знает, сколько ему отмерено. Может – час, может – век. Но если здесь и сейчас ты не сделаешь того, что предоставила судьба, то, скорее всего, не сделаешь этого никогда. Ну или это выйдет не так, как должно было случиться.

– Ух ты, – внезапно подал голос Сергей. – Мощно сказано!

– Да, накачанный красавчик, все именно так, – печально закончила свой монолог Маринка и щелкнула зажигалкой. – Жизнь дает нам возможности, а мы их спускаем в унитаз со словами: «Сделаю завтра».

– Курить вредно, – укоризненно произнес Сергей.

– Вредно, – покладисто согласилась с ним моя соседка. – И воздухом московским дышать вредно. И еду, состоящую из «Е»-добавок, ароматизаторов, идентичных натуральным, а также сложных химических соединений, потреблять вредно. Все вредно. Но мы живем в 21 веке, мой накачанный друг, у нас не вредного – нет. Сашка, если надумаешь – заходи через час-полтора. Пока я в ванную, пока кофе попью, как раз столько и пройдет. Если не открою – значит, уснула.

И она удалилась, помахав Сергею ручкой.

Тот проводил мою соседку взглядом и спросил у меня:

– А ты с ней… Ну….

– Не-а, – покачал головой я. – И тебе не советую. Пропадешь. Она таких, как ты, на завтрак ест. Честно говорю, без обид.

– Поглядим, – бросил Сергей и направился к лифту.

– Безумству храбрых поем мы славу, – пробормотал я и закрыл дверь. – Но, с другой стороны, каждый сам могильщик своего будущего.

Собственно, я тут же про этого самого Сергея и забыл. У меня были дела поважнее.

Челюсть совсем отпустило, «кетанол» – действенное средство. И пусть это было только временное облегчение, но лучше так, чем никак. Тем более, что теперь я мог, не отвлекаясь на жалость к себе, воздать Силуянову по заслугам. Ну и заодно опробовать одно заклятие из тех, которые до поры до времени я старался обходить стороной. Просто больно от них недобрым веяло.