Распыление. Дело о Бабе-яге (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 49

Несколько раз глубоко вздохнув, я сорвалась с места. Перепрыгнула столик, увернулась от загребущих волосатых рук и в несколько прыжков долетела до бара. Девушка — барменша, недоуменно хлопавшая глазами, как кукла, при виде меня приоткрыла накрашенный ротик.

— Беги. — приказала я. Девчонка сделала шаг в зал. — Да не туда! — поймала я её руку. — На улицу беги, зови пожарных!

Схватила бутылку с чем-то золотистым и темным. Размахнувшись, метнула её… Недолет. Вторую ловко перехватил официант. Третья… Третья попала туда, куда нужно, но не загорелась. Холера!

Повернувшись, я пригляделась к этикеткам. Дым уже ел глаза, он стелился по залу длинными языками. Сквозь слезы я читала названия: шампанское "Сюрприз". Не подойдет, слишком мало градусов. Ямайский ром… не знаю, будет ли он гореть… О! Знакомые всё лица! "Герцог Алайский", собственной персоной. Этот точно запылает, как миленький.

Взяв тяжелую квадратную бутылку за горлышко, я вскочила на барную стойку. А затем, размахнувшись, как на картине "подвиг Александра Матросова", и закричав: — Врагу не сдается наш гордый "Варяг"! метнула её в зал.

Красиво кувыркаясь, бутылка пролетела через весь зал разбилась о колонну. По полу побежала волна синего пламени.

Оставался завершающий штрих. Схватив тяжелый стул за спинку и хорошенько раскрутив вокруг себя, я запустила его в окно. Стеклянный дождь зазвенел по мостовой, а получившее доступ к кислороду пламя взметнулось до лепного, с дорогими хрустальными люстрами, потолка.

Теперь — ходу. К черту осторожность, нужно найти Елену. После того, что что я здесь натворила, терять уже нечего: не повесят — так утопят.

За сценой было относительно тихо. Дым сюда еще не добрался, только еле заметный, и поэтому даже приятный, запах горящего дерева. Будто где-то недалеко пекли картошку на углях.

Вдоль стен громоздились какие-то сундуки, в проходе теснились вешалки на колесиках, с них свисало яркое тряпье. Дальше была гримерная. Распахнув дверь, я чуть не закричала: показалось, что вдоль громадного, во всю стену, зеркала, ко мне спиной сидят девушки. Но оказалось, это всего лишь парики на деревянных головах.

Мелькнула соблазнительная мысль. Напялить один из париков — вот этот, с черными, как смоль, длиннющими патлами, что-нибудь из театральных одежек и выскочить вместе со всеми на улицу. Руки чесались примерить — всегда мечтала о таких красивых волосах…

Нет. Свалить я всегда успею, а вот разобраться с Еленой другого шанса не будет.

Выбравшись из лабиринта пропахших дешевыми духами коридоров, я попала в административную часть. Очень похожую на наше агентство: голые крашенные стены, протертый до дыр линолеум и неистребимый запах бумаги и чернил. Тут о пожаре еще не знали. Ну ничего. Сейчас мы это исправим…

— Пожар! Горим!

Из дверей высунулось несколько лисьих мордочек.

— Беда! — я прибавила в голос паники. — Маги подожгли "Пеликан"!

Кровь, запах гари и закопченные волосы придавали словам правдоподобия. К тому же, на мне до сих пор был фартук поваренка.

Отовсюду, как тараканы, начали высовываться люди. Однако сколько народу у нее работает! Никогда бы не подумала.

В узком коридорчике образовалась давка. Толстая тетка, метнувшись в один из кабинетов, распахнула окно и с визгом сиганула наружу. Я выглянула: второй этаж. Внизу — мягкий газончик. Она даже коленки не ссадила…

Вокруг дома плотно стоял народ. Где-то вдалеке раздавался звон колокола — кто-то сподобился вызвать пожарных. От левого крыла, того где кухня, поднимался дым. Из окон вырывались языки пламени. Что характерно: внутрь, спасать имущество мадам Елены, никто не спешил. Даже на тех, кто прыгал из окон, не обращали особого внимания. Они вставали, отряхивались и спокойно вливались в толпу.

Я огорчилась. Какая-то учебная тревога получается. Никто не кричит, не мечется в панике, заламывая руки, вдоль горящих стен, не швыряется в окна роялями… Скучно.

Найдя глазами пишущую машинку, я примерилась, чтобы выбросить её в окно… И поставила на место. Испортить такую ценную вещь рука не поднялась. Вместо нее взяла тяжелую урну для бумаг, и, размахнувшись, швырнула в стекло. Снаружи наконец-то послышались крики. Тогда я вскочила на подоконник, и, взмахнув фартуком, заорала:

— Убивают! Люди добрые, не дайте помере-е-е-ть! А-а-а-а…

Сделав вид, что теряю сознание, я рухнула внутрь комнаты. Может, хоть это придаст событиям ажитации…

Распахивая все двери, что попадались на пути, и время от времени швыряясь в окна разными предметами, я двинулась вглубь здания. Людей больше не видела, все разбежались.

Лестница. Вверх и вниз. Кабинет Елены, помниться, наверху, под самой крышей. Внизу — подвал. Ванька предполагал, что там могут прятать золото. Если я его отыщу, если добуду доказательства… Я решительно затопала вниз по ступенькам.

— А ну, стоять. — ни разу не пришло в голову, что в подвале может быть охрана. Двое огромных, как призовые хряки, дядек. Такие же мордастые, с крошечными, утопленными в сало, глазками. — Чего здесь забыла? — я вовремя вспомнила про поварской фартук.

— Так пожар, дяденьки. Меня за вами отправили… Все уже эвакуировались. — Бабуля говорил, что длинные непонятные слова внушают больше почтения. — Одни вы остались. Мадам Елена лично приказали…

— Пожар, говоришь? — один из хряков недоверчиво принюхался. — Чегой-то я нихрена не чую…

— А вы повыше поднимитесь. Дым-то, он же легкий. Весь вверх утекает…

— Насчет Мадам это точно? — спросил второй. Руки с пистолетов они убрали.

— Ей-же-ей, дяденьки. Поваренок Федька на кухне сковороду с маслом опрокинул, да прямо на плиту. Полотенца занялись, потом на скатерти перекинулось. А там и на ресторан. Бар с напитками… Они как давай взрываться! Говорят, из спирта даже гранаты делают.

Правильно Ласточка говорила: если попадешься — ври правду. Она завсегда лучше работает.

Хряки переглянулись. Затем синхронно посмотрели на меня.

— Эта… А Мадам чо, и впрямь велела всем эвак… уходить?

— Ей-же-ей. — твердо сказала я. — Прям этими словами: Иди, говорит, и скажи моим самым верным сотрудникам, пусть спасаются… — я заткнулась, почувствовав, что переигрываю. — Тока скорее.

Наверху что-то, судя по звуку, взорвалось, а затем обрушилось. Стены легонько содрогнулись.

— Быстрее! — заголосила я. — А то всем капец придет…

Над лестницей еще раз грохнуло, и наконец-то показались клубы дыма.

— Уходим. — гаркнул первый и решительно направился к лестнице.

— А как же… — второй указал на дверь у себя за спиной. Первый махнул рукой. — Брось ты их.

Тот, который остался, вставил в замок ключ и повернул.

— Не настолько много нам платят, шоб такой грех на душу брать… — буркнул он, и с силой дернул толстую створу. — Выходите, бабоньки. Кончилась ваша смена.

Я была уверена, что за дверью, которую они охраняют, вожделенное Ванькино золото. Но, когда окованная стальными листами плита отошла, оказалось, что там большая светлая комната. Посередине — длинный стол. На столом, на высоких табуретах, сидят тетки в белых халатах и таких же чепчиках, и фасуют синий порошок. Вся комната густо пропахла корицей.

Услышав окрик, тетки повскакивали и недоуменно уставились на охранника.

— Пожар. — высунулась я из-за его локтя. — Горим!

Все молча ломанулись на выход. Про меня забыли…

Полсекунды ушло на то, чтобы совместить в уме составляющие: теток в халатах, синий порошок, запах корицы… Сбивали с толку незнакомые приборы. Незнакомые, да не совсем: круглые стеклянные блюдца, весы с маленькими блестящими гирьками, стеклянные же, с гнутыми длинными ручками, ложечки… Микроскоп.