Укротитель (СИ) - Кутейников Дмитрий - Страница 4

Почему провозились до вечера? Ну… Так получилось… Насте же всё любопытно… Раньше она просто существовала, как и большинство диких пиджи, ни о чём не задумываясь. Теперь же её разум проснулся, и она вела себя как ребёнок самого «почемучного» возраста. Помимо внешности, я выяснил, что грудь у неё заметно чувствительнее моей. И уснула она опять верхом на мне — похоже, это становится у неё привычкой. Подробности, уж извините, оставлю при себе.

Утро началось с… Нет, не с того, о чём подумали бы подростки, мечтающие о карьере укротителя, а с урчания в животах. Предыдущие два дня (а ведь и правда, если подумать, с одной стороны — всего два дня, а с другой, считай, новая жизнь) ни я, ни Настя ничего не ели… Жили, блин, чистой любовью! Настя немедленно отправилась за пропитанием — её пещера находилась на краю поселения, но рисковать и светиться мне не стоило. Арахны предпочитали жить на деревьях, в гнёздах из собственной паутины, у Насти же, как я понял, паутины получалось гораздо меньше, поэтому она обустроила под жильё дыру в огроменном валуне, непонятно откуда взявшемся посреди леса. Кстати, дыра, по внимательном рассмотрении, когда-то была круглая и абсолютно прямая… Ладно, неважно, с появлением в этом мире пиджи всё настолько переменилось, что логика превратилась в непозволительную роскошь.

Оглядев пещеру, я занялся лежанкой. Это была гранитная плита с относительно ровной верхней стороной, судя по следам — когда-то отколовшаяся от потолка, потом перевёрнутая и подпёртая камешками по периметру. И слегка оббитая по краям для спрямления формы и скругления углов. В остатках паутины на лежанке нашлось несколько оплывших и покоробившихся кусочков металла и половинка пуговицы — похоже, это всё, что осталось от моей одежды и прочих вещей. Печально. Но самое печальное не это — я НЕ МОГ ВСПОМНИТЬ… Я точно знал, что ДО попадания в пещеру я был одет, но не помнил, во что. У меня была жизнь — и я даже помнил какие-то моменты из неё… Но… Все воспоминания были как будто ненастоящими, будто прочитанные в книге, и никак не соответствовали почти тропическому лесу вокруг. При этом я довольно хорошо представлял реалии этого мира, но тоже как будто из книги — только другой… Мои же собственные воспоминания, такое впечатление, начались именно с того момента, когда я очнулся, замотанный в паутину. Хорошего настроения это не добавляло.

Несмотря на регулярные причитания, что она де неправильная, косорукая и всё делает не так, вернулась Настя уже через час — с парой каких-то птиц и мешком фруктов (который сплела из собственной паутины и с гордостью мне продемонстрировала). Совместными усилиями птиц мы ощипали и распотрошили (мои когти пришлись как нельзя кстати, и никакие ножи не нужны, когда есть такой хвост!), но есть сырое мясо я не рискнул. С готовкой же возникли очевидные сложности: огнём пиджи не пользовались, а развести его без спичек… Я не бойскаут. Так что пока Настя во всю уплетала бедных птичек (и совершенно по-детски радовалась, что перья в зубах не застревают — всё-таки, она иногда такая смешная!), я налёг на фрукты. После завтрака я пристал к Насте с вопросами.

— Настя, а где здесь поблизости живут люди? — разговаривал я с ней на адской смеси русского, английского и её родного языка (по некоторому размышлению я решил, что это какой-то ужасно мутировавший вариант пиджин-инглиша, некоторые слова, вроде, были из других европейских языков, пара — точно японских), но она меня вполне уверенно понимала.

— Не знаю, — она искренне удивилась. — Ты — первый такой. Арахны ловили иногда других пиджи — птиц, там, дальше, возле реки, — она махнула рукой куда-то в сторону запада, насколько я смог прикинуть по ещё высокому Солнцу на небе… Вроде бы, мы находились в северном полушарии… — И делали лилсис… А иногда птицы ловили арахн, и я не знаю, что с ними случалось.

Дальнейшие расспросы оказались вполне безрезультатными — она весьма плохо помнила свою жизнь до «пробуждения», и хотя уверенно ориентировалась в лесу в радиусе километров десяти-пятнадцати от поселения, о том, что находится дальше, представление имела очень смутное. Я решил двигаться к реке, потом вдоль реки вниз по течению, в надежде рано или поздно выйти к людям. Дорогу до реки она знала, хотя там жили «страшные крылатые пиджи, но Настя теперь умная и никого не боится».

Глава 03. В путь!

Планировать особенно было нечего — ни экипировки, ни запасов у нас не было, так что положившись на удачу и умение Насти прокормиться в лесу, мы отправились в путь налегке. Честно говоря, было изрядно стрёмно выходить в дикий лес, всё-таки, я — типичный горожанин, уж это-то из моих воспоминаний было абсолютно ясно, но оставаться на месте было ещё страшнее. С другой стороны, если мои опасения верны, то уже через пару недель мне станет всё равно, но пока есть хоть пол шанса — сдаваться нельзя! Насте же, несмотря на её стремительно развивающийся интеллект, было всё равно — лишь бы со мной. Такое доверие грело душу… и изрядно напрягало ответственностью.

Путь через лес оказался неожиданно легче, чем мне представлялось — моё новое тело не спотыкалось, не оступалось и не собиралось уставать даже после нескольких часов ходьбы по оврагам и буреломам. По дороге мы пару раз перекусили фруктами, а Настя поймала ещё одну птицу.

— Тише! Здесь начинается территория крылатых! — вдруг затормозила Настя, когда впереди замаячил просвет между деревьев. — Осторожно, они любят набрасываться сверху и кидаться!

До сих пор мы двигались довольно быстрым шагом, чуть ли не трусцой, где позволяла тропа, теперь же практически крались, внимательно оглядываясь и прислушиваясь.

Лес кончился, и дальше была большая каменная осыпь, довольно круто спускавшаяся к реке. От края леса до воды было, наверное, метров четыреста неровного каменистого склона, изрытого какими-то воронками, «как будто после бомбёжки» — мелькнула у меня мысль, но ухватить её я не успел… Влево осыпь уходила, насколько хватало глаз, а справа вдали что-то темнело — то ли лес, то ли горы. Настя не знала, а видно было плохо. Река была на диво прямой, лишь изредка немного отходя от крутого каменного обрыва на другом берегу.

Атаку мы чуть не прозевали. Шли по самому краю леса, там было ровнее, чем по осыпи, и не было корней, как в лесу, но под ноги всё равно надо было смотреть внимательно, и крылатые твари, совершенно беззвучно спикировавшие со стороны уже довольно низко опустившегося солнца, имели все шансы застать нас врасплох. Не знаю, что заставило меня посмотреть в нужную сторону буквально в последний момент — до ближней «птицы» было едва десять метров — но я успел толкнуть Настю к деревьям, а сам упал на землю. Решение оказалось удачным — крылатые пиджи были довольно крупными и явно не смогли бы свободно действовать в лесу, а летать достаточно низко, чтобы зацепить меня, они не рискнули. Немного покружив над нами, они развернулись и улетели. Слегка углубившись в лес, мы продолжили путь — по корягам, но в безопасности. В безопасности?

— Стой! — Настя сразу же прижалась к дереву, внимательно оглядываясь. — Почему они улетели? Их было шесть или семь, а нас — только двое. Кроме них и арахн поблизости никого нет. Две арахны справились бы с шестью летуньями?

— Нет, они сильнее и быстрее. На открытом месте некуда зацепить паутину, надо две арахны на одну птицу. Тогда — да, справились бы. — Настя прямо-таки наслаждалась тем, что могла мыслить… И что её мысли были важны мне… — Они видели, куда мы идём. — Вдруг Настя решительно выскочила из леса на осыпь и побежала в обратную сторону — совершенно открыто!

— Стой, куда тебя черти несут! — заорал я, выскакивая вслед за ней.

Мы успели пробежать всего метров пятьдесят, как с неба со свистом упали три здоровых копья. Настя явно ожидала чего-то такого: не сбившись с шага, она кувыркнулась вбок, к лесу, выпустила два веера паутины в атакующих птиц и скрылась под деревьями. Сверху донеслись возмущённые вопли, а следующие копья полетели уже в меня. Я даже не успел испугаться — руки сами отбили первые два копья, ухватили третье, крутнули над головой, отбивая следующее, затем копьё со свистом унеслось вверх. Моё же тело совершенно самостоятельно ушло в перекат, отбив ещё пару копий — на этот раз хвостом и ногой, а в небе брошенное мною копьё пробило навылет одну из птиц — и едва не зацепило вторую.