Начинка (СИ) - Франк Анастасия "Франк Ева" - Страница 30

Я не должна подчиняться. Я пообещала и ему, и себе, что отныне этого не произойдёт. Кира прокручивала последние скудные обрывки своих же выкриков. Из-за вспышек стрессовых эмоций и ощущения пьяного видения мира перед погружением сюда она не сразу понимала, даже почти забыла, словно то было вечность назад. Усталый организм делал всё, чтобы излечиться, а заодно и не развивать новые последствия — настойчиво вытеснять все провоцирующие моменты.

Также было в детстве. И тогда, и сейчас она на грани поломки, как обычная измотанная машина.

— Нет, — Кира заметила непонятный блеск в пустоте, напоминавший кое-что знакомое. — Оставь меня в покое.

Его совет по самоличному управлению деталями сна можно использовать против него. Кира вообразила себе, как невидимая стена, через которую она ещё совсем недавно на сеансе у Гестии пыталась пробить, покрывается трещинами с середины, и дюжина глубоких рубцов раскрываются во всей красе, распространяются дальше. Она не могла этого видеть, потому что вновь доверилась одному слуху, прикрыв веки, но звуки были как никогда отчётливые. И вдруг наступила нереальная тишина, которая и может существовать в одних снах. Шанс раздумать, переосмыслить. На ощупь девушка протянула руки вперёд и шагнула ближе. Она ощутила это. Колюче-шершавое стекло из-за повреждений.

От лёгкого надавливания стеклянная стена жалобно заскрипела, подражая живому раненному существу. Кира безжалостно налегла посильнее и распахнула глаза, тут же сфокусировав их на Фревине, безмолвно наблюдавшим за её действиями. И хоть стекло уже потеряло свою необычную силу по скрытию присутствующих за ней, Кира упрямо давила на него дальше, не обращая внимание на лёгкие болезненные уколы от впившихся хрустальных заострённых крошек в ладони. Она не остановится, пока не разломает его до самых мельчайших деталей.

— Кира…

Неужели Фревин беспокоился? Это удивительное явление прибавило сил для последнего рывка.

— Это не поможет тебе против меня, — его слова красиво и эпично слились с шумом разбивающегося барьера. Звон ударения осколков друг о друга ласкал слух не хуже колокольчиков.

Они выглядели застывшими статуями, а стеклянный мусор под ногами будто был результатом отходов и оставшихся материалов после работы скульптора. Фревин и даже Кира не были реальными, потому что это сон, последствия которого так и останутся в чертогах разума на веки вечные. Но она всё чувствовала, в отличие от него. Она была живой, а он чем-то… несуществующим.

— Может быть, — издалека начала девушка, а потом аккуратно шагнула в стекло босыми ногами. — Но, скажи, ты не ожидал этого? Правда?

Боль не напоминала о себе по одной простой причине, и Кира даже не думала опускать голову вниз и убеждаться в своём стремительно развивающемся навыке. Эти декорации вокруг, включая осколки былого барьера, подчинялись ей без препятствий, стоит только подумать.

— Спасибо, что научил меня, — на секунду могла почудится доброжелательность, обозначавшая бы смирение с недавними обидами. Но Кира испытывала только кратковременную благодарность за его совет и продолжала помнить, накапливать к нему гнев и желание найти уязвимое место мужчины. Пусть не сейчас и не завтра. Однажды.

Фревин благосклонно кивнул, но сказал совершенно иное:

— У тебя нет выбора. Ты закончишь это дело, потому что жаждешь.

Опять.

Кира поняла сразу, о чём шла речь.

— Нет! — со всей горячностью воскликнула та, мигом теряя достигнутое равновесие со сном. Намёк на это был в виде ощущения укуса в пятку: одна из маленьких крупинок стекла надавливала на кожу, прорезала её, пачкаясь кровью, но упорно погружалась глубже и глубже. Гордость и нежелание признавать свою неопытность в деле с осознанными снами, не позволяла Кире поспешить уйти с опасного места.

— Меня бы здесь не было, будь это так. Я бы вообще никогда не появился в твоей голове.

Замечал ли Фревин, как Кира пыталась подавить страдальческое выражение лица от неприятных ощущений? Если так и было, то он делал равнодушный вид: хмуро смотрел на неё, обдумывая что-то. А потом, когда стало поздно, она разгадала его намеренную издевку, создание препятствия для перехода со стекла на ровную поверхность. Да и как объяснить, что Фревин без предупреждений быстро и уверенно настиг её, чтобы… обнять? Причём крепко, надёжно захватывая девушку в ловушку холодных рук, параллизовывая её.

— Бедная, несчастная Кира… — ему не составляло труда находиться на осколках: не соответствующие его образу марттинсы надёжно защищали от любых повреждений, пока Кира, стиснув зубы и смаргивая слёзы от острой боли, пыталась терпеть. — Тяжело спорить с самой собой, я понимаю. Я же и есть ты.

Говоря, он мимолётно коснулся мочки её уха, а затем тихо засмеялся. Забавлялся.

— Я не сумасшедшая! — несмотря на возможность слышать даже почти безмолвный шёпот благодаря их «добровольным» объятьям, Кира крикнула, выражая в этом свою боль и муку от продолжавшегося ранения и до того покалеченных ступней. Она больше не могла терпеть, успев ощутить и тёплую убаюкивающую субстанцию. Нога дёрнулась, и послышался смачное чавканье.

Лужи крови.

— А Джимм уверен в обратном. — Не противясь вырывающейся девушке, мужчина сам расставил руки в стороны. — Он наверняка, пока ты спишь, готовит документы в ту самую больницу. Тебе нравилась природа Шотландии, помнишь? Постой-ка, боюсь, ему придётся потрудиться и найти новое, уцелевшее место.

— Что?.. Я не… Ты это выдумал, да? Я не могла… не могла быть сумасшедшей.

Её непонимание с замешательством разрасталось с такой же скорость, как и кровь, которая продолжала хлестать, а в местах её шагов образовывались жирные следы ног. Больно, как же больно.

Фревин равнодушно наблюдал за ней. Почему ему не всё равно, что она может умереть от потери крови? Тогда же и он погибнет!

— Ты сказал о необходимости поиска уцелевшего места. Что случилось в… другом? — ей не хотелось и единожды произносить любой синоним, связанный с местом для душевнобольных. Да и зачем, ведь она не сумасшедшая! Нет, с чего вообще верить ему!

Но сны — другое дело… Точно.

Ничего не произойдёт, если послушать байки Фревина.

Но если он правда тульпа, только более жестокая, не схожая с безобидными романтичными рассказами анонимных пользователей интернета? Или, будет лучше, если просто демон, сын Ада, чей-то сглаз… Да что угодно, во что девушка никогда не верила, как бы страшно это не было при возможном существовании сих явлений! Главное — не связанное с психикой, не безумие.

Она нормальная. Нормальная. Нормальная, это факт!

— Пусть будет по-твоему, — Фревин хоть и стоял на прежнем месте, но во время размышлений Кира будто и не замечала его. Собственные губы пересохли от бесконечного шевеления. Это же бормотание! Она и сейчас продолжала бессвязно лепетать одну и ту же фразу про нормальность, а Фревин слышал.

Ноги подкосились. Кира была потрясена от самой себя. Полусидя на полу в одних пижамных шортах и тонкой майке, она выглядела беспомощно, когда попыталась испачканными красными руками заткнуть свой чёртов рот, не подчиняющийся ей.

— Я ненормальная, ненормальная, ненормальнаяненормальнаяненор…

Вечно, вечно повторять, но исказив смысл так, чтобы она испугалась ещё сильнее, бесполезно приглушала этот звук. Её голос, как же Кира ненавидела его, какой же он ужасный и мерзкий, почему он не заткнётся, почему ОНА не заткнётся?

К ней присели на согнутых ногах, опираясь на носки таких чистых, в сравнении с полом, мартиннсах. Совсем рядом, напротив. Фревин долго не прерывал девушку, давая ей шанс справиться самостоятельно. И, вероятно, ему пришлось бы до самой смерти ожидать, потому что Кира не могла до тех пор, пока не издала испуганный писк, кося глаза на ладонь мужчины на своём лбу. Люди так мерили температуру. А Фревин сделал кое-что другое.

Острый, дикий холод пронзил похуже стекла каждую внутренность Митчелл, и она задрожала и одновременно облегчённо, чуть не смеясь, выдохнула. Она снова обрела над собой контроль благодаря Фревину.