Первая любовь. Ася. Вешние воды (сборник) - Тургенев Иван Сергеевич - Страница 47

Полозов слушал его молча, лишь изредка взглядывая на дверь, откуда должен был явиться завтрак. Завтрак явился наконец. Обер-кельнер, в сопровождении двух других слуг, принес несколько блюд под серебряными колпаками.

– Это в Тульской губернии имение? – промолвил Полозов, садясь за стол и затыкая салфетку за ворот рубашки.

– В Тульской.

– Ефремовского уезда… Знаю.

– Ты мою Алексеевку знаешь? – спросил Санин, тоже садясь за стол.

– Знаю, как же. – Полозов запихал себе в рот кусок яичницы с трюфелями. – У Марьи Николаевны – жены моей – по соседству есть имение… Откупорьте эту бутылку, кельнер! Земля порядочная – только мужики у тебя лес вырубили. Ты зачем же продаешь?

– Деньги нужны, брат. Я бы дешево продал. Вот бы тебе купить… Кстати.

Полозов проглотил стакан вина, утерся салфеткой и опять принялся жевать – медленно и шумно.

– Н-да, – проговорил он наконец… – Я имений не покупаю: капиталов нет. Пододвинь-ка масло. Разве вот жена купит. Ты с ней поговори. Коли дорого не запросишь – она этим не брезгает… Экие, однако, эти немцы – ослы! Не умеют рыбу сварить. Чего, кажется, проще? А еще толкуют: фатерланд, мол, объединить следует. Кельнер, примите эту мерзость!

– Неужели же твоя жена сама распоряжается… по хозяйству? – спросил Санин.

– Сама. Вот котлеты – хороши. Рекомендую. Я сказал тебе, Дмитрий Павлович, что ни в какие женины дела я не вхожу, и теперь тебе то же повторяю.

Полозов продолжал чавкать.

– Гм… Но как я с ней переговорить могу, Ипполит Сидорыч?

– А очень просто, Дмитрий Павлович. Отправляйся в Висбаден. Отсюда недалече. Кельнер, нет ли у вас английской горчицы? Нет? Скоты! Только времени не теряй. Мы послезавтра уезжаем. Позволь, я тебе налью рюмку: с букетом вино – не кислятина.

Лицо Полозова оживилось и покраснело; оно и оживлялось только тогда, когда он ел… или пил.

– Право же… я не знаю, как это сделать? – пробормотал Санин.

– Да что тебе так вдруг приспичило?

– То-то и есть, что приспичило, брат.

– И большая сумма нужна?

– Большая. Я… как бы это тебе сказать? я затеял… жениться.

Полозов поставил на стол рюмку, которую поднес было к губам.

– Жениться! – промолвил он хриплым, от изумленья хриплым, голосом и сложил свои пухлые руки на желудке. – Так скоропостижно?

– Да… скоро.

– Невеста – в России, разумеется?

– Нет, не в России.

– Где же?

– Здесь, во Франкфурте.

– И кто она?

– Немка; то есть нет – итальянка. Здешняя жительница.

– С капиталом?

– Без капитала.

– Стало быть, любовь уж очень сильная?

– Какой ты смешной! Да, сильная.

– И для этого тебе деньги нужны?

– Ну да… да, да.

Полозов проглотил вино, выполоскал себе рот и руки вымыл, старательно вытер их о салфетку, достал и закурил сигару. Санин молча глядел на него.

– Одно средство, – промычал наконец Полозов, закидывая назад голову и выпуская дым тонкой струйкой. – Ступай к жене. Она, коли захочет, всю беду твою руками разведет.

– Да как я ее увижу, жену твою? Ты говоришь, вы послезавтра уезжаете?

Полозов закрыл глаза.

– Знаешь, что я тебе скажу, – проговорил он наконец, вертя губами сигару и вздыхая. – Ступай-ка домой, снарядись попроворнее – да приходи сюда. В час я выезжаю, карета у меня просторная – я тебя с собой возьму. Этак всего лучше. А теперь я посплю. Я, брат, как поем, непременно поспать должен. Натура требует – и я не противлюсь. И ты не мешай мне.

Санин подумал, подумал – и внезапно поднял голову: он решился!

– Ну хорошо, согласен – и благодарю тебя. В половине первого я здесь – и мы отправимся вместе в Висбаден. Я надеюсь, жена твоя не рассердится…

Но Полозов уже сопел. Пролепетал: «Не мешай!» – поболтал ногами и заснул, как младенец.

Санин еще раз окинул взором его грузную фигуру, его голову, шею, его высоко поднятый, круглый, как яблоко, подбородок – и, выйдя из гостиницы, проворными шагами направился к кондитерской Розелли. Надо было предварить Джемму.

XXXII

Он застал ее в кондитерской комнате, вместе с матерью. Фрау Леноре, перегнувши спину, измеряла небольшим складным футом промежуток между окнами. Увидя Санина, она выпрямилась и весело приветствовала его, не без маленького замешательства, однако.

– У меня, с ваших вчерашних cлов, – начала она, – все в голове вертятся мысли, как бы нам улучшить наш магазин. Вот тут, я полагаю, два шкафчика с зеркальными полочками поставить. Теперь, знаете, это в моде. И потом еще…

– Прекрасно, прекрасно, – перебил ее Санин, – это все надо будет сообразить. Но подите-ка сюда, я вам что сообщу.

Он взял фрау Леноре и Джемму под руки и повел их в другую комнату. Фрау Леноре встревожилась и мерку из рук выронила. Джемма встревожилась было тоже, но глянула попристальнее на Санина и успокоилась. Лицо его, правда озабоченное, выражало в то же время оживленную бодрость и решимость.

Он попросил обеих женщин сесть, а сам стал перед ними – и, размахивая руками да ероша волосы, сообщил им все: встречу с Полозовым, предполагаемую поездку в Висбаден, возможность продажи имения.

– Вообразите мое счастье, – воскликнул он наконец, – дело приняло такой оборот, что мне даже, быть может, незачем будет ехать в Россию! И свадьбу мы можем сыграть гораздо скорее, чем я предполагал!

– Когда вы должны ехать? – спросила Джемма.

– Сегодня же – через час; мой приятель нанял карету – он меня довезет.

– Вы нам напишете?

– Немедленно! как только переговорю с этой дамой – так тотчас и напишу.

– Эта дама, вы говорите, очень богата? – спросила практическая фрау Леноре.

– Чрезвычайно! ее отец был миллионером – и все ей оставил.

– Все – ей одной? Ну – это ваше счастье. Только смотрите не продешевите вашего имения! Будьте благоразумны и тверды. Не увлекайтесь! Я понимаю ваше желание быть как можно скорее мужем Джеммы… но осторожность прежде всего! Не забудьте: чем вы дороже продадите имение, тем больше останется вам обоим – и вашим детям.

Джемма отвернулась, и Санин опять замахал руками.

– В моей осторожности вы можете быть уверены, фрау Леноре! Да я и торговаться не стану. Скажу ей настоящую цену: даст – хорошо; не даст – бог с ней.

– Вы с ней знакомы… с этой дамой? – спросила Джемма.

– Я ее никогда в лицо не видал.

– И когда же вы вернетесь?

– Если ничем не кончится наше дело – послезавтра; если же оно пойдет на лад – может быть, придется пробыть лишний день или два. Во всяком случае – минуты не промешкаю. Ведь я душу свою оставляю здесь! Однако я с вами заговорился, а мне нужно перед отъездом еще домой сбегать… Дайте мне руку на счастье, фрау Леноре, – у нас в России всегда так делается.

– Правую или левую?

– Левую – ближе к сердцу. Явлюсь послезавтра – со щитом или на щите! Мне что-то говорит: я вернусь победителем! Прощайте, мои добрые, мои милые…

Он обнял и поцеловал фрау Леноре, а Джемму попросил пойти за ним в ее комнату – на минутку, так как ему нужно сообщить ей что-то очень важное… Ему просто хотелось проститься с ней наедине. Фрау Леноре это поняла – и не полюбопытствовала узнать, какая это была такая важная вещь…

Санин никогда еще не бывал в комнате Джеммы. Все обаяние любви, весь ее огонь, и восторг, и сладкий ужас – так и вспыхнули в нем, так и ворвались в его душу, как только он переступил заветный порог… Он кинул вокруг умиленный взор, пал к ногам милой девушки и прижал лицо свое к ее стану…

– Ты мой? – шепнула она, – ты вернешься скоро?

– Я твой… я вернусь, – твердил он задыхаясь.

– Я буду ждать тебя, мой милый!

Несколько мгновений спустя Санин уже бежал по улице к себе на квартиру. Он и не заметил того, что вслед за ним из двери кондитерской, весь растрепанный, выскочил Панталеоне – и что-то кричал ему, и потрясал, и как будто грозил высоко поднятой рукою.