Гроза над Италией (СИ) - Поляков Влад - Страница 39

— И что, ТЕПЕРЬ в это готовы верить?

Обмахнувшись веером, скрывшим на пару секунд лицо, итальянская красотка и просто опасная женщина аж промурлыкала:

— После буллы "Об искоренении оспы"? Нет. После сегодняшней речи, которая тоже обязана стать буллой? Тем более нет. Сбросить Его Святейшество со Святого Престола после такого мало кто посмеет. Его не поймут собственные вассалы, а особенно жёны и дочери. Ведь оспа лишает не только жизней, но и у уцелевших отбирает красоту. Я сама… благодарна лично вам, Чезаре, за избавление от давнего страха даже не умереть, а стать уродкой, которая никогда не сможет без содрогания взглянуть в зеркало.

— Мне? Любопытно…

— Вам. Всем умным людям известно, кто в семье Борджиа знает алхимию… и яды. И этот человек не Его Святейшество.

Прямым текстом. Ну почти прямым. Даже Бьянка не в силах сдержаться и откровенно скалится. Ей то весело, а вот мне не так чтобы очень. Слова Катарины Сфорца о моей известности как алхимика и отравителя не являлись причиной, тут совсем другое. Были ли слова о признательности искренни — тоже не вопрос. Любая женщина будет благодарна за избавление от угрозы, что висит дамокловым мечом почти над всеми. Висела… Катарина Сфорца не была исключением, многие синьоры и синьорины спешили обезопаситься от болезни раз и навсегда, частенько опережая представителей мужеска полу.

До какой степени благодарна Львица Романии? Знать бы это! Тогда и только тогда можно разыгрывать определённый вариант. Увы, но пока я не готов был делать ставку, слишком велик процент ошибки. Риск, конечно, дело благородное, но не в этом случае. Посему подождём до поры.

— Мне всегда приятно радовать прекрасных женщин. Однако… Как вам моя подруга и помощница?

— У вашей подруги большое будущее, — графиня посмотрела на Бьянку с заметной симпатией. — И мне кажется, вы не думаете бросать синьорину де Медельяччи.

— Пусть даже не надеются.

— Я вижу. И слышу искренность в вашем голосе, Чезаре. Почаще показывайтесь с ней на людях. С ней не в доспехах и при оружии, а в подчёркивающем черты девушки платье и с многочисленными драгоценностями. Разными! Видя девушку в притягивающем изяществом и богатством образе, многие забывают, что мы — это не только грудь и лицо, но и разум. Некоторые из нас, кто не забывает о нём в погоне за удовольствиями. И ваша Бьянка…

Вышеупомянутая явно хотела что-то сказать. Возможно, не самое лестное относительно даваемых Катариной советов. Однако к Тигрице из Форли почти что подбежал один из слуг и что-то зашептал ей на ухо. При всём желании я не мог различить внятных звуков, фон вокруг мешал даже тренированному слуху. Но это что-то явно было серьёзным и способным резко уронить настроение графини.

— Джан Галеаццо стало хуже, намного, — произнесла Катарина, жестом отослав слугу в сторону. — Это может быть не болезнь, а отравление. Врач не исключает.

Здрасьте… то есть приплыли. Если нет никакой ошибки — а в таких случаях они бывают нечасто — то разыгрываемая вокруг Милана партия перешла в острую фазу. Мне же предстоит из кожи вон вывернуться, чтобы оказаться не в числе проигравших. Совсем хорошо — получить от произошедшего пусть минимальные, но преимущества. Думай, Чезаре, думай, это никогда лишним не бывает. Только думать надо быстро, времени на первую реакцию мало, оно секундами измеряется.

Через час или около того, ибо время я как-то засекать не удосужился, всё стало понятно. Звездец! Не мне и даже не каким-либо моим планам, а всего лишь конкретному стрёмному типусу, по гримасе судьбы бывшему некоторое время герцогом Милана. Плевать, что он пока ещё дышал, потому как делать это ему оставалось совсем недолго. Яд уже сделал свою работу, и теперь было лишь вопросом времени, когда он окончательно убьёт Джан Галеаццо Сфорца, герцога Миланского.

— Что скажете, Ваше Высокопреосвященство? — вымолвил Джузеппе Альтини, дипломированный врач и один из тех, кто был допущен до лечения Джан Галеаццо и сопровождал его в этой поездке.

— То, что очевидно всем и было мной сказано немногим ранее. Кантарелла. Яд принят несколько часов назад, принят скорее всего с вином. Все симптомы соответствуют. Сперва были боли в животе и тошнота, затем они сменились рвотой, болями в почках. Кровь в моче, возникающие признаки частичного паралича. Медицина тут бессильна, можно лишь смягчить состояние ударной дозой опиатов. Но это и так сделано. Теперь ему нужны лишь молитвы за упокой грешной души ну и отпущение грехов. Кстати…

Читаю назубок выученную формулу отпущения грехов. Пришлось выучить, ибо положение обязывало знать хотя бы необходимый минимум. А тут почему то многие считают, будто подобного рода ритуал со стороны князей церкви на порядок более эффективен. Ладно, пусть. Мне несложно, а присутствующим тут жене почти покойника Изабелле и его сводной сестре Катарине это может быть важно.

— Вот и всё, — закончив, я обратился к обеим женщинам. — Ваш брат и супруг в беспамятстве и более из него не выйдет. В его положении это и к лучшему. Я же прошу вас обеих покинуть это место, где царит уже не жизнь, а смерть. Вдобавок мне есть что вам сказать.

Выйдя из комнаты, я почувствовал, что стало легче. На дух не выношу находиться в одном помещении с умирающими, атмосфера там ну просто отвратительная. Пусть Джан Галеаццо был мне весьма неприятен, но я не люблю смотреть на человеческие страдания в принципе.

Хорошо ещё, что информация о том. что герцог Милана отравлен и находится при смерти не просочилась за пределы очень узкого круга посвящённых. Его родственники, я, Мигель, сам Александр VI, Мигель с Бьянкой. Ах да, Альфонсо Неаполитанский по вполне понятной причине. И врач с несколькими слугами умирающего, без этого тоже никуда. Зато вне этого круга — полнейшая тишина. Вот потому приём так и длился, гости веселились, общались, строили самые разнообразные планы, позволяя нам, Борджиа, хотя бы частично разгрести возникшую на пустом месте кучу отборнейшего, ядрёного навоза.

Пустая комната нашлась почти мгновенно. Туда я и пригласил зайти Изабеллу с Катариной, не забыв выставить у дверей караул из парочки преданных лично мне бойцов. Что ни говори, а те же кондотты Раталли и Эспинозы стали замкнуты исключительно на меня, да и ощущали себя частью узкого круга доверенных лиц. Самое оно в теперешней ситуации.

— Надеюсь, глупых мыслей о причастности рода Борджиа к смерти герцога Миланского не возникнет? — хмыкнул я и тут же, на всякий случай, добавил. — Травить кантареллой прямо в Ватикане, в столь важный для моего отца и меня день… это даже не глупость, а полное отсутствие разума.

— Вы, Борджиа. знаете толк в ядах.

— Не глупите, Изабелла, — раздражённо оборвала герцогиню Миланскую Катарина. — Кантарелла известна не только Борджиа. Делла Ровере. Орсини, Колонна, да и мы, Сфорца, знаем рецепт приготовления яда и правила его применения. А если вам мало, вспомните смерти кардинала Карафа и префекта Рима Джованни делла Ровере. Если бы Чезаре Борджиа хотел отравить Джан Галеаццо, он бы умер не от известного яда, а "своей смертью" от неизвестной болезни. Или не своей, но от непонятного яда. И не здесь, не в Ватикане! Не в важный для Папы Александра VI и его сына день.

Упс. Львица Романии показала свой ум, свою наглость и… готовность сотрудничать. По крайней мере, в деле отравления своего сводного брата. Поняла, приняла и даже озвучила тот факт, что Борджиа не нужна была смерть герцога Миланского в данный момент времени. Зато вопрос о том, кому она требовалась, так и оставался "на повестке дня".

— Хвала разуму! — выдохнул я, глядя на собранную, готовую к любому развитию событий Катарину и малость притихшую, придавленную круговертью творящихся событий Изабеллу. — Что же до виновников смерти Джан Галеаццо, герцога миланского, то тут лучше руководствоваться простейшим принципом.

— Ищи, кому выгодно.

— Верно, графиня. Врагов как у личности у вашего брата не было по понятной причине. Слишком уж он был… никаким. Может кто-то из любовниц и любовников и затаил обиду, но чтобы добраться до герцога и суметь отравить не простым мышьяком, а пусть и прославленной, но сложной в получении и малораспространённой кантарелллой… Нет, невозможно.