Неповиновение (Disobedience) (ЛП) - Алдерман Наоми - Страница 21

- Прости, что?

- Сегодня Махар Ходеш, канун Рош Ходеша. Завтра новолуние. Помнишь, что ты мне однажды сказала про этот день?

Ронит нахмурилась. Эсти подождала. Каденции читающего были тихими и мелодичными, рассказывая про любовь, считающуюся раввинами самой великой из известных.

- Махар Ходеш. Когда мы читаем про Давида и Йонатана, —прошептала она.

Лицо Ронит прояснилось.

- А, да. Точно. Это сегодня.

Эсти улыбнулась. Она вернулась к своей книге. Это сегодня, подумала она. Сегодня.

Читающий подошел к концу отрывка. Йонатан добрался до места, где прятался Давид и сказал ему убегать, потому то царь Шауль собирался убить его.

«И они стали целовать друг друга и плакать друг о друге. Йонатан сказал Давиду: “Иди с миром, ведь Бог навеки будет свидетелем того, в чем мы поклялись его именем.”»

***

После исхода Шаббата Довид направился в Манчестер, где его мама сидела шиву в компании своих других сыновей. Он хотел поехать; он хотел увидеть мать, утешить ее горе от потери брата. Машина была готова. Он взял Эсти за руку, поцеловал ее в щеку и уехал. Эсти и Ронит стояли в пустом коридоре. Ронит переступала с ноги на ногу на одной месте. Она сказала:

- Думаю, я…

Эсти перебила:

- Пойдем погуляем. Купим кофе.

Она выпалила это так смело, что Ронит не оставалось ничего, кроме как согласиться.

Пока Ронит переодевалась, Эсти вышла в заросший сад. Небо было голубым, черным и фиолетовым одновременно, словно баклажан. Луна отсутствовала, темный круг обозначал вероятность присутствия, неизбежность возвращения. Завтра новолуние, сказала она самой себе. Завтра луна вернется, как Ронит вернулась ко мне. Эсти вдохнула прохладный ночной воздух, ожидая.

Они шли бок о бок по большому открытому парку Хендона, направляясь в сторону Брент Стрит и Голдерс Грин Хай Роуд. Дорога была очень заросшая, и деревья размахивали долговязыми ветвями то влево, то вправо. Место было абсолютно пустынно; Хендон удовлетворенно отдыхал после Шаббата. Возможно, позже Хендон выйдет за бубликами или в кино, но сейчас он довольствовался нахождением дома.

Эсти взяла Ронит под руку. Ронит посмотрела на руку Эсти, сцепленную со своей собственной, но не попыталась отстраниться.

- Помнишь, - сказала Эсти, - мы приходили сюда после школы? Вот там качели, - она вытянула руку вдоль темного раздолья. – Помнишь? Иногда мы приходили сюда по пятницам, зимой. Когда нас отпускали раньше. Это было особенное место.

- Это было здесь? – Ронит всмотрелась в темноту. – Я не вижу. Это разве не ближе к станции? Я помню какие-то качели возле станции.

Эсти улыбнулась.

- Это было потом. Когда мы были постарше. На те качели мы ходили по вечерам. Когда мы говорили родителям, что делаем уроки друг у друга дома. Ты помнишь.

Наступила пауза. Они продолжили идти, медленнее чем раньше.

- А, да, - сказала Ронит. – Я и забыла. Ты правда все помнишь.

Да, подумала Эсти, все. Она посмотрела на звезды. Здесь, вдали от уличных фонарей, они были ярче. Небо было почти безоблачным, на сине-черном пространстве виднелась лишь одна тонкая полоса. «Под небесами, - подумала она. – Вот где мы находимся. Не только сейчас, всегда, но здесь особенно, когда небеса смотрят.» Она тихо обратилась к звездам: «Вы все еще любите меня после всего, что я натворила?». Звезды молчали, но продолжали сиять. Она восприняла это как положительный ответ. Она сказала: «Ваша сестра ушла». Звезды задумались на мгновение и ответили: «Наша сестра вернется». Эсти спросила: «Так же, как вернулась моя?». Звезды подмигнули и улыбнулись.

- Эсти, что ты там бормочешь?

Эсти ответила:

- Пойдем через деревья. – Она потянула Ронит за руку, аккуратно направляя ее к деревьям по одну сторону тропинки. Они стали между деревьями, где листья и ветви немного затемняли небеса. Ронит сказала:

- Кажется, это не сюда. Разве нам не нужно взобраться на горку?

Эсти дернула Ронит за руку.

- Эсти, все в порядке?

«Да, - она хотела сказать. – Все лучше, чем когда-либо.» Секунду она была тиха. Звезды и шепчущие ветви деревьев успокоили ее. Ей пришла в голову мысль. Она спросила:

- Ты не думаешь, что ты – это звезды, а я – луна? Я думала, что луна это ты. Но я тоже отсутствовала, ты знаешь. Думаю, я отсутствовала все это время.

Ронит просто посмотрела на нее.

Скрываясь от небес под деревьями, Эсти провела рукой по лицу, заправляя прядь волос в платок, обмотанный вокруг ее головы. Может, ей стоило объясниться четче? Она не могла объяснить это вообще. Для того, чтобы объяснить то, что она хотела сказать, не было разрешенных слов. Все слова, которые могли бы это передать, были запрещены, не только для ее рта, но и для ее мыслей. Она была ограничена действиями, которые одновременно и больше, и меньше, чем слова.

Ронит отступила на шаг:

- Мне правда кажется, что это туда, Эсти.

Момент настал. Если она хочет это сделать, это нужно сделать сейчас.

- Нет, - сказала она. – Нет, иди сюда.

Глаза Ронит были широко открыты.

- Эсти, - сказала она, - ты ведешь себя, как серийный убийца. Пойдем уже выпьем этот кофе, ради Бога.

Эсти поняла, что начала это неправильно, что она должны была выбрать другие слова, возможно, и другое место. Но сейчас для таких решений слишком поздно. Она посмотрела на пустую луну и холодное небо сквозь ветви деревьев. Улыбаясь, она потянула Ронит за руку, и увидела, что та немного затряслась. Она знала, что Ронит тоже это почувствовала. Она притянула Ронит к себе. Ронит немного сопротивлялась, а потом сдалась. Они стояли близко друг к другу, укрытые руками деревьев. Она чувствовала молочный аромат американского мыла Ронит и легкий запах ее пота. Ронит сказала:

- Правда, Эсти, это меня пугает.

- Ш-ш, - сказала Эсти, подалась вперед, приподнялась на носочки и очень мягко дотронулась губами до губ своей любимой.

***

Черт.

Все шло так хорошо.

Черт.

***

Я должна была это предвидеть. Правда. Я должна была это понять по тому, как она смотрела на меня у Хартогов. Или даже раньше. Может, когда я узнала, что она вышла замуж за Довида. Или, когда она начала нервничать, увидев меня.

Возможно, я и предвидела это, в некотором смысле. Она так странно вела себя в синагоге, вечно болтала про Давида и Йонатана, как будто они были чем-то важным. Как будто они были больше, чем просто история из книги. А потом дома, за обедом, когда она со страннейшим выражением лица спросила про Мирьям, мою воображаемую любовницу-архитектора. Счастье, зависть, отвращение и разочарование были смешаны вместе. Или, если честно, может, я придумываю это, глядя назад. В любом случае, чего я не должна была делать, так это признавать, что не было никакой Мирьям. Что я ее придумала.

Довид рассмеялся. Я была удивлена. Он рассмеялся и сказал:

- Так что, ты без пары?

И я ответила:

- Да.

Потому что я не хотела говорить: «Да, но я встречалась с женатым мужчиной, который бросил меня несколько недель назад, потому что чувствовал вину перед женой, но мы все же спали на прошлой неделе, но только потому, что я паршиво себя чувствовала». У честности должны быть пределы.

- Ты изобрела Мирьям, чтобы позлить Хартогов?

- Ну да.

Я ожидала, что он неодобряюще на меня посмотрит, но вместо этого он смотрел в свою тарелку, и на его губах играла маленькая, но различимая улыбка. Интересно, что Довид мог вообще иметь против Хартогов, людей, предлагающих ему блестящую перспективу стать Равом синагоги. Я не спрашивала.

Эсти не улыбалась, она просто посмотрела на меня. Это все, что она сделала. Она посмотрела на меня, и так некомфортно мне стало из-за этого взгляда, что после обеда я решила прогуляться к дому моего отца. Посмотреть на подсвечники еще раз, хотя этого я им не сказала. Я сказала: «Нужно еще много что разобрать», прекрасно помня, что разбирать что бы то ни было на Шаббат запрещено. Не говоря уже о включении радио и танцах в коридоре под Шанию Твейн. Почему-то даже гнетущая атмосфера папиного дома, даже ряды неодобрительных книг казались предпочтительнее, чем оставаться с Эсти и Довидом. Так что да, наверное, я должна была знать. Черт.