Царь (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 18

— Но…

— Ой, какая досада!

— Что случилось? — встревожился принц.

— Я совсем забыла, у меня есть неотложные дела, но вы непременно должны рассказать все Агнессе, а она потом расскажет мне.

— Но удобно ли…

— Удобно ваша светлость, она же вам почти сестра! Все я убегаю!

Ошеломленный натиском Ульрих остался один на один с княгиней и лишь хлопал в недоумении глазами. Видя его замешательство, Агнесса мягко улыбнулась и попросила мелодичным голосом:

— Дорогой брат, расскажите мне об Италии.

— С восторгом, — пролепетал принц, — вы позволите предложить вам руку?

— Более того, я настаиваю на этом! — С самым серьезным видом отвечала она.

Катарина фон Нойбек осторожно выглянула из-за угла и, увидев, что принц и княгиня идут под руку с удовлетворением вздохнула. "Эта семейка меня доконает!" — подумала она про себя и решительно направилась в сторону отведенных им покоев.

Впрочем, совершающих променад молодых людей видела не только она. Герцогиня Клара Мария, стоящая у окна тоже заметила эту странную парочку и удостоила самого пристального взгляда. Пошевелив губами, как будто что-то пережевывая, она какое-то время рассматривала их, затем услышала шум и, обернувшись, спросила:

— Что там еще?

— Ее королевское высочество просит вас принять ее, — ответила камеристка, — вы позволите нам с Марией удалиться?

— Хорошо, Марта, ты можешь увести дочь, однако сама будь неподалеку. Полагаю, мне надо будет продиктовать несколько писем после разговора с невесткой.

— Как прикажет ваша светлость.

Камеристка сделала книксен и собиралась выйти, но герцогиня окликнула ее:

— Марта…

— Да, госпожа герцогиня.

— Девочка моя, я хочу, чтобы ты знала… я люблю всех своих внуков, хотя и не всех могу так назвать.

— Вы так добры.

— Вовсе нет, моя дорогая, однако я намерена всем им устроить будущее. Помни об этом, а теперь ступай.

Едва она вышла, как дверь в комнату отворилась и в нее зашла Катарина Шведская в сопровождении двух дам.

— Вы позволите, матушка? — ровным голосом осведомилась она.

— Сделайте одолжение, ваше королевское высочество, — с достоинством отвечала ей свекровь, — я всегда рада видеть вас и своих внуков.

— По нашему последнему разговору этого не скажешь.

— Простите, милочка, но я уже стара и у меня осталось мало времени. Именно поэтому я частенько говорю людям то, что думаю, а не то, что они хотят слышать. Это привилегия старости.

— Однако вы обвинили меня…

— В неисполнении супружеских обязанностей?

— Матушка, я бы попросила!

— Дорогая моя, а нет ли у вас поручений для ваших дам? — прервала возмущение невестки герцогиня.

Катарина обернулась к своим приближенным и выразительно посмотрела на дверь. Дождавшись, когда они, сделав реверансы, выйдут, Клара Мария продолжила:

— Садитесь рядом, ваше королевское высочество, и извольте выслушать все, что я вам скажу. Когда ваш покойный батюшка, король Карл, пожелал выдать вас замуж за моего сына, это был, давайте говорить прямо, мезальянс! Вы — королевская дочь, а Иоганн Альбрехт всего лишь мелкий германский князь, каких в Империи хоть пруд пруди. Разумеется, он оказал немалые услуги вашему царственному отцу, но никто не мог ожидать, что награда окажется столь велика. Однако с той поры ситуация очень изменилась. После смерти моих несчастных племянников, мой сын унаследовал их земли, и теперь вы герцогиня не в маленьком и бедном Стрелице, а в больших и богатых Шверине и Гюстрове.

— Я не бесприданница, — попробовала возразить Катарина.

— Более того, Иоганн Альбрехт был выбран на престол хоть и далекой, но обширной страны, — продолжала Клара Мария ледяным тоном. — Так что ваш долг, сударыня, быть рядом с мужем! И я не вижу ни одного обстоятельства, которое могло бы вас извинить.

— Боюсь, ваши упреки несправедливы, матушка. Мой муж сам покинул меня, оправившись на войну, с которой так и не вернулся.

— Какой вздор! На эту войну его отправил ваш брат, король Густав Адольф.

— Да, он счел, что таланты вашего сына помогут получить этот престол моему несчастному брату, однако никто не ожидал, что Иоганн Альбрехт сам усядется на Московский трон.

— Уж не хотите ли вы сказать, что в смерти Карла Филипа виноват мой сын?

— Нет, конечно, но…

— Тогда к чему вы мне рассказали все это? Повторяю, обстоятельства изменились, и теперь вам следует побеспокоиться, чтобы столь удачно занятый трон достался со временем вашему сыну.

— Но от меня требуют отречься от веры отцов…

— Насколько я знаю, дорогая моя, от вас пока никто ничего не требовал. Вам всего лишь сказали, что такая необходимость может возникнуть. Если бы вы сами отправились в Москву, то, вполне возможно, вам бы удалось сохранить свое вероисповедание, раз уж оно столь дорого вашему королевскому высочеству.

— Но мой сын…

— Ваш сын, наследник престола и должен быть рядом с отцом! Изучать своих будущих подданных и приучать их к мысли, что именно он их будущий господин! Искусство правителя совсем не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Вы, конечно, правы, матушка. Но дело в том, что мой сын еще и наследник шведского престола, по крайней мере, пока у моего брата нет детей.

— Вот как?

— Да, об этом не объявляли открыто, но завещание составлено и именно поэтому Карл Густав получил титул герцога Вестгётландского.

— Вот уж не слышала, что род Ваза пресекся!

— Мой брат не желает, чтобы трон мог достаться католикам, если с ним что-то приключится.

— Если бы ваш брат меньше занимался всяким вздором, то у него давно был бы свой наследник. Ведь он ровесник моего сына!

— Риксдаг никогда не согласится на его брак с Эббой Браге, а сам он не желает никакой другой жены.

— Я была лучшего мнения о вашем брате. Немецкие княжества просто переполнены потенциальными невестами. Это самый ходовой товар в Империи. Так что ваш брат вполне может жениться, дать стране наследника, а уж затем сколько угодно любить эту самую Браге или еще кого.

— Я смотрю, вас совершенно не смущает мужская распущенность, — поджала губы Катарина.

— Если ваше королевское высочество говорит о моем сыне, то вы понятия не имеете — что такое распущенность! Вот его отец, тот действительно был распущен, а мой Иоганн просто ангел на его фоне.

— А плод его греха вы приблизили в качестве доказательства его нравственности? И теперь привезли, чтобы больнее уколоть меня!

— Когда родилась эта девочка, вы еще не были даже помолвлены. Да, я питаю слабость к этому ребенку и принимаю участие в ее жизни, тем более что другие внуки не слишком часто навещают меня.

— Простите матушка, но мне так тяжело видеть ее. А тут еще эта Агнесса Магдалена…

— Дочери и сестре короля недостойно прислушиваться к сплетням! А сомневаться в законном рождении моего племянника низко! Да, мой сын гостил у бедняги Георга, перед тем как с ним случилось несчастие, однако сразу после похорон покинул Дарлов и более никогда не возвращался. Так что ваши подозрения абсолютно беспочвенны.

— Может быть, может быть, однако я со страхом думаю, как мой муж ведет себя в Московии…

— И чем дольше вы туда не едете, тем больше у вас будет оснований для беспокойства, дорогая моя! Так что бросьте глупые мысли и как можно скорее поезжайте к своим новым подданным.

— Я боюсь.

— Что?!!

— Я боюсь за своего сына. Мне предсказали, что мой сын умрет так же как несчастный Карл Филип, если ступит на палубу корабля до совершеннолетия!

— Но Швеция за морем.

— Ни я, ни мой сын, ни разу не были в Швеции со времени этого ужасного предсказания.

— Вы меня с ума сведете! Как можно верить в такой вздор?

— Я боюсь.

— Вы не того боитесь! Вам надо бояться, что мой сын устанет ждать ваше королевское высочество и разведется.

— Как это возможно? — возмутилась Катарина, — я дочь и сестра короля!

— Как раз с дочерями сильных мира сего, такое происходит гораздо чаще, нежели с простыми смертными.