Оно. Том 2. Воссоединение - Кинг Стивен - Страница 14

Где-то через год после этого я решил сделать обратную вазэктомию. Без особой на то причины, и я читал, что шансы минимальны, но подумал: а почему нет?

– Ты с кем-то постоянно встречался? – спросил Билл.

– Нет – и это самое смешное. – Ричи нахмурился. – Просто однажды проснулся… ну, не знаю, с мыслью, что это надо сделать.

– Ты, должно быть, рехнулся. – Эдди покачал головой. – Общий наркоз вместо местного? Настоящая хирургическая операция? И потом неделя в больнице?

– Да, врач мне все это говорил, – ответил Ричи. – А я ответил, что все равно хочу. Не знаю почему. Док спросил, понимаю ли я, что после операции меня довольно долго будут мучить боли, а результат – пятьдесят на пятьдесят в лучшем случае. Я ответил, что да. Он согласился провести операцию, и я спросил: когда? Сами знаете, мой принцип – чем быстрее, тем лучше. Не гони лошадей сынок, не гони, услышал я от него. Первый шаг – взять образец спермы, чтобы убедиться в необходимости операции. «Да бросьте, – отмахнулся я. – Мне делали анализ после вазэктомии. Никаких сперматозоидов». Он мне сказал, что иногда семявыводящие протоки восстанавливаются сами собой. «Да ладно! – говорю я ему. – Впервые об этом слышу». Он сказал, что шансы очень малы, практически ничтожны, но, поскольку операция такая сложная, мы должны это проверить. И я отправился в мужской туалет с каталогом «Фредерикс оф Голливуд» 22, чтобы погонять шкурку и спустить в пластиковый стаканчик…

– Бип-бип, Ричи, – прервала его Беверли.

– Да, ты права, – кивнул Ричи. – Каталог «Фредерикс» – это ложь. Его не найти в клинике. В любом случае док позвонил мне через три дня и спросил, какую новость я хочу услышать первой, хорошую или плохую.

«Начнем с хорошей», – ответил я.

«Хорошая новость – в операции нет необходимости, – услышал я. – Плохая – если какая-нибудь женщина, с которой вы спали в последние два или три года, подаст иск о признании вас отцом, иск этот скорее всего удовлетворят».

«Вы говорите мне то самое, о чем я думаю?» – спросил я его.

«Я говорю вам, что ваша сперма способна к оплодотворению, и случилось это не сегодня. В вашем образце миллионы маленьких «червячков». Короче, дни, когда вы могли не тревожиться о том, что ваши игры могут закончиться появлением на свет ребенка, закончились, Ричард».

Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом позвонил Сэнди в Вашингтон.

«Рич! – говорит она мне, и голос Ричи внезапно стал голосом этой самой Сэнди, с которой никто из них никогда не встречался. Не имитацией, не подобием – ее настоящим голосом. – Как приятно тебя слышать. Я вышла замуж».

«Да, это здорово, – ответил я. – Тебе следовало дать мне знать. Я бы прислал тебе блендер».

«Все тот же Ричи, такой же шутник», – сказала она.

«Конечно, все тот же Ричи, такой же шутник, – подтвердил я. – Между прочим, Сэнди, ты никого не родила после отъезда из Лос-Анджелеса? И выкидышей у тебя не было?»

«Это шутка совсем не смешная, Ричи», – услышал я и почувствовал, что она сейчас бросит трубку, поэтому рассказал ей, что случилось. Она снова начала смеяться, только на этот раз просто зашлась смехом, смеялась, как я всегда смеялся с вами, будто кто-то рассказал самую веселую шутку в мире. Когда же смех начал затихать, я спросил, что такого забавного она нашла в моих словах. «Это просто чудесно. На сей раз посмешище – ты. После стольких лет Ричи Тозиер наконец-то стал посмешищем. И сколько маленьких говнюков ты зачал после того, как я уехала на восток, Рич?»

«Как я понимаю, сие означает, что ты еще не познала радостей материнства?» – спрашиваю я ее.

«Я должна родить в июле, – отвечает она. – Еще вопросы есть?»

«Да, – говорю я. – Когда ты отказалась от мысли, что приносить детей в этот говенный мир аморально?»

«Когда встретила мужчину, который не говно», – отвечает она и бросает трубку.

Билл расхохотался. Смеялся, пока по щекам не покатились слезы.

– Я думаю, она так быстро бросила трубку, чтобы последнее слово осталось за ней, – продолжил Ричи, – а потом, возможно, целый день ждала, что я позвоню еще раз. Но я умею признавать поражение. Неделей позже я пошел к врачу и попросил рассказать подробнее, каковы шансы на самопроизвольное восстановление семявыводящих протоков. Он сказал, что говорил об этом с некоторыми из своих коллег. Как выяснилось, за трехлетний период, с восьмидесятого по восемьдесят второй год, калифорнийское отделение А-эм-а 23 получило двадцать три отчета о самопроизвольном восстановлении семявыводящих протоков. Шесть случаев признаны результатом неудачной вазэктомии. Еще в шести выявлено мошенничество – парни хотели отхватить кусок от банковского счета врачей. Поэтому… одиннадцать случаев за три года.

– Одиннадцать из скольких? – спросила Беверли.

– Из двадцати восьми тысяч шестисот восемнадцати, – ответил Ричи.

За столом воцарилась тишина.

– То есть шанс на выигрыш в «Ирландскую лотерею» и то больше, но при этом никаких детей. Есть повод поржать, Эдс?

– Все равно это ничего не доказывает… – забубнил свое Эдди.

– Да, не доказывает, – согласился Билл, – но предполагает определенную связь. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ты об этом думал, Майк?

– Конечно же, думал, – ответил Майк, – но не мог делать какие-то выводы до тех пор, пока вы все не соберетесь и не поговорите, что теперь и произошло. Я не мог предположить, как пройдет наша встреча, пока мы все не собрались вместе.

Он долго молчал, задумчиво обводя взглядом сидящих за столом.

– Одна идея у меня есть, но прежде чем я ее озвучу, думаю, мы все должны решить, есть у нас тут общее дело или нет. Попытаемся мы вновь сделать то, что уже пытались? Хотим мы вновь попытаться убить Оно? Или просто разделим счет на шестерых и вернемся к тому, чем занимались и прежде?

– Похоже… – начала Беверли, но Майк покачал головой, показывая, что не закончил.

– Вы должны понимать, что предсказать наши шансы на успех невозможно. Я знаю, они не так хороши, как и знаю, что они бы повысились, будь с нами Стэн. Все равно остались бы не так хороши, но выше, чем сейчас. Со смертью Стэна созданный нами круг разомкнулся. Если на то пошло, я не думаю, что с разомкнутым кругом мы сможем уничтожить Оно или даже на какое-то время куда-то загнать, как нам удалось в прошлый раз. Я думаю, Оно убьет нас всех, одного за другим, и, вероятно, смерть каждого будет ужасной и мучительной. Детьми мы создали магический круг, пусть я даже сейчас не понимаю, как нам это удалось. Думаю, если мы совместно решим продолжить начатое, нам придется попытаться сформировать новый круг, поменьше, но я не знаю, удастся ли это нам. Я даже думаю, что мы, возможно, решим, что создали его, а потом выяснится, что это не так… когда будет слишком поздно… ну… выяснится это слишком поздно.

Майк вновь оглядел их усталыми, глубоко запавшими на коричневом лице глазами.

– Я думаю, что мы должны проголосовать. Остаемся мы здесь и предпринимаем вторую попытку или разъезжаемся по домам. Третьего не дано. Я призвал вас сюда силой давнего обещания, хотя сомневался, что вы его помните, но не могу удерживать вас здесь лишь этим обещанием. Все будет только хуже и скорее всего плачевнее.

Он посмотрел на Билла, и тот понял, что близится момент, которого он страшился больше всего, но не мог предотвратить, а потом, с чувством облегчения, которое, возможно, испытывает самоубийца, убирая руки с руля быстро несущегося автомобиля и поднимая для того, чтобы закрыть глаза, смирился с приходом этого момента. Майк собрал их здесь, Майк изложил все факты… а теперь снимал с себя мантию лидера. Намеревался вернуть эту мантию тому, кто носил ее в 1958 году.

– Что скажешь, Большой Билл? Огласи вопрос.

– Прежде чем я это сделаю, хочу у-узнать, все ли понимают вопрос. Ты хотела что-то сказать, Бев.

Она покачала головой.

– Хорошо. По-олагаю, вопрос таков: мы остаемся и сражаемся или забываем об этой истории? Кто за то, чтобы остаться?