Спасти Советский Союз (СИ) - Баксаляр Илья Николаевич - Страница 9

В комнате сидел в одиночестве интеллигентный человек лет пятидесяти. Он примостился на стуле и что-то писал в блокноте на колене. Незнакомец был поглощен своим делом и не обратил на меня никакого внимания. Что-то до боли знакомое промелькнуло в моем сознании. Кто же это? Большая голова, аккуратная бородка, чуть раскосые глаза говорили, что кто-то из его предков был из восточных земель.

Человек так усердно работал, что я не стал его отвлекать и, прикрыв дверь, пошел обратно. Везде много людей, они суетились, куда-то торопились, практически никто ни с кем не разговаривал, видно, что они все очень заняты, и по выражению лиц я понял, что выполняют очень важную и ответственную работу. Вот еще одна дверь, в нее постоянно кто-то входит и выходит. Остановился. Мне стало любопытно. Я увидел, как мужчина в кожаной куртке решительно открыл дверь и хотел войти в кабинет, стремительно бросился за ним.

В большом зале все гудело, за несколькими столами сидели люди в штатском и что-то писали, рядом толпились мужчины, им давали какие-то указания, получив бумагу, прятали во внутренний карман и быстрым шагом шли к выходу. Столы стояли вдоль стен, сторонники большевиков терпеливо ждали своей очереди. Я протиснулся сквозь плотную толпу. У одного из столов заметил еще одну дверь. Туда тоже входили люди, но их было не так много, почти все были в черных кожаных тужурках. В них чувствовалась какая-то неведомая сила, и чутьем понял, что это и есть руководители сегодняшних событий. Но кто же там, за дверью? Чутье подсказывало, что все нити восстания ведут именно сюда. Я встал у стенки, на меня никто не обращал внимания. Улучив момент, незаметно юркнул в тайную комнату. Мой визит не заметили, все были поглощены своим делом, им явно было не до меня.

Я тихо прошел в угол и, не привлекая к себе внимания, сел на стул, который стоял в плохо освещаемой части комнаты. За большим письменным столом сидел сухощавый человек, почему-то я принял его за профессора университета – умные глаза, очки, высокий лоб, острый нос, усы, чувственные губы, бородка клинышком, брови, вздернутые кверху, и большая черная шевелюра. Он быстро что-то читал, делал пометки. Обратил внимание, что на столе лежит карта Петрограда. Человек в очках делал пометки, потом что-то писал на бумаге, рядом стояли два его помощника и внимательно слушали, что говорил им руководитель. Мне стал очень интересен этот профессор.

Помощник брал бумагу и выходил в соседнюю комнату. Через несколько минут возвращался, а другой сотрудник в это время шел передавать распоряжение руководителя уже своим подчиненным. В комнату вошел колоритный матрос, и мой профессор, обращаясь к нему, встал:

– Товарищ Дыбенко, отправляйтесь на флот, через два часа к Зимнему дворцу должен подойти крейсер «Аврора», ровно в девять сорок произведите залп из корабельного оружия. Но только смотрите, выстрел должен быть холостым, чтобы ничего не разрушить. Товарищ Дыбенко, я знаю, вы надежный человек, и рассчитываю на Вас.

Дыбенко отдал честь.

– Не волнуйтесь, матросы не подведут!

Человек в очках пожал ему руку.

– Удачи Вам, товарищ Дыбенко.

Дверь закрылась, прошло несколько минут. В кабинет вошел тонколицый, длинноволосый человек, больше похожий на математика или шахматиста, по выправке было понятно, что это офицер.

– Добрый день, товарищ Антонов. – Человек в очках встал и тепло пожал ему руку. – Владимир, тебе предстоит очень важная задача. Возьми революционных солдат и матросов. Ровно в девять сорок раздаться выстрел «Авроры». Это будет сигнал к началу штурма. Тебе нужно взять Зимний дворец, после чего арестовать временное правительство.

Антонов-Овсеенко встал.

– Я все понял. Отправляюсь к резиденции правительства.

Мой профессор поднялся со стула, пожал руку офицеру.

– Товарищ Антонов, сегодня важная дата. День, когда наступит новая эпоха. Мы изменим историю, от тебя зависит, каким будет мир завтра. Все трудящиеся планеты смотрят с надеждой, и на тебе лежит огромная ответственность за их будущее.

Они пожали друг другу руки, и математик исчез за дверью. Некоторое время спустя вошел крепкий мужчина. Подошел к столу.

– Добрый вечер, Что делать мне?

– А, товарищ Крыленко! Возьми своих людей и отправляйся к Московскому вокзалу. – Профессор достал часы из внутреннего кармана жилетки. – Сейчас восемь часов, через час и сорок минут начнем. Штурмом руководит товарищ Антонов, ты обеспечь поддержку и, главное, оставь отряды в резерве на случай, если что-то пойдет не так. Николай Васильевич, ты делаешь историю. Это будет не просто революция – это перевернет весь мир! Все в наших руках. Я надеюсь на тебя. Помни, весь мир смотрит на Россию, с надеждой на будущее!

Люди входили и выходили из кабинета профессора. Я решил, что долго задерживаться, здесь не стоит. Выйдя в коридор, по всеобщей суете заметил, что волнение нарастает. К зданию стали подъезжать делегаты второго Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. Посмотрел на часы – было ровно девять. Люди все прибывали и прибывали в Смольный.

Я пристроился к небольшой группе, прибывшей из Москвы. Мы прошли в большой актовый зал. Вдоль стен стояли большие белые колонны, с потолка свисали огромные хрустальные люстры. Тихо занял место в углу рядом со сценой и прекрасно видел, что происходит за кулисами. Делегаты все шли и шли. Весь зал был забит до отказа. Вдруг где-то вдали глухим эхом раздался выстрел. Время шло долго, держа всех в напряжении. На часах пробило два часа ночи. Толпа начала волноваться. Кто-то крикнул: «Троцкий!» И все стали скандировать: «Троцкий! Троцкий!» За кулисами увидел какое-то движение. Интересно, что там происходит? Слегка приподнял штору и к своему удивлению заметил знакомого профессора и того человека с раскосыми глазами. Они о чем-то живо спорили:

– Владимир Ильич, Вам надо выступать!

Но человек с восточным разрезом глаз отказывался:

– Нет, батенька, выступайте Вы. Вы организовали все это событие и вот и докладывайте делегатам съезда.

– Но Владимир Ильич! Вы руководитель партии. Давайте! Люди ждут Вас.

– О, нет, увольте, я не готов к выступлению.

Гул в зале нарастал, и профессор решительно вышел на сцену. Толпа опять начала скандировать: «Троцкий! Троцкий!». Профессор поднял руку.

– Товарищи! Разрешите открыть второй Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов!

Все зааплодировали и закричали «ура!». Профессор громким голосом запел «Интернационал». Все встали, и над залом полилось мощное:

Вставай проклятьем заклейменный,

Весь мир голодных и рабов,

Кипит наш разум возмущенный,

И смертный бой вести готов.

Я слушал песню, и в моей душе все переворачивалось. Вспомнились долгие годы унижения народа, беды и чаяния, обиды и боль за свою несчастную долю. Песня звала к бою, к тому, чтобы покончить со всей несправедливость сразу. Она звала вперед, к трудностям, к огромным испытаниям – и в то же время в светлое будущее, где люди будут полноценными хозяевами своей жизни.

Это есть наш последний

И решительный бой.

С Интернационалом

Воспрянет род людской.

Никто не даст нам избавленья:

Ни бог, ни царь и не герой.

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

Чтоб свергнуть гнет рукой умелой,

Отвоевать свое добро,

Вздувайте горн и куйте смело,

Пока железо горячо!

Какие трогательные слова! Я смотрел на людей, у многих стояли на глазах слезы – вот мы и дожили до светлого момента, когда к нашему мнению стали прислушиваться, теперь мы будем хозяевами, начнем сами определять свое будущее.

Это есть наш последний

И решительный бой .

С Интернационалом

Воспрянет род людской!

Депутаты крепко сжимали винтовки, они готовы были хоть сейчас идти и воевать с теми, кто будет выступать против их власти.

Профессор закончил песню, в зале стояла гробовая тишина.

– Товарищи, слово предоставляется председателю Всероссийской социал-демократической партии большевиков товарищу Ленину!