Еврейское счастье военлета Фрейдсона (СИ) - Старицкий Дмитрий - Страница 19

— Так… — раздался от двери недовольный голос дежурной медсестры. — Накурили как крокодилы. Никакой совести у вас нет. А еще командиры. Сейчас я свет выключу. А вы сами светомаскировку поднимете и проветрите палату форточкой. Я от доктора нагоняй за вас получать не намерена.

5.

Проснулся от хохота. Здорового такого ржача людей, долго томящихся на больничной койке и не знающих уже, куда девать накопленную энергию.

— А вот еще история… Дали в Ереване пенсионеру новую комнату. Получше, чем была: метраж больше, да и самих комнат в квартире меньше и район приятней. Казалось бы, живи и радуйся, но через неделю жалуется он в Горсовет, что жить в такой комнате невозможно. Окна напротив женской бани и в них все видно.

Прислали к нему домой комиссию. Смотрят в окно всем составом на баню.

— Ничего не видно, — заявляет председатель комиссии. — Зря вы нас гоняли, гражданин.

— А вы на шкаф залезьте, — возмущается пенсионер.

Носатый мордатый армянин средних лет — новенький в нашей палате — байки травит.

Увидел, что я проснулся. Потянул руку, представляясь.

— Анастас Арапетян, майор корпусной артиллерии. Командир полка ''карельских скульпторов''[25]. Про себя не ничего говори — мне уже все доложили. Горжусь, что лежу на соседней койке рядом с Героем Советского Союза.

— А к нам, сюда, каким боком?.. — пожимаю его волосатую руку. Почти как мою, только волос у него черный.

— Проклятый ''лаптежник'', проклятый осколок. На марше при перемещении на новую позицию попали под налет. Рыбкой нырнул в канаву, а ноги остались торчать наружу. Вот по ним и прилетело. Ступню насквозь. Осколком. Через сапог. Через подметку. Плюсны поломало. Четвертый госпиталь, три операции и все никак не проходит. Кости уже срослись, а не зарастает отверстие и все тут. Хоть плачь, хоть ругайся. Вот, к Богоразу сюда направили… Сказали, последний шанс. Иначе — отрежут. А куда мне без ноги?

Моментально с гражданских армянских баек майор столь же эмоционально переключился на свою ступню, про которую он, наверное, мог говорить сутками. Тут все про свои ноги могут говорить сутками. И этот вопрос — ''куда мне без ноги?'' — самый актуальный. Видно, что майор настроился разглагольствовать долго, но его обломал лейтенант-танкист, который совсем без ног.

— Тоже мне ''без ноги''… одна ступня всего. Я был бы счастлив на твоем месте, — завистливо вставил свою реплику Раков. — И ваще… — раздул он мехи гармоники и озорно запел, — Хорошо тому живется у кого одна нога. О штанину хер не трется и не надо сапога. — И резко захлопнув баян, сказал жалостливо. — Не то, что мне…

— Настала утренняя пора в госпитале: все мерятся остатками конечностей, — хохотнул Данилкин. — Ты, Анастас, привыкай.

Утреннюю сводку с фронтов я проспал, а соседи забыли радио включить — ереванские байки новичка слушали. Да и последние дни сводки с фронтов стали немного однообразными. Наступление выдыхается. Наступаем уже с черепашьей скоростью. Немцы укрепляются на заранее выбранных рубежах. Резервы из Франции подтянули.

Умылся и стал разбирать неожиданно свалившееся на меня вчера богатство по полкам своей тумбочки — вечером недосуг было, да и устал я — еле голову до подушки донес.

— Часы посмотреть можно? — спросил майор Арапетян.

— Можно, — разрешил я. — Только они не ходят.

Армянин повертел мой хронометр в руках, покрутил туда-сюда торчащую сбоку рифленую головку, поднес к уху…

— Нормально ходят, — констатировал. — Заводить вовремя надо. Желательно каждые сутки в одно и то же время. Хорошие у вас часы, только зачем такой длинный ремешок?

— Чтобы сверху на меховой комбинезон надеть было можно, — влез с пояснениями танкист.

Начавшуюся дискуссию о сравнительных свойствах часов разных производителей и то, что в трофеях у немцев чаще всего попадается дешевая штамповка годная разве что на часовую мину поставить, прервал кавалерист.

— Пусть штамповка. Пусть качество туда-сюда. Но зато часы у немца есть не только у каждого офицера, но и у большинства рядовых солдат. А то, как первый раз в этой войне комполка поставил нам задачу и приказал: ''сверим часы''. А у всех командиров эскадронов часы только у меня. Да и те наградные.

Тут и приходящий наш цирюльник нарисовался и, сбив дискуссию о часах, немедленно вылупился на мои ''богатства''.

— Я правильно понимаю что это? — ткнул он пальцем в деревянный футляр моей бритвы. Футляр был хоть и вычурной ромбической формы, но отделан очень просто и со вкусом. Вроде бы ничего особенного, а взгляд притягивает.

— Правильно, — согласился я. — Бритва это. Только она несколько странная и я после контузии напрочь забыл, как ей пользоваться. Не подскажете, как специалист?

— Ну почему бы не подсказать… — цирюльник уже вертел футляр в руках и раскрыв его, не удержался от восклицания, — Камиссори! Откуда у вас такая редкость? Это же японская бритва.

— Из Китая, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал нарочито небрежно.

А что? Великолепная отмазка появилась у меня на все непонятное. Из Китая и все тут, докажи обратное — а я сам не помню.

Парикмахер на малое время упал внутрь себя и, наконец, выдал решение.

— Мне проще будет поменяться с вами на бритву привычной для вас формы, чем обучить вас японскому стилю бритья. Предлагаю вам в обмен штучный ''Золинген'' довоенной выделки. С гравировкой и позолотой. Ручка слоновой кости. Плюс помазок гарнитурный к ней барсучьего волоса. Ручка также из слоновой кости. Не пользованный еще. Правило фирменное к ним. Полный гарнитур плюс несессер жестяной из нержавейки.

Ага… нашел глупенького. Я же видел, как у него глаза заблестели, как он увидел этот японско-дамасский клинок. Что за жизнь? Все только и норовят обмануть бедного еврея.

— Согласен, — ответил я, — только у меня встречные условия мены. Мне нужен безопасный станок ''Жиллетт'' и какое-то количество сменных лезвий к нему. Фирменных, естественно.

Вот так-то вот. Мы-то дураки, а вы-то нет? Зато не будет никакой утренней пытки при бритье этими варварскими ножиками. Как ни странно, но как бриться Т-образным станком безопасной бритвы я помню.

— Сколько вы хотите лезвий? Сам станок достать не проблема, — парикмахер наш засветился как лампочка Ильича от предвкушения.

— А вот, сколько слоев металла есть в этом клинке, — кивнул я на японскую бритву, — столько и лезвий в придачу к станку и дадите.

Артиллерист присвистнул.

— Да тут этих слоев, наверное, несколько сотен будет, — предположил доселе молчащий Данилкин.

— Две тысячи четыреста… — глухо откликнулся брадобрей, обреченно озвучивая итоговое число.

— Мдя… — поскреб квадратными ногтями майор свой коротко стриженый затылок. — Воистину, там, где еврей прошел, петяну делать нечего.

— Не знаю…. удастся ли мне собрать столько фирменных американских лезвий в Москве? — парикмахер глубоко задумался.

— Не обязательно чтобы сменные лезвия были только жиллеттовскими, — даже пожалел я его слегка, — английские, немецкие, итальянские, французские тоже подойдут. Главное, чтобы они были не хуже по качеству.

Вот-вот… мне же на каждый день лезвие подавай, а впереди только войны года три, а то и четыре вроде… потом послевоенная разруха с всеобщим дефицитом…

Кстати, откуда я взял эти три года?

Да оттуда же, откуда ранее и девятое мая прорезалось? Из себя самого, которого не помню, как зовут даже.

Шиза косила наши ряды… Но об этом т-с-с-с-с… никому и никогда! А то отвезут тут недалече в Черемушки на речку Чура к доброму профессору Кащенко. И буду всю жизнь на трудотерапии коробочки клеить. Оно мне нада?

— Да… ты прав… нашими-то только карандаши точить хорошо, — хохотнул Раков.

— Британские даже получше качеством будут, — обрадовался брадобрей.

Ну да, ну да… Не знаю как насчет получше, но то что достать легче — верю. Ленд-лиз… Контрабанда моряков с арктических конвоев… Она же и с Персии прёт в довесок к танкам и самолетам от союзников… С британских территорий любое барахло тащить в СССР удобнее и ближе, чем из Америки. Так что не будем привередничать. Рискует же человек — уголовную статью за спекуляцию никто не отменял. Но как видно ему эта японская бритва так глянулась, аж кушать не может, а мне так все равно. ''Жиллетт — лучше для мужчины нет'' как-то привычнее.