Дьявол поневоле (СИ) - Браен Д' - Страница 43

Мерлин бормотал заклинания, глядя по сторонам, где стояли раскрыв рты от удивления демоны всех мастей. И тут была не только стража. Больше всего это походило на ставший лагерем отряд. Оглянувшись назад, я понял, что так оно и было. Десятки могучих воинов уже бежали прочь, чтобы доложить о нашем прибытии кому следует. А прямо перед нами высились огромные Врата Ада.

— Стой! — Крикнул Влад, дублируя свои слова жестом. — У меня не было другого выхода, и выбора тоже.

— Ну-ка, ребятки, быстро отсюда! — Скомандовал Мерлин и все демоны в округе с воплями разбежались в разные стороны. — Теперь рассказывай, что к чему.

— Я заключил сделку с… со светлыми силами, я практически безвозмездно окажу им неоценимую услугу, одним из необходимых условий для оказания которой является открытие этих ворот. Вы мне не поверите, но я знаю слова силы, способные снять Седьмую Печать, — Влад перевёл дыхание и продолжил. — Только эти слова подтверждают то, что я говорю правду, но понять это, услышав их, может лишь он! — И указал на мага.

— Не слушай его, Мерлин! — Прохрипел Александр. — Его хозяин поручил ему открыть Врата Ада, он выполняет его волю и больше ничью!

— Скажи нам всем, мы решим, — встрял я в разговор.

— Нет, — покачал головой вампир. — Я могу сказать это только одному из тех, кто ставил печать. Пусть потом он сам решит, сообщать вам, или нет. Суть оказываемой мной услуги — секрет ещё больший.

— Не дай ему это сделать, Дима, — умоляюще посмотрел на меня Александр.

— Даже если он и убедит меня в том, что говорит правду, это ничего не изменит. Ни при каких условиях я не буду снимать ни свою печать, ни чью-либо другую, — заверил его маг.

Влад подошёл к Мерлину и принялся шептать тому на ухо. Сначала лицо старика нахмурилось, но потом приобрело тень удивления и, наконец, полного изумления. Вампир, удовлетворённый таким эффектом, отошёл на шаг и, ухмыляясь, уставился на мага.

— Да, он говорил правду, — выдавил из себя Мерлин. — Эти слова силы дают мне возможность снять печать Архангела Гавриила, но делать этого я не буду.

— Даже если он сам тебя об этом попросит? — Вампир чувствовал себя хозяином положения. Александр, не веря ни глазам, ни ушам, тряс головой. Я остолбенел, чувствуя, что какая-то мысль уже должна была давно прорваться к сознанию, но, в свете текущих событий, не может его найти.

— Пока мы с ним ни о чём подобном не разговаривали, — покачал головой маг.

— Через меня он велел передать тебе, точнее он не знал, что помогать будешь именно ты, но вполне мог догадываться. Так вот, он просил тебя связаться с ним, сказал, что тот, кто будет мне помогать, это сделать сможет.

— Вот так, обломчик тебе вышел! — Облегчённо вздохнул Александр. — Отсюда связаться с Архангелом Гавриилом он не сможет! — Похоже, он всерьёз стал опасаться, что Влад действительно уломает Мерлина открыть Врата Ада. — Ведь так? — Добавил он, с угасающей надеждой глядя в лицо мага, постаревшего ещё лет на сто.

— Нет, — Пробормотал Мерлин. — Я могу связаться отовсюду, когда угодно и с кем угодно из тех, кто вместе со мной запечатывал эти врата. И я уже связался. — Он перевёл ледяной взгляд на меня и мёртвым голосом прошептал, глядя мне в глаза: — Постарайтесь не погибнуть, сделаю так быстро, как только смогу, встретимся с той стороны.

Провожаемый нашими изумлёнными взглядами, он взмыл ввысь, пролетел над воротами и исчез за границей ада.

Глава 19

Отец Николай проснулся рано, как всегда. До рассвета оставалось полтора часа, но глаза широко открылись, тщетно стараясь разглядеть в темноте то, что могло так встревожить. Он попытался стереть со лба холодный пот, но только размазал едкую влагу, сразу защипавшую глаза. Одним резким движением отец Николай сел, откинув тяжёлое одеяло. Как и вся постель, оно было таким мокрым, что можно было выжимать. Мысли в голове путались, но что-то неуловимое, непонятное отступало, растворялось вместе со сном, оставляя за собой необъяснимый страх. Совсем недавно, за мгновение до того, как открылись глаза, всеми мыслями владел такой ужас, которого отец Николай не испытывал никогда в жизни. Как это часто бывает, причиной беспокойства он посчитал обычный сон, к тому же не запомнившийся, а значит и не важный. Правда, и после осознания, что все тревожные видения позади, предчувствие чего-то очень плохого не покидало, слабо покалывая в левой части груди.

Быстро встав на ноги, отец Николай бодрым шагом подошёл к двери, ведущей из его кельи прямо на улицу. У порога стояло пустое ведро. Ни секунды больше не раздумывая, он схватил его, вышел во двор монастыря. Вокруг природа готовилась встретить рассвет, но не удостоилась и мимолётного взгляда направившейся к колодцу фигуры. Отточенными за многие годы движениями отец Николай опустил ведро, зачерпнул воды, поднял его и поставил на край колодца. Тревожные предчувствия не проходили. Тогда он схватил ведро двумя руками и, подняв его над головой, обрушил на себя поток ледяной колодезной воды. Стало гораздо легче. Вода окончательно смыла терзающие душу предчувствия и напомнила о наличии бренного тела, страдающего от холода. Прислушиваясь к себе, отец Николай неодобрительно покачал головой и ещё раз повторил процедуру, снова окатив себя водой из колодца. Вот теперь можно встречать солнце утренней молитвой. Размеренным шагом он вернулся в тёплую келью.

Спустя десять минут из дверей вышел одетый в простую чёрную рясу священник и направился в часовню, стоявшую неподалёку. Вся территория монастыря была огорожена старым кованым забором. От кого должен был защищать он церковное имущество, было трудно сказать — за десять лет, которые провёл здесь отец Николай в качестве настоятеля, к нему не приближалась ни одна живая душа. Он вообще был тут один, и подозревал, что о самом существовании этого монастыря знают далеко не все митрополиты. Десять лет назад, когда он принял сан священника, сам патриарх, получив его согласие, возложил на него эту, простую на первый взгляд, миссию — стать настоятелем монастыря вдали от городов, сёл, деревень и даже хуторов. Ближайшим местом, где можно было встретить людей, была дорога, находящаяся в двадцати километрах от его кельи. К ней он ходил раз в неделю, чтобы встретиться со старым немым монахом, который неизменно ждал его с провизией, одеждой и всем необходимым каждый понедельник на обочине. Получив список необходимого настоятелю-отшельнику, он сочувственно кивал, прощался и направлялся вдоль дороги, неизвестно куда и откуда ведущей. Всё остальное время отец Николай проводил в молитвах и одиночестве, осознавая весь груз ответственности, возложенной на его плечи. Настоятелем монастыря он стал в двадцать три года — невероятно для его лет. Патриарх руководствовался совсем не возрастом, когда лично вызвал его, никому не известного, к себе и предложил испытание, достойное и его веры, и возможностей. Через месяц оно закончится, и сюда приедёт новый настоятель. Но как долго тянется этот последний месяц, когда за спиной почти десять лет…

Поглощённый своими мыслями, отец Николай приоткрыл узенькую дверь в часовню, вошёл и осторожно притворил её за собой. За окнами рассвет уже торопился разогнать ночной сумрак, но внутрь сунуться не решался. Пришлось зажечь несколько больших, в руку толщиной, свечей. За десять лет внутреннее убранство так отпечаталось в памяти, что всё необходимое можно было сделать и с закрытыми, глазами, но сейчас хотелось света, больше света. Язычки пламени удлинились, засияли ярче и осветили всю часовню. Став в центр, настоятель опустился на колени и начал молча молиться.

С молитвы начинался каждый проведённый здесь день, казалось, и сегодня будет всё так же, как всегда. Только почему начало возвращаться чувство тревоги? Отец Николай молился усерднее, но беспокойство не проходило, напротив, оно стало усиливаться, пока не переросло в страх. Чего можно бояться в обычный, ни чем не примечательный день? Умом настоятель понимал — опасения не имеют под собой никаких причин. Сердце же предупреждало настойчиво и непреклонно. Тишина в часовне из умиротворяющего покоя превратилась в гнетущее безмолвие. Затишье перед бурей, не иначе.