Семья - это святое (СИ) - "Leras" - Страница 32

— Ничего, ангелочек, скоро придет в себя и тогда…

— Что-то я сомневаюсь, — неуверенно покачала головой Тори, перебивая Кристину, — в лесу она не могла создать простейшего заклинания. Как только ухитрилась сбежать…

Крис пожала плечами, хмуря брови, но прежде чем хоть одна из ведьм смогла выдвинуть свою версию, они услышали безжизненный голос Хелен.

— Я не сбежала.

На миг в темной комнате воцарилась полная тишина, после чего, Кристина, расширив глаза, впилась в сестру ошеломленным взглядом.

— Как же ты оказалась в лесу?

— Он отпустил меня, — тихо отозвалась Хелен, — Элайджа.

— Как?

— Почему?

— Зачем?

Ведьмы засыпали ее вопросами, не замечая, как голубые глаза наполняются слезами от воспоминаний о произошедшем, и лишь горький всхлип девушки, заставил их умолкнуть.

— Что он сделал с тобой, ангелочек? — требовательно проговорила Крис, сводя брови, на что Тори, удивленная ее грубоватым тоном, подняла на брюнетку осуждающий взгляд.

— Оставь ее в покое, — произнесла она, с жалостью глядя на опустившую глаза белокурую девушку, по щекам которой текли слезы, — сейчас не время и не место устраивать допрос!

— Он тебя пытал? — не унималась Кристина, не обращая никакого внимания на слова рыжеволосой ведьмы, — отвечай, Хелен!

Та лишь отрицательно покачала головой.

— Запер в подвале, морил голодом?

Ответ Хелен был все тем же.

— Он… — Крис прочистила горло, будто пытаясь подобрать слова, стараясь игнорировать откровенно осуждающий взгляд Тори, — он что, изнасиловал тебя?

После ее слов младшая сестра залилась слезами еще сильнее, и Кристина застыла, понимая, что попала в точку. Ее черные глаза заискрились от магии, которой не давали выхода сдерживающие ее силу цепи, и красивое лицо исказилось от гнева.

— Я убью его, — прошипела она, — сначала оторву его чертовы причиндалы, а потом…

Но не успела она озвучить свои угрозы полностью, Хелен подняла вверх лицо, которое отражало смесь боли и стыда.

— Он не делал этого, — едва слышно прошептала она, сжимая губы, — не насиловал меня. Я… я сама…

— Сама что? — осторожно спросила Тори, прикусывая губу.

— Сама позволила ему… все, — всхлипнула Хелен, — я думала… Я думала, он любит меня, а он… Он только хотел узнать, где вы спрятали камень, но потом…

Следующие слова девушки потонули в слезах, и не сводящие с нее ошеломленных взглядов ведьмы смогли разобрать лишь «использовал» и «выкинул». Хелен успокаивалась долго, и все это время в комнате царило гробовое молчание, нарушаемое лишь ее всхлипами.

— Вот ублюдок, — наконец выговорила Крис, с горечью смотрящая на сестру, от которой буквально исходили волны боли, — не плачь, ангелочек. Этот первородный мудак не стоит и единой твоей слезинки. А еще прикидывается благородным! Так и знала, что за этими фасадами дорогих костюмов прячется жалкая душонка! Клаус хотя бы…

— Вот только не говори, что будешь ставить в пример этого сумасшедшего гибрида, — расширила глаза Тори, неодобрительно качая головой, — да он прибил бы тебя, будь возможность!

Кристина ни миг замерла, прикусив губу, но затем, после секундного молчания, подняла свои черные глаза, скользнув быстрым взглядом с немного успокоившейся Хелен, которая прислушивалась к их разговору, на Тори.

— У него была возможность, — тихо произнесла брюнетка, и ее голос выражал странную смесь досады и вызова, — возможность и ритуальный кинжал. Но он не смог этого сделать.

— Он пощадил тебя? — выдохнула Хелен, расширяя голубые глаза.

— Да, — только и смогла ответить Крис, опуская взгляд, — уж не знаю почему.

Какое-то время ведьмы молчали, прежде чем на лице Кристины появилась хитрая улыбка.

— Но младший Майклсон пошел дальше, — проговорила она, стреляя в сторону Тори, лицо которой залилось румянцем быстрый взгляд, — он не просто пощадил Викторию, но еще и…

— Крис, замолчи! — взвилась та, но брюнетка, не обращая на нее внимания продолжила.

— Тори могла умереть, но Кол спас ее, — сказала она, глядя на Хелен, — похоже, не все Майклсоны такие козлы, хотя старший брат, безусловно, возьмет первенство в этой гонке мудаков. Не переживай, ангелочек, он еще пожалеет обо всем, что сделал, как только…

Но договорить она не успела. Дверь в подвал резко распахнулась, и ведьмы застыли в ожидании. На пороге, скрывшись в тени, стояла темная фигура, и миг спустя комнату наполнил знакомый голос:

— Привет, девочки.

========== Часть 31 ==========

Во благо семьи, разумеется.

Эти слова еще долго звучат в ушах Кола, пока братья обсуждают план по спасению камня и сестер Уайт из плена его невесты.

Все так смешалось, что Первородный не уверен, сколько правды в этих словах, а сколько лжи, но он точно знает, что предпринял бы попытку вызволить жену при любом раскладе. И дело даже не в камне, что так опасен для семьи, не в то, что Давина хочет погубить всех вампиров, не в переделе власти в Новом Орлеане на которую Колу попросту плевать.

Дело в ней. В Тори.

Ее горящие зеленые глаза, нежное, льнувшее к нему во время ритуала тело вновь и вновь встают перед вампиром, и он успокаивает себя, удивленный собственным благородством по отношению к ведьме, тем, что стоит освободить ее из плена хотя бы ради того, чтобы пережить это еще раз.

Конечно, Кол лукавит. Он и сам знает это. Но тому, кто всегда был непревзойденным мастером хитрости и вранья, очень трудно различить правду и ложь, особенно когда речь идет о признаниях самому себе.

Однако, не смотря на эти странные, необычные и немного пугающие выводы, к которым младший Майклсон приходит, сидя на диване в гостиной, что Клаус уже исходил вдоль и поперек под ледяным взглядом Элайджи, лицо которого кажется не выражает и единой эмоции, Кол чувствует, что на его губах медленно расцветает довольная улыбка.

Их ждет битва. А после он получит награду. И возможно не только он.

Гибрид слишком уж возбужден, то и дело переходя из одной крайности в другую, и все они касаются исключительно Кристины. Он, то планирует убить ее лично, все еще припоминая, как она обвела его вокруг пальца в библиотеке, то всерьез говорит о том, что она вполне могла бы стать Регентом, с ее-то магическим потенциалом и удивляется, как Давина вообще смогла пленить этот ураган в юбке. Такого поведения по отношению к женщине со стороны Клауса Кол не видел давно, а может и вообще никогда, если не считать его еще человеческое увлечение Татьей.

Наблюдать за ним почти забавно, но Кол ловит себя на том, что, не смотря на это, его взгляд то и дело возвращается к Элайдже, который выглядит слишком уж спокойным. Хладнокровия старшему брату не занимать, но сейчас что-то определенно не так. Кол не знает, что именно, но уверен, что на этот раз ледяная маска лишь прикрытие. Вот только от чего?

Впрочем, у него есть по этому поводу кое-какие идеи.

И все они сводятся к белокурой, похожей на ангелочка, ведьме, которую Элайджа, фанатично преданный семье, просто отпустил, наплевав на требования Клауса. Кол сомневается в том, что Хелен могла сразить его в битве или обмануть.

Элайджа, при всем видимом самообладании, опаснее их с Клаусом, вместе взятых, потому, что его действия сложнее всего предсказать. Вот только сейчас объяснение его поступка кажется лежит на самой поверхности, и Кол почти уверен в том, что и этот бесстрастный образчик сдержанности пал жертвой обаяния сестер Уайт, подобно ему и Клаусу.

За размышлениями, Первородный не замечает, как на город опускаются сумерки, и Клаус, пребывающий в этот момент в крайне степени возбуждения, в ожидании хорошей драки, которой у них не было очень давно, тянет его за рукав, улыбаясь так сладко, что она его щеках появляются милые ямочки.

— Пора, брат.

Кол кивает, поднимается на ноги и на миг переводит взгляд на Элайджу, похожего сейчас на замершего для нападения хищника, и искренне не завидует ведьмам, что могут встретиться на его пути.

Дерек не обманывает их, и братья еще издалека замечают его, стоящего у западных ворот с нетерпеливым выражением лица. В этот миг Кол думает о том, что мотивы ведьмака слишком уж туманны, и стоило бы больше разузнать о нем, прежде чем вмешиваться в эту авантюру, но в следующую секунду все отходит на второй план, потому что Дерек говорит: