Семья - это святое (СИ) - "Leras" - Страница 28

Но ведьмочка будто не слышит, мурлыкая, как котенок, с его плотью во рту, и убить ее сейчас, кажется просто верхом цинизма.

«Одна ночь ничего не изменит», — проносится в голове у Элайджи, и он, злясь на себя за слабость, злясь на Хелен за ее влияние на него, переводит руки с шеи на белокурую голову ведьмы.

Первородный резко подается вперед, входя еще глубже в горячий ротик. Он не обращает внимания на то, как Хелен пытается отстраниться, задыхаясь, явно не готовая к подобному. Раз за разом он скользит плотью меж розовых губок, толкаясь до самого основания.

Ведьма тяжело дышит, пытаясь приспособится к его грубым проникновениям и эта покорность окончательно сводит Элайджу с ума.

Ему хватает нескольких секунд для того, чтобы поднять раскрасневшуюся девушку на ноги, снять с нее платье и трусики и, развернув к себе спиной, толкнуть на кровать, а после, вихрем сорвав с себя одежду, оказаться с ней рядом.

Вампир грубо тянет Хелен на себя, заставляя ее встать на колени, и резким толчок входит в нее сзади, сразу набирая быстрый темп.

Ведьма выгибает спину, явно не готовая к вторжению, и вскрикивает от боли. Голубые глаза широко распахнуты, и девушка кусает губы, стараясь сдержать стон. Элайджа первый раз за все время берет ее, без предварительных ласк, поцелуев, не подготовив. Она совсем сухая, и каждое движение его внушительных размеров члена в тесном лоне, заставляет ее вздрагивать от боли. Но Хелен списывает грубость Первородного на проблемы в квартале и, склоняя голову к подушке, просто принимает его грубые толчки.

«Пусть снимет стресс, — думает девушка, — я потерплю».

И Хелен терпит, пока Элайджа, полузакрыв глаза, берет её, практически переходя на вампирскую скорость.

С розовых губок невольно срывается вздох облегчения, когда Майклосон неожиданно выходит из неё, отстраняясь. Но в следующий же миг, он переворачивает ведьму на спину, раздвигает её ноги и вновь наполняет собой.

Хелен силится поймать его взгляд, но в глазах вампира лишь смесь вожделения, ярости, и что-то ещё, чего ведьма не может понять. Она пытается приподнять, обнять его, поцеловать, но Элайджа отстраняется и держа девушку за горло продолжает входить в неё сильными точками.

И Хелен сдаётся. Она просто лежит кусая губы, пока Первородный берет ее, думая только о своем удовольствии.

Закрыв глаза, все еще держа девушку за шею, Элайджа кладет вторую ладонь на грудь ведьмы.

«Это все равно нужно сделать» — думает вампир, готовясь нанести удар, но в этот миг Хелен тихо вскрикивает от новой порции болезненных ощущений внизу живота, и Элайджа инстинктивно открывает глаза.

И тут же его взгляд тонет в голубых глазах Хелен, которая со своими разметавшимися по подушке белокурыми локонами, похожа на настоящего ангела. Ангела, который с заботой и нежностью смотрит на него. Ангела, который молча, не смотря на явную боль, пытаясь улыбнутся, терпит его жестокое отношение. Хелен нежно гладит ладонь вампира, которой он намеревался нанести смертельный удар, словно хочет сказать «все хорошо”.

И теперь уже сдается Элайджа, понимая, что просто не может выполнить долг перед семьей. Только не так. Только не с ней.

Он убирает руки с шеи и груди ведьмы, делает еще пару глубоких толчков, и достигает пика, содрогаясь всем телом, после чего, не говоря ни слова ложится рядом с Хелен, которая доверчиво кладет голову ему на грудь.

— Все будет хорошо, — нежно шепчет она, — я люблю тебя, Элайджа.

После ее слов в комнате повисает мертвая тишина. Первородный медленно переводит на Хелен ошеломленный взгляд и видит лишь робкую улыбку.

Она не ждет ответа на свое признание, не упрекает за оставленные на бедрах синяки и жестокое отношение к ней во время их близости. Ведьма целует Майклсона в щеку и неровной походкой идет в душ.

Элайджа забывает как дышать.

Слишком давно вампир не слышал этих слов. Последней в любви ему признавалась Катерина, но как не пыталась она выглядеть любящей девушкой, Элайджа всегда чувствовал обман. Но только не сейчас.

«Лучше бы она лгала, лучше бы Хелен его ненавидела или делила ложе из-за выгоды» — думает Первородный, и чувство вины начинает больно сдавливать сердце.

А потом он слышит тихий стон боли, доносящийся из ванной комнаты и ненависть к самому себе накрывает Элайджу с головой.

Через некоторое время Хелен возвращается в постель. Она, нежно улыбаясь, кладет голову на плечо вампира и обнимает своей рукой его руку, которой тот еще совсем недавно хотел вырвать ей сердце.

.

Вампир, поддавшись порыву, переворачивает девушку на спину, нависая сверху, отчего глаза Хелен расширяются, отражая страх, но она не отводит взгляда, не пытается вырвать из его рук.

— Прости, я был с тобой груб, — говорит Элайджа, — тебе, наверное, сейчас больно?

— Немного, — краснея, отвечает девушка.

— Я все исправлю, — уже с улыбкой шепчет вампир.

Он легонько касается губами ее носика, осыпает поцелуями грудь, напротив сердца, которое он не смог вырвать и спускается ниже. Элайджа стягивает девичьи бедра к краю кровати и становится перед Хелен на колени. Бережно он разводит ножки в сторону и нежно скользит губами по промежности.

При первом прикосновении Хелен вздрагивает от легкой боли и неизвестности, не зная, что вампир будет делать дальше. Но Первородный продолжает свои осторожные ласки, и очень скоро ведьма расслабляется в его руках, шире раздвигая бедра.

Нежно и бережно Элайджа ласкает Хелен губами и языком, периодически дуя на алые складочки, которые припухли и пылают после его садистких утех.

Осторожно он ведет языком, обводя вход с тесное лоно, надавливает пальцами на клитор.

Ведьма сжимает руками смятую простынь, но уже не от боли, а от острого удовольствия. Ее горячие стоны, как бальзам на разрывающееся от чувства вины, сердце Элайджи. Хелен дрожит и пытается свести бедра вместе, но Первородный не дает ей этого сделать, не прекращая свои уже более откровенные ласки. Все темнеет в глазах ведьмы, и она достигает пика, на миг выпадая из реальности. Когда девушка приходит в себя, Элайджа притягивает ее к себе, поглаживая тонкие плечи.

— Спи, — говорит он и сам закрывает глаза, делая вид, что уснул.

На самом деле Первородный всю ночь думает лишь о том, что ему делать дальше.

Утром Хелен открывает глаза и видит истинное лицо любимого. Красные глаза, темные вены, клыки в нескольких дюймах от нее, но вместо того, чтобы испугаться, девушка игриво произносит:

— Мой любимый вампир проголодался? - и убирая волосы с шеи, добавляет, - но только пару глотков, а потом иди к холодильнику за донорской.

Элайджа не сразу верит в происходящее. Хелен, которая изначально презирала вампирскую природу сейчас предлагает свою кровь. Потому что любит его.

Чувство вины топит его, больно обжигая сердце, и тогда вампир не выдерживает. Очень медленно он поворачивается в сторону ведьмы и хрипло выдыхает:

- Нам нужно поговорить, ангелочек.

========== Часть 27 ==========

— Нам нужно поговорить, ангелочек.

— О чем же? — игриво прошептала Хелен, поднимая на Элайджу горящие глаза, но нежная улыбка, сияющая на розовых губках, тут же исчезла, стоило ведьме поймать обреченный взгляд Первородного.

— Что такое, милый? — обеспокоенно прошептала девушка, и потянулась ладонью к щеке вампира, вот только Майклсон перехватил ее кисть на полпути, не позволив Хелен прикоснуться к его лицу.

— Мои братья вернули артефакт.

Произнесенные Первородным слова заставили ведьму застыть, и ее голубые глаза ошеломленно расширились.

— Кристина, — только и смогла выговорить Хелен, — она…

— Твоя сестра пока жива, — глухо отозвался Элайджа, отводя взгляд.

— А Тори? — почувствовав неладное, прошептала ведьма, напряженно прикусывая губу, — и что значит «пока», я…

— Кол ее убил, — перебил вампир дрожащую ведьму, и та не смогла сдержать испуганного вскрика.

— Виктория мертва?

Первородный только кивнул.