Корабль спасителя Вселенной (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич - Страница 28

   Он принялся скороговоркой молиться.

   Франки неистово закричали, задние ряды их пехоты по римскому обычаю начали бить оружием о свои щиты, производя невообразимый грохот. Авары тоже закричали, почти в упор пустили стрелы, но использовать свои привычные способы ведения боя, изматыванием врага мелкими наскоками и обстрелом из луков, уже не могли. Наверно, это и было целью франков, с величайшими трудностями шедших через заросли - неожиданная атака на ограниченном пространстве с использованием неуязвимых катафрактариев. Решма, наблюдая эту атаку, не без удивления отметил это чудесное действие, когда почти бесшумно, предельно сплочённо, двигаясь ночью по пересечённой, овражистой, заболоченной местности, франки вывели для удара накоротке несколько тысяч элитных воинов.

   Криков раненых стрелами с обеих сторон было уже не слышно, только падали, кренятся в сёдлах, авары, валились, как снопы соломы в траву, франкские пехотинцы, бились раненые кони, скакали без седоков или волокли в стременах мертвецов. Бросив луки, авары взялись за копья, но не многие успели сделать это: катафракты налетели на них как гора, отбрасывая всадников в стороны вместе с лошадьми, валя из друг на друга. Железный клин повернул и двинулся вдоль колонны аваров, сминая её, как складка сминает полоску теста. Пехота франков, вплотную сблизившись с расстроенными рядами аваров, с расстояния четырех шагов бросили ангоны и франциски. Короткие копья пробивали щиты, панцири, прошивали тела, выбивали из сёдел. Бешено вращаясь, леденяще свистели в полёте боевые двусторонние топоры. В одно мгновение ряды аваров в центре оказались полностью уничтожены, сметены, и они разлетелись как пирамидка игральных костей после меткого броска каменной биты. Атака франков из леса была так стремительна, что, когда центр аварской колонны перестал существовать, узкая колонна аварских воинов продолжала выходить из зарослей к холму всё ещё в походном порядке по трое.

   Поворачивая коня так, что у того брызнула кровь из под губы, Решма успел увидеть, что франки достигли холма, перевалили через него, а отряд телохранителей Ирбис-хана, скачет сторону села Конницы, прокладывая себе дорогу среди опустившихся в бегство соплеменников плетьми и криками.

   После бешеной скачки, переправившись через ручей с глинистыми берегами, уклонившись от боя с отрядом убегающих аваров, распугав стаю собак, терзающих старые трупы, отряд Решмы наткнулся на франков, везущих на носилках своего раненого, окровавленного, покрытого с ног до головы синими татуировками. Представившись людьми епископов Бэды Достопочтенного, они для отвода глаз узнали новое расположение аварских и франкских отрядов, хотя больше всего их интересовали белые бунчука отряда телохранителей Ирбис-хана. Ещё до полудня, уже рысью, они миновали безымянное сожжённое селение, не упуская Ирбис-хана из вида. Шум сражения был теперь еле слышен. Из рассказов франков, моравских и сербских беженцев попадающихся по пути, стало известно, что франки, силами австразийской гвардии Арбогаста и бургундской пехоты Рейхара, полностью разгромили колонну аваров Ирбис-хана, но неожиданно повернула на Конницу и вышла из сражения. Это дало возможность другим колоннам аваров уклониться от боя с основным силами Дагобера и Само, объединились с Сабяру-ханом. К вечеру, бросив часть обозов и невольников, они отошли по плавучему мосту на восточный берег Моравы у Оломоуца, изрубив лишние лодки на оставленном берегу, и спалив за собой переправу. После этого Сабяру-хан мог уйти со своими кибитками и стадами к Моравским воротам, либо к Белым Карпатам, в реке Марице. Он мог там заключить союз с византийским императором Ираклием, получив военную помощь против короля моравии, а заодно и обезопасив тыл. Дождавшись неминуемой ссоры короля Дагобера I с королём моравов Само, и очередного восстания за спиной Дагобера в Алемании или Нейстрии, он мог вернутся к Оломоуцу. Местонахождение группы ягда Эйдлаха и группы ягда Стикта и ягда Рудрема, было пока неизвестно. Местоположение обоза кагана тоже пока установить не удавалось. Только однажды, Решме почудилось, что он видит в дымке пожара у Коницы, силуэт стрерха.

   Преследуя Ирбис-хана, по следам копыт его лошадей, к полудню отряд Решмы достиг заболоченого места, устланного пожухлым мхом между серыми осиновыми стволами и кустами волчьей ягоды. Мох под копытами чавкал, исторгал мутную воду. Сухие островки, поросшие хвощом и крапивой, кое-где были соединены и гатями из веток. Попадались и покосившиеся вешки. Кроме притихшего дятла, ни одной птицы, ни одного зверя, ни одного человека они здесь не встретили. Для чего были уложены гати и поставлены вехи, стало ясно после того как Ждых вместе с конем ушёл в невидимую яму. Конь не всплыл. Ждых спасся, успев воткнуть древко копья в край ямы. Пришлось дальше идти гуськом, проверяя поверхность палками. Раненого араба, товарищи понесли на себе. Отряд Ирбис-хана имели проводника и очень быстро миновав болото, ушёл вперёд к деревне Конница.

   Ориентируясь по полосам развороченного мха, отряд Решма вышел на границу болота, откуда просматривались покрытые дранью чёрные крыши уцелевших домов деревни и руины римской или германской сторожевой башни. Здесь ветер перемешивал сизые дымы костров и горький чад пожарищ. Везде валялись погибшие коровы, козы, собаки, пожилые женщины, старики и дети. В воздухе висел тошнотворный трупный запах. Молодая, сочная хвоя, разогретая летним солнцем, источала не менее терпкий смоляной запах, под ногами с чавканьем лопались разноцветные грибы-сыроежки. Под сочной травой виднелась угольная чернота давнишнего пала. В молодом ельнике между болотом и селением медленно двигался аварский обоз, состоящий из крытых мехом и кожами кибиток. В каждую была впряжена пара медлительных волов. В такт их шагу качались головы погонщиков, в войлочных и железных шапках. Среди копий охраны колыхался белый каганский бунчук с изображением цапли.

   Ждых ловко, как все лесные жители, взобрался на старую осину и принялся считать повозки. После каждого десятка он загибал палец на левой руке и, боясь напутать, не разжимал их до тех пор, пока не спустился на землю. Пальцев было загнуто два. Отряд телохранителей и сам каган шли с обозом. Ещё вятичу удалось сверху разглядеть в ельнике совсем неподалёку ягда Рудрема, ягда Крирта и стерха по прозвищу Жжёный.

   Судя по всему, который раз за неделю со стороны германских земель надвигалась гроза: в чёрных тучах непрерывно били молнии, а над Белыми Карпатами наоборот вовсю светило солнце.

   Несмотря на крайнее утомление, Решма решил идти в ельник на соединение с ягом Рудремом и ягдом Криртом. Оставив Панариха и лошадей под присмотром арабов, Решма с вятичем, двинулись на вcтречу с другой своей группой. Не встретив её, они подобрался к аварскому обозу, медленно двигающемуся по тропе.

   Тут, с расстояния в двадцати шагов, он увидел Ирбис-хана. Лицо у него было широкое, скорее ромейское или армянское, чем тюркское, щеки покрыты надрезами на гуннский манер, чтоб не было волос, глаза большие, глубокие, светлые, нос большой с горбинкой, шея мощная. Одет он был в шитый золотом и самоцветами шёлковый халат и красные сапоги, на его жеребце красовалась серебряная с золочением узда и попона, расшитая серебренной нитью. Его окружали телохранители, молодые великаны, схожие между собой дорогим оружием и одеждой и надменными лицами. Кони у всех были огромные, бодрые, несмотря на тяжёлый переход. Телохранителей было пятьдесят шесть. Кроме этих нукёров за кагном не шёл ни один из сановников, воевод или простых писарей и слуг. Небыло тут и поваров, музыкантов и наложниц. Небыло и привычных спутников каждого военннначальника - гонцов, посыльных, связных. Обоз сопровождали, кроме возниц, наёмники-сербы. Это были голубоглазые, загорелые люди одетые в расшитые красными узорам льняные рубахи, увешанные разнообразным оружием. Было очевидно, что каган не желает открывать другим аварам местоположение этого обоза и он для него важнее проигрыша битвы за Моравию.