Тот случай между Илаем и Гвен (лп) - МакЭвой Дж. ДЖ. - Страница 10

Он посмотрел на меня, продемонстрировав мой телефон с новой заставкой: картинкой детеныша панды.

— По крайней мере, я так думаю.

— Тогда я тоже буду почаще говорить себе это, — ответила я, в свою очередь, поменяв заставку на его телефоне.

— Не стыдясь, раскручиваешь собственный шедевр? — сказал он, забирая у меня свой телефон. Я поменяла ему заставку на одну из своих картин, написанных маслом, где изображен ребенок, стоящий под дождем.

— Так девушке надо что-то кушать, — пошутила я, принимая свой телефон обратно.

Неважно, насколько плохо закончились наши отношения с Бэшем. По крайней мере, я никогда не смогу сказать, что они были пустыми и бессмысленными.

Илай

Кряхтя, я повернулся на бок и дотянулся до телефона, который вибрировал и трезвонил на полу. Моя голова была готова вот-вот лопнуть. Ох, вчера я слишком много выпил.

— Доктор Дэвенпорт, — я зевнул в телефон.

— Илай, ты где? С тобой все в порядке?

Голос мамы прозвучал слишком обеспокоенно, особенно учитывая тот факт, что я давно вырос.

— Все в порядке, мам.

— Ты просто забыл о нашем бранче?

— Нет, а сколько сейчас?.. — Я наклонил голову и посмотрел на наручные часы: без четверти двенадцать. — Ох ты, черт!

— Чего ты так орешь? — спросила Гвиневра, свернувшаяся клубочком рядом со мной на полу. Половина ее лица была закрыта волосами, изо рта сочилась слюна.

«Прекрасная картина», — саркастически подумал я, сев. Моя спина ныла после ночи, проведенной на полу.

— Кто это? — мама все еще оставалась на линии.

— Мам, а где ты сейчас? Я встречу тебя через двадцать минут.

— Я стою возле твоей квартиры.

— Что?! — рявкнул я, рванув к двери.

Я надеялся встретить ее на полпути к квартире, но, открыв дверь, увидел ее стоящей у моего порога. Она была одета в мягкий персиковый костюм, волосы зачесаны за уши. Все еще с телефоном в руках и с тарелкой свежевыпеченных кексов, она повернулась ко мне в растерянности:

— А почему ты?..

— Что ты так разорался-то с утра пораньше? — Гвиневра, спотыкаясь, вышла из гостиной и подошла к двери. Она потерла глаза и зевнула. Тайги подбежал к ней и улегся возле ее ног.

Я уставился на Гвен, не в силах говорить, потом перевел взгляд на маму, чьи глаза расширились от понимания увиденного. Чтобы она там не надумала, мне это заведомо не нравилось.

— Мам, это Гвиневра По.

Когда я обратился к матери, увидел, как Гвиневра встрепенулась и дернулась в ее сторону.

— Э-э-э… Это все выглядит, конечно, ужасно... Мы только пили прошлой ночью, то есть я хочу сказать… блин… Ничего не было.

Она говорила долго и сбивчиво, вызвав у меня желание стукнуться головой о дверь и молить ее заткнуться.

Мама шагнула вперед и улыбнулась.

— Минутку, ты сказал Гвиневра По? Вы художница?

— Да, — ответил я. — И уверен, что у нее полно работы, к которой надо немедленно вернуться.

— Да, у меня много работы… — повторила Гвен.

Я вышел из квартиры Гвен, подталкивая маму в сторону моей квартиры.

— Нам пора идти…

— Подожди, — мама отодвинулась от меня. — У нас бранч в кафе на Пятой улице. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Я в течение нескольких недель пыталась попасть в вашу студию, но это абсолютно невозможно.

— Я непрезентабельно выгляжу.

Кто бы спорил!

Мама рассмеялась:

— Презентабельно? Для кого? Вы выглядите очаровательно!

При этих словах я кашлянул. Гвиневра глянула на меня и вновь посмотрела на маму.

— Не обращайте на него внимания. Он беспокоится, что я поставлю его в неудобное положение, а я испекла кексы.

Она передала один Гвиневре, чей взгляд сейчас молил меня о помощи. Я открыл рот, собираясь сказать хоть что-нибудь, но ничего не вышло. Потерев рот, я покачал головой, совершенно не представляя, что теперь делать.

Как нас угораздило уснуть? Мы пили и болтали всю ночь о нашей дерьмовой жизни… Я смутно помню, как принес еще вина, прежде чем все потонуло во мраке.

— Хорошо. Как насчет такого развития событий: я встречу вас здесь через полчаса, так будет удобно? — Она добивала лежачего.

Они поболтали еще с минуту, и мама, отпустив Гвиневру, прошла в мою квартиру.

Уже внутри она больно стукнула меня по плечу.

— Мам!

— Прекрасно зная о том, как я влюблена в работы Гвиневры По, жить с ней по соседству и не сказать мне ни слова об этом?!

Закатив глаза, я прошел на кухню, где взял аспирин и воду.

— Потому что для меня она не Гвиневра По, а невеста того парня, который сбежал с Ханной.

— Что? Это она? — прошептала мама, медленно оседая на диван и вновь вспоминая ту сцену.

— Да, это она. Второй, после меня, самый униженный человек на моей свадьбе. Себастьян Эванс был ее женихом.

— О! Этот город преступно мал!

Это точно!

Глава 5

Фоновый шум

Илай

Я едва узнал Гвиневру, когда она вошла в кафе. Со стильно уложенными волосами, в красной хлопковой рубашке, выгодно подчеркивающей ее грудь, и белой юбке она выделялась среди посетителей. Может быть, это потому, что я никогда прежде не видел ее на каблуках, и теперь ее ноги казались мне длиннее.

— Что такое? — Подойдя к столу, она осмотрела себя.

— Ничего, просто впервые вижу тебя настолько великолепно выглядящей, — ответил я и отпил кофе.

— Как тебе удается одновременно и оскорбить, и сделать комплимент?! — Она нахмурилась и присела рядом.

В этот момент к нам подошла мама, и Гвен зачем-то снова встала.

— Прошу, не обращайте внимания на моего сына. Понятия не имею, куда подевались его манеры, — сказала мама, улыбаясь. Она поставила дымящуюся чашку перед Гвиневрой. — Я не была уверена, что вы любите пить, поэтому взяла капучино. Надеюсь, вы не против? Там уже скопилась длинная очередь.

— Конечно, нет. Спасибо вам большое, — вежливо ответила Гвен.

Все выглядело так, будто бы она просила маму о встрече, а не наоборот.

— Вы упомянули, что искали встречи со мной?

Мама печально улыбнулась.

— Да. Но я бы никогда не подумала, что именно может нас объединить.

— Мама председательствует в больнице и решила попросить тебя украсить ее стены росписью, — я попытался сменить тему разговора.

— Разрисовать стены?

— Я понимаю, вы — весьма занятой человек, но, прошу, подумайте об этом. Вы даже не представляете, насколько близки мне ваши работы. Илай не очень-то понимает искусство. Он думает, что я сошла с ума, купив вашу картину «Шепот востока». Она затронула меня до глубины души.

— Вот по этой самой причине он теперь и называет меня Аферисткой, — рассмеялась Гвен.

Мама перевела на меня свой изумленный взгляд.

— Аферисткой?

Надо ведь было ей поднять эту тему прямо сейчас?! Решив ничего не отвечать, я отпил еще кофе.

— Не могу поверить, что именно вы приобрели эту картину. — Гвен выпрямилась. — Я была удивлена, когда узнала, что ее вообще продали. Я совершенно не рассчитывала, что кто-то еще, кроме меня самой, почувствует эту картину.

— Я читала, что вы написали ее после смерти бабушки и дедушки? Вы сказали, что тяжело восприняли их потерю, будто бы и вовсе перестали дышать. Пережив смерть своего мужа, я все поняла, впервые увидев ее.

На секунду я снова увидел то выражение на мамином лице, которое не видел ни разу за последние двадцать лет… С тех пор, как умер отец. Рядом с нами ей всегда удавалось выглядеть счастливой и оптимистичной. Подрастая, я стал чаще задумываться над тем, как ей удавалось справляться и жить дальше? И только теперь я понял, что вся ее веселость была напускной.

Гвиневра обхватила руками чашку с капучино.

— Бабушка и дедушка значили для меня много больше, чем я способна выразить словами. Написание этой картины на самом деле оказало на меня терапевтический эффект. И я бесконечно рада, что она попала в хорошие руки. Что же касается росписи стен в больнице, мне будет нужно осмотреть помещение и обсудить это со своим агентом. Я была бы счастлива принять ваше предложение и расписать стены, миссис Дэвенпорт.