Сердце в залоге (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 4

Несколько секунд Марина ошарашенно хлопала глазами, отчего светлее не становилось. Но все-таки заставила себя собраться. Да и минутная слабость уже прошла.

- Похоже, порвало провода, - как можно более бодро предположила она самый вероятный вариант, стараясь успокоить Любу. – Надо все закрывать и уходить. Я тебя отвезу…

И вот тут все стало совсем плохо, иначе не скажешь: прервав ее предложение доставить Любу домой, дверь магазина с грохотом распахнулась, сопровождаемая бешеным дребезжанием дверного колокольчика, и в сумеречном свете с улицы на пороге появился огромный массивный силуэт, закрывший едва ли не весь дверной проем.

Тетя Люба снова вскрикнула, крепче вцепившись в плечи Марины. Только, похоже, теперь она искала поддержки. И понятно с чего – это все уж очень напоминало сцену из какого-то фильма ужасов. Честно говоря, Марине тоже на какое-то мгновение стало жутко.

Ровно до того момента, как эта громадина на пороге вдруг не начала говорить:

- Какого лешего ты шляешься по городу в такую погоду?! Где твои мозги?! – он это буквально проревел.

ГЛАВА 2

«Странно, обычно, чтобы довести его до такого состояния ей требовалось несколько часов изводить вечно контролирующего себя Михаила. Что ж это он сейчас сходу на взводе? Все эти месяцы себя накручивал?»

Мысли стремительно понеслись куда-то не туда. Марина мимоходом отметила, что Люба расслабилась, поняв, что в магазин ворвался не маньяк. А вот ей самой легче не стало. Наоборот, первоначальный жуткий страх стремительно сменялся другой гаммой эмоций, которые оглушали и душили похлеще недавнего приступа тоски, и впору было просто завыть от накатившего трепета какого-то ужасного предвкушения, дрожи сладкого ужаса и такой нужды, что сердце камнем застыло в груди. А потом зачастило, не давая нормально глотнуть воздуха.

Но Марина не зря провела все эти месяцы, и хоть как-то научилась справляться с собой. Причем достаточно быстро. А потому они почти одновременно с тетей Любой, хоть и с совершенно разным интонациями, выдохнули:

- Михаил Евгеньевич! – определенно облегченно обрадовалась Люба, видимо, уверенная, что для Граденко не бывает нерешаемых ситуаций.

- Не ори, - тихо и просто произнесла Марина.

Ее просьбу было почти не слышно за возгласом Любы, но Михаил, кто бы сомневался, услышал именно это.

- Я еще и не начал орать, уж поверь, - с холодной угрозой, да такой, что у нее дрожь прошла по позвоночнику, произнес он. Но тон изменил, понизив голос.

Только Марине от этого лишь страшнее стало. Однако она не собиралась ему этого показывать. Пусть он уже и подошел впритык, нависнув над ней всей своей громадой. Из-за отсутствия освещения и долгого перерыва, она отвыкла, и потому сейчас действительно иррационально опасалась, не в состоянии представить, что у Михаила внутри.

- Быстро закрывайте тут все и домой. На улице уже несколько деревьев повалило, порвало провода, нечего сидеть, - повернувшись в сторону Любы, распорядился он.

И та без всяких споров принялась собираться настолько быстро, насколько это было возможно в темноте и наощупь. Марина даже немного обиделась. А Граденко тут же воспользовался освободившимся пространством и с силой сжал ее плечо, словно обездвижил на случай, если она решит вновь скрыться.

- Мы как раз собирались уходить, - не показывая все, что бушует внутри, все тем же тихим голосом произнесла Марина, даже радуясь темноте. Выражение ее глаз и лица всегда были для него открытой книгой и ничего не удалось бы от Миши скрыть.

- Тебе, вообще, не стоило от отца уже уезжать в такой шторм, и ты и сама бы это поняла, если бы головой по назначению пользовалась! – он наклонился, чтобы все это прорычать ей на ухо. Но тихо, больше не повышая голоса, как она и просила.

От такой предупредительности с его стороны у Марины заледенели кончики пальцев. Дело совсем дрянь, похоже. Видимо, у Миши очень много претензий к ней накопилось. А еще стало понятно, что было безнадежно глупо рассчитывать на то, что ее появление пройдет незаметно. В этом городе голубь не пролетит без ведома Граденко. Очевидно, и за ней наблюдали с самого приезда.

Она не слышала уже ни завываний ветра за окнами, ни ливня, ни треска веток. Даже шум сборов Любы словно бы подернулся полотном, отодвинулся. И подавляющее, парализующее, успевшее позабыться чувство полной от него зависимости практически с реальной ощутимостью заструилось по коже, словно бы выползая из-под сильных пальцев, уверенно и по-хозяйски держащих ее. Темнота только усиливала это впечатление.

Она выше подняла голову, хоть это и не давало ей реального преимущества, как в случае с отцом.

- Я не хотела там оставаться, - стараясь не поддаваться, просто пояснила Марина, как и поступил бы, по ее мнению, любой уравновешенный и уверенный в себе человек.

У Михаила имелся контраргумент. Тут даже сомневаться не приходилось. Только вот жизнерадостное заявление:

- Все готово! – и появление Любы его остановило.

Ясное дело, на время.

- Пошли, - распорядился Михаил, кивком показав, что услышал. И, не интересуясь мнением Марины, потянул ее в сторону выхода.

А она, зачем-то вцепившись в букет, не возмутилась, решив, что уже выросла и не будет устраивать сцену привселюдно, что сделала бы раньше и что Михаил, без сомнения, мог ожидать от нее. А значит – и проигнорировать.

На улице бушевала настоящая буря. Даже в сумерках Марина увидела несколько упавших деревьев, вырванных с корнем. Дождь больно бил по всем открытым участкам кожи, а волосы моментально промокли. Цветы пришлось спрятать под плащ, хотя сейчас Марина не была уверена, что знает, зачем их вообще за собой тащит.

При таком ветре было бесполезно пытаться спрятаться под зонтом – его просто вырывало бы из рук. Видно потому кто-то из помощников Михаила, подскочивший к ним, стоило выйти из магазина, и не раскрывал этот аксессуар, зажимая тот под подмышкой. Мужчина быстро помог Любе закрыть двери и опустить ролеты, пока сама Марина оказалась практически обездвижена Мишей, казалось, окружившим ее со всех сторон своими руками, телом, энергетическим полем властности. Вроде и от дождя укрывал собой, от ветра прятал, только вот Марина так ощущала себя, словно бы ее вновь подминали, не давая выбора. Точно, как раньше.

А вообще, людей на улице было совсем мало, только подобные им владельцы кафе, магазинчиков или сотрудники банков, вынужденно закрывающие учреждения раньше положенного времени. Все справлялись с этим быстро, погода не располагала к прогулкам. И они сами уже через пару минут направились к машинам.

Ее автомобиля на месте не было.

- Я отпустил твоего водителя, - скупо пояснил Михаил, когда она подняла на него взгляд.

Видно и в штормовых сумерках понял, что там полно к нему претензий.

Марина промолчала, не уверенная, что сумеет перекричать шум ветра так же удачно, как это удавалось Мише с его басом.

- Ты сама сказала, что не хочешь туда возвращаться, - неожиданно для Марины, вдруг добавил он.

Эта фраза вызвала в ней растерянность. Да, говорила. Только ведь он отпустил Антона до того, как она это ему сообщила. Так что объяснение казалось странным. И вовсе неуместным.

Граденко не относился к мужчинам, объясняющим свои действия кому бы то ни было.

Или пытающимся найти им объяснения.

Видимо из-за этой самой растерянности, Марина позволила усадить себя в машину Миши, так ничего и не сказав. Только ощутила, что он крепче сжал ее на пару секунд перед тем как, словно ребенка, опустил на сидение. На автомате, наверняка, прекрасно помня, как именно Марина реагирует на автомобили. Инстинктивно. Но у нее все равно каждая мышца замерла, словно воск застыл. И захотелось вцепиться в него, вдохнуть глубже аромат его парфюма, не отпускать, чтобы он так и сел на сидение вместе с ней, как это часто бывало раньше. Когда Марина просто отказывалась ездить в машине иначе, кроме как у Михаила на руках.