Отважная лягушка (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 158

"Что, стерва, поплохело? — девушка не смогла отказать себе в удовольствии позлорадствовать. — Думала, вы с Клеаром самые умные? Одним ударом, и тёплое местечко себе освободить и Юлису на каторгу спровадить. А вот тебе гранд батман жете!"

Появление этой крови собравшиеся встретили уже как должное. Кажется, все они окончательно поверили Маммее и не ожидали ничего другого.

— Луна очистилась! — торжественно объявила та. — Никогда Рибила не гневалась на вас, добрые женщины Этригии. Как и раньше будет она помогать вам обрести радость и…

— Кто посмел подменить камень? — довольно-таки не вежливо прервал её чей-то властный голос.

Из толпы, энергично раздвигая стоявших впереди, вышла статная женщина бальзаковского возраста и такой же комплекции. — Кто совершил столь отвратительное святотатство? Неужели снова она?

Толстый палец с ухоженным ногтем обличающе указал на скромно притулившуюся у стенки Нику.

— Луноликая сказала, что преступник на самом деле прячется в нашем святилище, госпожа Фаба, — со вздохом призналась верховная жрица, но тут же к разочарованию знатной дамы добавила. — Но она сама укажет на богохульницу

— Сама? — переспросила озадаченная собеседница. — Но как? Спустится к нам с небес?

— Боюсь, мы ещё недостойны лицезреть саму хозяйку ночного светила, — со вздохом покачала головой Маммея и вытащила из корзины большую серебряную миску, украшенную кроме всего прочего изображениями Луны.

— Много лет назад это блюдо подарила храму госпожа Фулия Сервака Коста. Ласковая и строгая мать, добродетельная супруга, чей муж так много сделал для города в "эпоху горя и слёз".

Судя по тому, как одобрительно загомонили собравшиеся, ту женщину до сих пор добром вспоминают в Этригии.

Пока ведущая "артистка" общалась с публикой, "ассистентки" в лице Клио и Патрии Мессы убрали с алтаря решётку с очередной реликвией, а не сгоревшие угольки сгребли на угол.

Водрузив миску на освободившийся каменный куб, верховная жрица торжественно извлекла всё из той же бездонной корзины глиняный кувшин.

— Здесь вода из колодца у перекрёстка трёх дорог, набранная ночью, в час, когда в ней отражалась полная Луна. Всё это я приготовила по приказу богини.

Наполнив блюдо, Маммея опустила туда ладони, и немного подержав, под недоуменный шум зала подняла их над головой. Следом за ней подобную процедуру проделала Клио, после чего жрицы вопросительно уставились на бледную, как мел, Дору.

— И ты иди! — нетерпеливо выкрикнул кто-то из толпы.

— Подходи, сестра, — улыбнулась одними губами верховная жрица. — Исполни волю луноликой.

Нервно сглотнув, женщина машинально вытерла ладони о платье, и шагнув к алтарю, осторожно опустила в воду кончики пальцев.

— Чего стесняешься? — раздалось из толпы. — Полабий небось глубже суёт.

Собравшиеся отозвались редкими, нервными смешками.

"Так вот как зовут её бойфренда", — усмехнулась Ника, затаив дыхание наблюдая за происходящим.

То ли не расслышав оскорбительных выкриков, то ли просто пропустив их мимо ушей, жрица быстро коснулась руками дна, и резво выдернув, вскинула их над головой. Несколько секунд в храме царила полная тишина

— Ой, — пискнула какая-то помощница жриц. — Пятнышки…

На длинных, ровных пальцах "сестры хранительницы добра" явственно проступили голубоватые отметины.

— Нет! — вскричала охваченная ужасом Дора, глядя на свои руки. — Нет! Это не я!

— Луноликая указала преступницу! — голос Маммеи дрожал от еле сдерживаемой ярости. — Как ты пос…

— Не я, не я, не я! — подвывая, запричитала женщина, изо всех сил стараясь оттереть предательские пятна. — Это не я!

Убедившись, что глубоко въевшуюся краску можно содрать только вместе с кожей, женщина отчаянно закричала, тыча поголубевшим пальцем в с трудом сдерживавшую улыбку Нику.

— Это она богохульница! Она подменила!

— Юлиса! — гаркнула верховная жрица, в который раз привлекая всеобщее внимание. — Подойди!

Вновь стало тихо.

— Опусти руки!

От воды слегка попахивало гнилыми апельсинами, тем не менее девушка безропотно погрузила в неё руки, подержала, досчитав до десяти, и подняла над головой.

Какое-то время зал молчал, потом по нему прокатился громкий вздох разочарования.

— Рибила ясно указала на того, кто совершил святотатство! — со скорбной торжественностью объявила Маммея.

И тут её "младшая сестра", видимо, совершенно обезумев от всего случившегося, бросилась к выходу.

— Держите её!!! — заорала Фаба.

Само-собой служанка святилища не могла не откликнуться на столь благородный призыв. Два длинных, насколько позволило платье, прыжка, левая рука хватает беглянку за плечо, а когда та испуганно оборачивается, пытаясь вырваться, правый кулак от всей широкой русской души до боли в костяшках бьёт по носу и верхней губе. Противный, хлюпающий звук прозвучал в душе попаданки радостным гимном восстановленной справедливости. Дору отбросило к стене, по которой она начала потихоньку сползать на пол.

— Стойте! — верховная жрица бестрепетно заступила дорогу разъярённым женщинам, легко прорвавшим шеренгу совершенно обалдевших помощниц. — Не сметь осквернять храм убийством! Назад, или прокляну именем Рибилы!

Толпа бесновалась, орала, визжала, махала кулаками, но больше не сдвинулась ни на шаг. Маммея не только вернула, но и значительно укрепила свой авторитет.

К Нике подбежала Патрия Месса. Вдвоём они подняли всё ещё пребывавшую в прострации жрицу.

— Преступницу должен судить суд, — назидательно увещевала разбушевавшихся "прихожанок" Маммея. — Освободите дорогу! Небожительница сказала своё слово, теперь дело за властью закона!

Словно только того и ожидая, посетительницы дружно повалили к выходу, то ли торопились как можно скорее передать богохульницу стражникам, то ли спешили рассказать собравшимся на площади людям о только что случившемся чуде её разоблачения.

Верховная жрица подошла к бывшей "сестре".

— Рано ты меня похоронила, Дора!

— Фуф… фы… фофля… — зашлёпала разбитой губой женщина, но закончить проклятие не сумела, заскулив от боли.

Резко вывернув ей руку, Ника тихо прошептала:

— Заткнись, дура!

— Спасибо, госпожа Юлиса, — чуть улыбнулась Маммея. — Но её слова лишь пыль под лучами вечной славы небожителей!

Узнав от своих жён, сестёр и матерей, что ритуал новолуния прошёл, как полагается, и Этригии больше не грозит гнев богини Луны, явившиеся на площадь мужчины искренне радовались вместе с женщинами. Хотя кое-кто из них выглядел явно разочарованным.

Гордо вскинув голову, верховная жрица торжественно спустилась по храмовой лестнице под приветственные крики горожан. За ней две девушки вели окровавленную Дору.

— Богохульница! — отчаянно завизжала какая-то старуха.

— Мерзавка! — мгновенно подхватила толпа. — Смерть! На кол её! Пусть поплатится за своё святотатство!

Люди почтительно расступались перед царственно вышагивавшей Маммеей, открывая ей дорогу до фонтана, возле которого блестели щиты и доспехи стражников, и стоял хорошо знакомый Нике чиновник.

— Господин Курий! — церемонно обратилась к нему верховная жрица. — Передаю в руки правосудия преступницу, совершившую ужасное святотатство, подменившую священную реликвию храма Рибилы. Больше я не могу сказать, дабы не нарушать тайны обряда, доверенные мне хозяйкой ночного светила.

— Кто её обвиняет? — в своей обычной унылой манере поинтересовался претор.

— Сама богиня Луны, — мрачно объявила собеседница, а в ответ на его недоуменный взгляд подошла к Доре и продемонстрировала пятна на пальцах.

— Сотни добропорядочных горожанок, матерей и жён Этригии могут подтвердить, что это знак, которым Рибила отметила богохульницу!

— Да! — ударил по ушам дружный визгливый рёв. — Всё видели! Мы видели! На форум придём! Так и было! Клянёмся всеми небожителями и владыкой недр!