Кулон на счастье (СИ) - Караванова Наталья Михайловна - Страница 5

- Пусти, дядя! Я ничего не сделал!

Я вдруг поняла, что пойманной «рыбке» лет пятнадцать, не больше.

Витя вздернул мальчишку на ноги и толкнул к забору. Взгляд у него был бешеный.

- Так рассказывай...

Тот сглотнул, завертел головой, ища возможность удрать.

Потом зачастил шепотом:

- Послушайте, я ничего не успел. Там сторож поменялся, они мешки в подсобку затащили. Чо я, замок ковырять буду? Я не нанимался... Да я сразу говорил, что дохлый номер...

- Ты колдовал. Была какая-то магия.

Я, по правде, никакой магии не увидела. Но мало ли... Витя говорил, что к нему возвращаются утраченные способности. Может, именно так они и возвращаются?

Парень вдруг усмехнулся и вытащил из кармана серебряный полтинник.

- Это все!

Теперь и я увидела - слабый заговор на удачу. С таким действительно бесполезно пытаться взломать дверь магазина.

Но Витя не успокоился. Вытащил из кармана похожий на амперметр прибор. Поднес к монете. Стрелка сдвинулась с места на несколько делений. Потом он самым тщательным образом обыскал парня. Но никаких других наделенных магией предметов у него не было. Да и сам он магом не был. Просто неудачливый воришка.

- На, держи! - сунул Витя парню его талисман. - И проваливай! Считай, что помогло!

Когда понятливый парень смылся, Витя со злостью стукнул кулаком по забору.

- Черт!

- Да что случилось?

- Ничего... Придется мне, Варь, завтра возвращаться к эскулапам. Я ж его чуть не убил, идиота. Готов был. Похоже, все-таки не долечили. Вот, карман разорвал...

- Ну, подумаешь, - неуверенно начала я. - Кто знал-то, что он просто вор.

Виктор тщетно пытался пристроить «амперметр» в порванный карман. Я вынула прибор у него из рук, и он вдруг пискнул, а стрелка метнулась к предельным значениям...

Витя тут же отнял его, прибор сразу затих.

- Сломался что ли...

Эта маленькая черная коробочка уже не казалась мне безопасной. Сейчас я ее добровольно, пожалуй, не стала бы брать в руки.

- Варь, у тебя есть что-нибудь магическое?

Я улыбнулась:

- Разве что Евдокиина сахарница.

- Конечно. Давай еще раз попробуем. Возьми его в руки!

Я нехотя взяла, но теперь прибор вел себя, как подобает. Стрелка колебалась около ноля. И никаких посторонних писков.

- Пойдем ко мне, - сказала я. - Во-первых, заштопаем твой карман, во вторых, у меня есть свободная комната на первом этаже. Сможешь переночевать. А соседей нет, сплетничать некому...

4

Утром я проводила его до Озерцовской больницы.

Было темно, в воздухе кружили снежинки, до Октябрьских оставалось еще дня три, но улицу Коммунаров уже украсили красными флагами. На площади Революции сколачивали трибуну, там пахло фанерными стружками и краской.

Ощущения праздника не было. Наоборот. В сердце засело тревожное ожидание.

Наверное, это чувство преследовало не только меня. Ему словно поддался уже весь город. С каждым днем все тяжелей становилось дышать. Даже если выдавался ясный день, все равно казалось, что над Энском - хмурые тучи. Под ними нельзя было долго находиться. Задержишься - и приходит желание просто лечь на землю и тихонько ждать, когда наступит зима и наметет на этом месте невысокий слепяще-белый холмик...

Мы остановились у парадного подъезда.

- Ну вот. Не скучай без меня. Варя... Варька.

- Что?

- Имя у тебя интересное. Откуда оно?

- Не знаю.

В памяти осталось только, как Евдокия Леонтьевна крутит в руках мои корочки:

«Варвара Полякова... Ничего, что я буду вас Варей звать? Вы еще так молоды»...

- Хорошее имя.

Он вдруг наклонился и легонько поцеловал меня в краешек губ. Быстро. Взмахнул рукой и ушел.

Два дня я провела как обычно. Просто вернулась во времена до знакомства с Виктором. На праздник, после демонстрации, соседи собрались у бабы Клавы, позвали и меня. С утра улицу прихватило морозцем, на деревьях и траве появился иней. Двор стал нарядным и хрупким. Но за разговорами, за теплым чаем и принесенным кем-то самогоном, за песнями под гармошку («Расцветали яблони и груши...») все равно стояла отчетливая, тревожная тишина. Гости ее тоже ощущали и расходиться начали рано.

Вот и мы с Евдокией засобирались. Она сослалась на дурное самочувствие, а я взялась проводить. Хозяйка вышла с нами. Пока мы искали калоши, пока прощались, мне все казалось, что тишина затаилась снаружи, и только ждет, чтобы кто-то раскрыл двери, впустил ее в тепло и уют. Но оказалось, на улице поднялся ветер и снова начался мелкий снег.

- Варюша, помоги мне... Что-то пуговицу не застегнуть...

Евдокия Леонтьевна натянула осеннее пальто поверх платка, и пуговица действительно не желала застегиваться. Я поправила платок. Неожиданно пальцами коснулась теплого и гладкого металла и именно в этот момент тишина улицы меня догнала.

Догнала, накрыла, спеленала. Отправила куда-то в прошлое. В почти легендарные времена до войны...

Офицер вермахта. Парадная форма, белые перчатки снял, держит в руке. Фуражки на голове тоже нет, видны светлые коротко остриженные волосы. На узких губах улыбка, взгляд веселый: «Пани София! Вам так идет этот цвет! В Берлине вы произвели бы фурор!»...

«Зося, кажется, ты вскружила голову нашему гостю!»

О, нет, не вскружила. Немцы расчетливы и холодны. И даже на официальных приемах думают о деле.

В зале много света, на мамином фортепиано горят свечи. Гости сегодня особые. Не только старая великопольская знать, еще и те, от кого сейчас зависит жизнь Познани, политики, офицеры. Немцы. Отец считает, что с ними следует поддерживать добрые отношения: Германия нынче сильна. Сильна и опасна. Ссориться с ее представителями не следует...

«Господа, прошу к столу! Зося, не стой столбом, это твой праздник!»

Праздник... Не так она представляла себе этот день рождения. Но что поделать: «Ты должна понимать. Это политическое решение. Ничего, завтра мы устроим маленький праздник в семейном кругу. А сегодня постарайся быть очаровательной и прелестной!»

Офицер молод и хорош собой. Его лицо портят только эти узкие бледные губы. И у него приятный акцент. Он смягчает «р», отчего звук получается почти французским. Другие немцы говорят отрывисто, резко. А этот словно проговаривает сначала все в уме. У него довольно чистое произношение.

«Пани София! В честь ваших именин разрешите вам поднести этот подарок»...

Он протягивает на раскрытой ладони черную бархатную коробочку, в которой лежит серебряный кулон с ярко-красным рубином в центре.

«Он заговорен на желание. Подумайте хорошенько! И скажите, о чем мечтаете, вслух...»

Она слышала о таких. Они и вправду исполняют желание своего владельца. Вот только силы у таких амулетов ограничены, они далеко не все могут исполнить. К примеру, желать хрустальный замок бесполезно. А вот брильянтовое колье, которое отец тебе никогда в жизни не купит из-за непомерной цены, можно. И новую встречу с Артуром... Хоть ты и знаешь, что Артур в Советском Союзе и раньше чем через год не вернется...

«Ну что же вы, пани София! Загадывайте!»

«Можно, я подумаю?»

«Конечно. Теперь он ваш...»

Она берет из рук офицера коробочку. Рубин очень яркий, как капля крови. Расправляет цепочку. Кусочек холодного металла ложится на кожу, и тут же согревается. Да, теперь он действительно принадлежит ей...

«Разрешите вас пригласить?»

Музыка играет вальс. Она встречается взглядом с отцом. Тот мимикой старается показать, что отказывать ни в коем случае нельзя. Она улыбается, чуть склоняет голову и протягивает офицеру руку...

- Варя, что замерла? С тобой все в порядке? Вот горюшко мое. Может, вернешься в тепло? Я и сама дойду, не так уж я и беспомощна.

Я поспешно стряхнула наваждение. Что я делала? Ах да. Платок. Пуговица. Должно быть, я нечаянно задела этот кулон. А на нем и вправду магия... Надо будет рассказать Вите.