Демоны ее прошлого - Шевченко Ирина - Страница 12

— Ему тоже было весело на празднике?

Да какое там…

— Предположим, что нет.

— То есть как такового перепада настроения он не ощутил? Откуда тогда уверенность, что трансляция имела место?

— Мы же обсуждаем гипотетическую ситуацию, — не позволил поймать себя на недомолвках Оливер. — Трансляция уже в условиях задачи. И перепад он ощутил, но не настолько резкий, чтобы это его насторожило.

— Тогда все просто. — Грин вернулся к перевязке, утратив интерес к вопросу. — Транслируемые эмоции совпали по спектру с эмоциями попавшего под влияние. Возник резонанс, вследствие чего эти эмоции естественно усилились. В таком состоянии не исключено усложнение связей и возникновение ответной волны. Этакая усиленная ретрансляция… Понимаете, о чем я? Замкнутый круг: один передает эмоции, второй возвращает их, пропустив через себя, первый принимает больше, чем отдал, и транслирует еще более сильные чувства.

— Эмоции могут меняться в процессе? При сохранении резонанса?

— Почему бы и нет?

— И чьи тогда это эмоции?

Целитель снова отвлекся от бинтов. Сморщил лоб.

— А хрен его знает, — выдал после раздумий универсальную, хоть и не совсем научную формулировку. — Скорее всего, того, кто инициировал начальную трансляцию. Но нельзя исключать, что они изменились под влиянием второго участника.

— Можно об этом где-нибудь почитать?

— Можно, — разрешил доктор. — Чтение вам не противопоказано. А вот физические нагрузки придется ограничить. И… пропишу-ка я вам еще особое питание.

— С повышенным содержанием кальция? — предположил Оливер, припомнив, какая диета предписана при переломах, которых у него за жизнь случалось немало.

— С повышенным содержанием еды, — укоризненно проворчал Грин. — Нормальной еды, а не кофе с сэндвичами. Мне вовсе не улыбается лечить вам еще и гастрит, а вы к нему уверенно стремитесь.

Беседа перетекла на темы здоровья и профилактики заболеваний желудка, коими доктор грозил милорду Райхону уже не первый год, но, на счастье, не затянулась. Грин вспомнил, что и сам не успел позавтракать, велел прийти в понедельник к нему в лечебницу, чтобы показать руку, и на этом попрощался.

Оставшись один, Оливер подумал, что и впрямь неплохо было бы поесть, но вместо похода в столовую, где у него имелся свой стол в отгороженном и от общего студенческого зала, и от преподавательской части «кабинете», зачем-то достал из мусорной корзины пепельницу, кое-как отмыл ее одной рукой и поставил на каминную полку в гостиной, после чего решил наведаться в библиотеку.

Сам Грин гастрита не опасался. Доктору повезло жениться на женщине не только красивой и умной, но и обладающей определенными кулинарными талантами. Где урожденная леди Аштон научилась готовить и откуда брала неизвестные местным кухаркам рецепты — история отдельная, но за годы уже стало традицией, что в выходные кухней Элизабет занималась сама.

— Ну что там? — Миссис Грин встретила мужа в прихожей и с порога начала допрос. — Что с Оливером?

На звонок ответила она и рассказ об ушибленной руке выслушала раньше супруга, но, зная милорда Райхона, не исключала, что тот многого недоговорил.

— Ерунда, — успокоил ее доктор. — Споткнулся и неудачно упал на руку. Походит в повязке несколько дней, впредь будет осторожнее.

— Рука правая? Которую он прошлой зимой поранил?

— Угу. Не везет ему с ней. — Эдвард принюхался к доносившимся из столовой ароматам. — Вы уже позавтракали?

— Грэм — да, а я ждала тебя.

— Сейчас, только руки вымою…

Но первым делом он направился в кабинет. Оставил на полке у двери саквояж, с которым ходил на дом к пациентам, и подошел к столу. Достал из выдвижного ящичка папку, откуда вынул несколько сколотых между собой листов.

— Неконтролируемая трансляция эмоций, — прочитал негромко. — Гипотетическая ситуация, угу.

Копию личного дела Элеонор Мэйнард он взял в канцелярии несколько недель назад: нередко общие сведения подшивались к больничным картам студентов, и его запрос никого не удивил. Как и самого доктора не удивила и не заинтересовала особая отметка в деле мисс Мэйнард. Подобные способности чаще создавали проблемы своим носителям, нежели их окружению, и вряд ли могли быть связаны с чарами, повлиявшими на внешность девушки, а Грина интересовало это и только это.

— Любопытно, — пробормотал он. — Очень любопытно.

Но интуиция, которой природа доктора не обделила, подсказывала, что любопытство в данном случае лучше умерить.

ГЛАВА 5

С возвращением в общежитие Нелл повезло, по дороге от парка ей никто не встретился, смотрительница, обычно дежурившая в холле, куда-то отлучилась, а в коридорах было непривычно тихо и пусто. Девушки, полночи развлекавшиеся на балу, еще даже не вставали. Дарла, завалившаяся в кровать не раздеваясь, спала как убитая и прихода соседки не заметила, а позже выяснилось, что и ночного отсутствия — тоже: вернувшись, она тихо зашла в комнату, уверенная, что Нелл давно спит, не зажигая света, легла и тут же уснула. Проснувшись, еще и извинялась за то, что потеряла подругу в суматохе.

Не решение всех проблем, но хоть за нарушение распорядка выговор не влепят. Интересно, как повел бы себя милорд Райхон, когда ему, как куратору, передали бы докладную комендантши о том, что одна из его студенток неведомо где гуляла до утра?

Нелл тряхнула головой: нет, не интересно. Ни капельки.

К пробуждению Дарлы она успела сходить в купальню на первом этаже и смыть с себя следы минувшей ночи. С водой унеслась часть тревог и ненужных мыслей, позволив сосредоточиться на главном.

Алан. Здесь. В академии.

Алан и Сью.

Сердце отзывалось болью на эти имена, но скорее по привычке. Столько времени прошло, столько всего случилось, что просто не может уже болеть. Не о чем. Нечему.

Надо думать о том, как быть дальше.

Чем ей грозит то, что кому-то тут известно, кем она была прежде? Что они могут сделать? Расскажут историю, которой сами толком не знают? Рискнут разворошить похороненное в архивах прошлое? Опровергнуть его?

Зачем им это? При их спокойной счастливой жизни — зачем?

Незачем.

Но поговорить все же придется.

С Аланом. Сюзанне не стоит знать, она такая впечатлительная… была…

Да, нужно поговорить с Аланом. Но не сегодня. Потом. Когда он сам решит продолжить разговор, а Нелл не сомневалась, что он решит.

А после она все же хотела увидеть Сью. Незаметно, издали.

Сью и их с Аланом дочь — девочку, названную именем той, чьей смерти обязана своим рождением, той, чей прах хранится в запечатанной урне в забытом склепе, куда никто не носит цветов.

Нелл знала об этом, потому что до приезда в академию побывала в том склепе. Постояла с минуту у неглубокой ниши, коснулась пальцами выбитого в камне имени. Цветов не оставила…

Имея богатое собрание книг, часть которых досталась от отца, а часть была куплена уже лично, в библиотеке академии Оливер появлялся нечасто, а в секции менталистики не бывал, кажется, вообще никогда. Но от помощи в подборе литературы тем не менее отказался. Возможно, оттого, что с некоторых пор подспудно не доверял библиотекарям.

Запрос он решился озвучить только поисковому артефакту.

Стеклянный шар с плавающими внутри его разноцветными светлячками вытягивал немало энергии и ответы давал порой расплывчатые, отсылая посетителя ко всем без разбора источникам, в которых упоминалось нужное имя, событие или явление, но при должном опыте использования был весьма удобен. Среди прочего еще и тем, что не задавал лишних вопросов, не пытался завести отстраненную беседу, а после не заглядывал с любопытством через плечо.

Проследив за самыми яркими поисковыми маячками, Оливер снял с полок три книги. Записываться в журнал не стал, сказав, что просмотрит их на месте, а закончив, сам вернул книги на место.

За час с небольшим он узнал все, что хотел, о непроизвольных трансляциях, эмоциональном резонансе и на всякий случай о диссонансе, но так и не придумал, что теперь со всем этим делать.