Демоны ее прошлого - Шевченко Ирина - Страница 10

В конце концов он не выдержал: придержал белую, словно из гипса вылепленную кисть и, медленно отодвигаясь к краю, сполз с кровати. Подобрал с ковра свои брюки и, тихо ступая по глубокому ворсу, дошел до ванной.

Успокоиться. Для начала — успокоиться.

Созерцание обнаженного женского тела не способствовало выполнению поставленной цели, но Оливер тем не менее простоял еще с минуту в дверях, прежде чем запереться в ванной. Открыл воду, умылся, пригладил мокрой ладонью волосы и лишь затем рискнул посмотреться в висевшее над раковиной зеркало.

Не так все и плохо.

Если причесаться.

Побриться.

Рубашку надеть, спрятав расцарапанные плечи и кровоподтек с едва заметными следами зубов, алевший над ключицей.

Момент, когда он разжился этим «украшением», вспомнился вдруг остро и ярко, заставив снова скрипеть зубами…

О чем он только думал, когда предлагал ей выпить?

Почему она согласилась?

Что-нибудь покрепче… Пришло же в голову!

Но пили ведь.

Сначала в беседке. Потом он спохватился, что кто-нибудь может увидеть. Открыть портал в собственную гостиную показалось хорошей идеей. А она снова не возражала.

Сидела в его любимом кресле, сбросив туфли и поджав под себя ноги. Глотала, не морщась, неразбавленный джин и слушала всю ту чушь, что он нес.

Курила, стряхивая пепел в круглую бронзовую пепельницу — он сам не помнил, откуда эта пепельница взялась в его доме, — потом доставала из сумочки коробочку с мятными пастилками.

Пастилки запивала джином.

По одной отщипывала изумрудные ягодки от большой виноградной грозди, катала между пальцами и отправляла в рот. Раскусывала, чуть жмурясь. Губами снимала с пальцев капельки сладкого сока…

Все, что было после, иначе, чем сумасшествием, и назвать нельзя, но искренне сожалеть о случившемся не получалось.

Хотя, наверное, стоило бы.

Нелл разбудило приглушенное журчание воды. Первым побуждением было укрыться с головой и спать дальше. Но одеяла под рукой не оказалось. Зато внезапно выяснилось, что кровать намного шире и мягче той, к которой она привыкла за месяц в общежитии, простыни тонкие и гладкие, а наволочка пахнет не дешевым мылом, а лавандой и розмарином… мужским одеколоном, табачным дымом, въевшимся в ее волосы, влажной разгоряченной кожей…

— О нет, — простонала Нелл, открыв глаза и оглядевшись.

Убедившись, что в комнате никого, кроме нее, нет, а вода шумит за узкой дверцей и, если повезет, шуметь будет еще долго, Нелл вскочила с постели и принялась лихорадочно собирать с пола и кресел свои вещи.

Боги, за что?

Почему это не оказалось лишь сном? Очень неплохой получился бы сон. Можно было бы даже вспоминать иногда…

Она натянула сорочку. Нашла оба чулка, но только одну подвязку. Несколько крючков на корсете были вырваны с мясом, но хорошо хоть шнуровка не распущена. Сложно представить, как она заправляла бы ее сейчас дрожащими пальцами…

Почему? — непрерывно спрашивала она себя мысленно.

Почему? Зачем? Когда?

Когда она поняла, что происходит? Еще в беседке или уже здесь, в его доме?

Но поняла же!

Так почему не остановилась? Не ушла?

И как быть теперь?

Пока ясно одно: платье придется купить. Возвращать его Китти в таком виде нельзя. Сейчас можно подколоть воротничок булавкой и надеяться, что оставшиеся пуговицы продержатся на своих местах до тех пор, пока она не окажется в общежитии…

— Боги, о чем я думаю? — Нелл обхватила руками раскалывающуюся голову.

Алан в академии, а она вместо того, чтобы задуматься над решением этой проблемы, тут же создала себе еще одну.

Оливер Райхон — не дурак. Естественно, он поймет, что произошло и по чьей вине. Проверить не сможет, доказать, если сейчас же не пойдет на освидетельствование к менталистам, — тем более. А он не пойдет: не захочет, чтобы кто-то вытащил из его памяти подробности этой ночи. Но все равно поймет.

И что делать? Был бы он просто куратором — перевелась бы со специального курса на общий. Но он — ректор…

К тому моменту, как в ванной стих шум воды, Нелл уже приняла решение. Лучше разобраться сразу, чем терпеть мучительную неопределенность.

Отчаянно хотелось курить, но, если в портсигаре и остались сигареты, сам портсигар вместе с сумочкой и туфлями валялся где-то в гостиной…

Вошедший в комнату мужчина не ожидал увидеть ее сидящей в кресле и уже полностью одетой и замер в дверях. Потом схватил со спинки кровати свою рубашку, быстро надел и попытался застегнуть, но это ему не удалось. Нелл отстраненно подумала, что за платье она отомстила с лихвой.

— Доброе утро.

Оливер Райхон умел держать лицо. Нелл не удивилась бы, предложи он кофе…

— Доброе утро, милорд. — Она отвела взгляд, но лишь на миг, успев в этот миг решить, что станет смотреть ему в глаза и никуда больше. Не на губы, не на руки, не на покрытую темными волосами грудь…

— Я… — Он хотел что-то сказать, но она не позволила.

— Я, — произнесла твердо. — Я должна вам объяснить.

Говорила она ровно и неторопливо. Хотя после первой фразы можно было уже не продолжать.

— Помните, вы спрашивали об особой отметке в моем личном деле?

Он помнил. И понял. Но показалось, вопреки чаяниям Нелл, это не принесло ему облегчения. Возможно, все-таки стоило промолчать и позволить считать, будто все случилось исключительно по его желанию…

— Я не чувствую, когда это происходит, и сразу не обратила внимания на некоторые странности, — тем не менее говорила Нелл, не успевая подобрать других слов взамен заготовленных. — Потом, видимо, под воздействием алкоголя просто не отдавала себе отчета в своих поступках и желаниях. Я не хотела, чтобы… Вернее, хотела в тот момент, но…

Она запуталась и начинала злиться. В конце концов, он мог бы задуматься, с чего его потянуло откровенничать со студенткой, предлагать ей выпивку и тащить в постель!

— Я знаю, что вы не поступили бы подобным образом, если бы не попали под мое влияние, — продолжила она все же спокойно. — Наверное, неразумно в такой ситуации обращаться к специалистам. Надеюсь, вы и без экспертизы поверите, что все случилось без моего умысла. Но если вы сочтете, что я не могу больше учиться в вашей…

— Не сочту, — перебил он. — И не думаю, что все произошедшее — следствие только ваших неконтролируемых способностей. Потому что…

Тембр его голоса изменился, и Нелл поняла, что даже в глаза ему смотреть уже не в силах.

— Есть еще кое-что, о чем вы, наверное, не подумали, — проговорила она быстро. — Я не чувствую, когда это происходит. Могу только догадываться. И не отслеживаю длительность влияния. Если я продолжала транслировать эмоции… все время, то… В общем, если вам показалось, что это было что-то особенное, то вам показалось. Просто к вашим собственным эмоциям добавились мои, и это могло ощущаться иначе, потому что мне… в целом было довольно приятно…

Никто не виноват, просто так получилось.

Неучтенные факторы, неконтролируемая трансляция, отсутствие действенного механизма защиты, как, впрочем, и злого умысла.

По всем статьям несчастный случай.

Не страховой, так что компенсаций не полагается.

Объяснили это Оливеру обстоятельно и доходчиво. Добавить нечего.

Да и нужно ли?

Ее, судя по всему, такой вариант устраивает. А его мнением не интересовались. Даже больше: исходя из того, сколько раз его прервали, и слышать не хотели. А навязываться — дурной тон.

Пусть будет несчастный случай.

Если подумать, могло быть и хуже.

Скандал, истерика.

Признание в вечной любви с первого взгляда.

Но… обошлось?

Несколько фраз, сказанных в пустоту. Портал в отдаленный уголок парка неподалеку от третьего женского общежития. Сдержанное прощание.

И все.

Остались смятые простыни, пропахшая сигаретным дымом гостиная, пустые бокалы на столе и окурки в пепельнице…

Откуда она вообще взялась? Пепельница эта…