Черная бабочка (СИ) - Немиро Людмила Ивановна - Страница 54

На миг все исчезло, а после кто-то подсунул мне под голову руку, приподнял, и моих губ коснулось что-то холодное, а следом прозвучало:

— Пей.

Я сама выпрямилась и вцепилась в стакан пальцами, будто от этого зависела моя жизнь. Так и было, в принципе…

Вскоре Гарри ушел открывать дверь, потому что кто-то позвонил.

Доктор, мужчина средних лет, быстро оценил мое состояние, сказал, что «самое худшее позади», и ввел мне какой-то препарат. После этого док пояснил, что я должна пить много воды, еще раз внимательно проверил мои зрачки, прослушал легкие и сердцебиение, и, повторив, что мне повезло, вышел из спальни. Гарри, покосившись на меня, тоже скрылся за дверью. Я укуталась в одеяло, и мои веки потяжелели, глаза тут же закрылись. Это все, что я хотела в этот момент. Сон.

«Опять я с ним, — мысль в голове, — он вытащил меня…».

Глава 18. «Не думаю, что он хуже тебя»

Как же у меня болела голова. Будто я под утро вернулась с бурной вечеринки. Хотелось еще поспать, но, пошевелившись и перекатившись на левый бок, я вдруг уткнулась носом в чье-то тело. Голое тело. Осторожно отодвинувшись назад, я приоткрыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, льющегося сквозь тонкие занавески, и в изумлении уставилась в лицо мирно спящего и полностью расслабленного Стайлса. Его губы были чуточку приоткрыты и надуты, а веки еле заметно подрагивали. Так близко. При свете дня. Забавно. И, если честно, любопытно.

Над верхней губой и на подбородке — кстати, довольно твердые линии, что, само собой, говорит об упрямстве этого парня — проступила щетина. Волосы Гарри сбились, и я подумала, что прямо сейчас подстригла бы эту Рапунцель. Хотя, честно, ему шла такая легкая неряшливость. Он с длинными волосами стопроцентно подходил под вид деятельности, которым занимался — бандит. Нет, это конечно довольно стереотипное мышление, ну и пусть, зато я точно была уверена — Стайлс тот еще засранец. Страх перед ним прошел, но не полностью. То есть, я хочу сказать, я продолжала его побаиваться, но в другом ключе. Как-то по-другому, но на этой мысли я себя уже ловила прежде.

Я окинула взглядом плечи Стайлса, изучила татуировки пониже ключиц — две симметричные птички, смотрящие друг на друга — и снова уставилась на губы. Он правда красивый. Ну вот так, если со стороны и не заморачиваясь насчет его внутреннего мира. Тогда, когда его взгляд обращался к Луису, глаза светлели. Он был таким… таким добрым… Человечным.

Я тихо вздохнула, вдруг немного нервно подумав о том, что Гарри целовал меня. Это, конечно, сложно назвать поцелуем, но что-то похожее на то. Странно, однако этот момент сам собой стерся из памяти. Не совсем, но так, что я не слишком хорошо его помнила. Это к лучшему, потому что Стайлс был не в себе. Я тоже.

Я дернулась, когда ресницы Гарри дрогнули сильнее, и он медленно приоткрыл сонные глаза. Снова закрыл и пробормотал:

— Ненавижу, когда пялятся на меня спящего. Я всегда просыпаюсь.

— Это нервное, — ответила я серьезно, и Гарри еще раз посмотрел на меня.

— Нет, просто у тебя глаза, как у ведьмы.

Он сладко зевнул, громко и не смущаясь, после чего перекатился на живот, провел ладонями по заспанному лицу; затем — на спину, потянулся, хрустнув позвонками, и замер, глядя в потолок.

Светлая комната. Это та самая спальня, в которой я была заперта тогда… в первый раз…

Я все еще смотрела на Стайлса, молча завидуя его идеальному профилю, и думала, что он будет со мной делать дальше. Хорошо. Он спас меня. Ну, я не сомневалась, пусть это звучит самонадеянно, зато честно. А что потом?

— Во сколько у тебя завтра занятия? — ни с того ни с сего спросил Гарри, но тут же добавил: — Нет, постой, до завтра ты еще не очухаешься… Скажем… В понедельник, — он повернулся ко мне, подперев голову рукой. — Что молчишь? Я же сказал, ты не пленница. Занимайся своими делами. Но не исчезай из виду.

Я подумала немного, осторожно присела и в висках сразу же начало тукать.

— Ты хочешь продержать меня здесь все эти дни, а потом отпустить в университет?

Стайлс прищурился.

— Именно. Мне некогда уделять тебе время. Я и без того проторчал с тобой за городом целую неделю. А мои дела никто за меня не сделает, Джен.

— И почему каждый раз все поворачивается так, будто это я за тобой бегаю, а не ты меня похищаешь? — медленно и спокойно проговорила я, но опять случилось это гадкое, самое гадкое, что может случаться в компании Стайлса — его настроение вмиг испортилось.

Гарри нахмурился так, что между его бровей залегла складка, а глаза приобрели оттенок малахита. Я едва не цокнула от досады. Надоело его паршивое настроение и, как следствие, отвратительное поведение.

— Ты права, — сказал парень, отворачиваясь и откидывая одеяло, — не стоит за тобой присматривать. Кто ты такая, чтобы я спасал твою задницу? Проваливай, Дженни, дела закончены, — ни тени насмешки, ни тени вообще каких-либо эмоций. Сухой тон, спокойный взгляд на меня через плечо, и он обошел кровать, в одних трусах, как ни в чем не бывало, будто я ежедневно вижу его в полуобнаженном виде. «Очнись, Джен, ты мылась с ним в душе». — Но было бы неплохо, если бы ты вернулась на ночь сюда, — уже из гардеробной выкрикнул Гарри, и я устало опустилась на подушки.

— Я не хочу.

Он выглянул из-за двери и широко улыбнулся.

— Это не просьба, детка.

Я обезумела от счастья, когда примерно после полудня позвонила мама — Стайлс окончательно отдал мне мой телефон. Она сообщила, что завтра приезжает домой. Но я настаивала не торопиться с покупкой билета на автобус, потому что это было слишком для нее. Еще следовало восстановиться после операции. Так что дома мама будет нуждаться в уходе, и в Англию я ее так быстро не отпущу.

Пообещав ей решить до завтра вопрос с транспортом, я, кусая от волнения губы, поплелась на поиски Стайлса. Он вроде не покидал свои апартаменты. Так и было. Я нашла его в небольшом кабинете, модернизированном и светлом, когда обошла почти все комнаты. Парень сидел, склонившись над бумагами, и вертел в пальцах шариковую ручку.

Я неловко потопталась на пороге, потом постучала в распахнутую дверь, и Стайлс, не поднимая глаз, спросил:

— Почему ты не завтракала?

Я растерялась. Его глаза оторвались от бумаг и уперлись в меня упрямым взглядом. Я заправила за ухо выбившуюся прядь, чувствуя себя все еще немного слабой после пережитого прошлым вечером. К тому же тянуло низ живота. Надо было сваливать из этой квартиры. Не просить же Стайлса привезти из аптеки тампоны. Это уж слишком. А числа приближались, я нервничала.

— Меня подташнивает, — ответила я, входя в кабинет и с любопытством окидывая взглядом современные картины на стенах. — Есть не хочется совсем. Только пить.

— Ясно. А сейчас что?

— А… — встрепенулась я, вспомнив, зачем именно пришла, и поглядела на парня, откинувшегося на спинку кресла. — Слушай… Я… — «Поверить не могу, что попрошу его об этом. Только ради матери». — Гарри, маму завтра выписывают, и она… Ну, в общем…

Стайлс приподнял брови, как бы говоря: «Дальше что?».

— Боже, прости, это глупо, но… Ты не мог бы привезти ее домой?

Гарри немного повертелся в кресле, глядя на меня с улыбкой. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Завтра? — спросил он, насмешливо кривя уголок губ. Ненавижу его за это: он видит меня насквозь. Я кивнула. — Из Нью-Йорка?

— Будто ты не знаешь…

Он снова умолк. Несомненно, растягивает момент. Это вполне в его стиле.

Стайлс вдруг поднялся, бросив ручку поверх бумаг. Обошел стол и присел на край, скрестив руки на груди.

— Хорошо, — кивнул он, все так же улыбаясь одними уголками губ. И глазами тоже, да, разумеется, как всегда.

— Правда? — вытаращилась я изумленно.