Проклятие Пифоса - Аннандейл Дэвид - Страница 36

— Но вы не отрицаете, что занимаетесь поклонением.

— Я не отрицаю того, что сказала тебе вчера, вовсе нет. Но мы не станем своими действиями оскорблять великих воинов, даровавших нам свою помощь. К нашим обязательствам перед ними мы тоже относимся в высшей мере серьезно.

Каншель хмыкнул.

— Сомневаюсь, что они относятся к вам так же.

— Это вопрос времени. Нас ведет общая судьба. Иначе как бы еще мы могли все вместе оказаться на этой планете в час войны? — Улыбка женщины казалась вечной. То, с каким упоением она воспринимала мир, сложно было не заметить.

Зависть сдавила грудь Каншеля.

Ске Врис мягко коснулась его руки.

— Зайдем внутрь, друг мой. Тяжкий труд гложет тебя. Мы подарим тебе отдых.

Верность рационалистическому кредо велела ему отказаться. Но приближалась ночь. И он последовал за Ске Врис на небольшое возвышение ко входу. Он убеждал себя, что ничего на себя не берет. Ему просто интересно. От одного взгляда вреда никому не будет.

Подойдя к строению, Каншель поразился тому усердию, с каким люди над ним трудились. Бревна, составлявшие стены, были обтесаны очень быстро и неровно. Впрочем, даже так соединения казались достаточно крепкими, чтобы простоять годы и даже десятилетия. Но Иерун отметил, что в тех местах, где доски не соединялись, остались незаделанные проемы.

— Что вы собираетесь использовать для защиты от непогоды? — спросил слуга.

— Ничего, — ответила Ске Врис.

— Ничего?

— Разве работа не прекрасна?

И действительно, случайный узор щелей придавал простой архитектуре сложность и многогранность, которая издали была невидима, а вблизи рассыпалась на отдельные фрагменты.

— Слабое убежище от ветра, — прокомментировал Каншель.

— Загляни внутрь, — настаивала послушница.

И Каншель заглянул. В здании не было окон, но внутрь лился свет. Даже при непроходящей облачности на Пифосе его хватало, чтобы сиять сквозь щели в стенах. Узор, который Каншель видел снаружи, внутри множился. Казалось, что тусклый внешний свет, проходя через каждую щель, приобретает форму, и вместе лучи создают переплетающуюся паутину. Каншель попытался рассмотреть точные контуры узора, но не смог. Свет был слишком рассеянным. Слуга не видел, где и как пересекаются лучи, но ощущал наложение оттенков и тональностей. Игра света чувствовалась, но не давалась взгляду. Эффект был необычайным.

— Как… — начал было Каншель, но предложение так и застыло в горле, задавленное обилием вопросов. Как колонисты смогли выполнить такую работу столь быстро? И как они справились с таким грубым материалом? Как они вообще это сделали?

Ске Врис проскользнула мимо него и вышла в центр помещения.

— Стань рядом со мной, — позвала она. — Подойди и ощути прикосновение всевышнего.

Каншель шагнул вперед. В центре ложи световая паутина становилась отчетливее и ярче. Она словно плясала на его нервных окончаниях. Слуга весь покрылся гусиной кожей, а волосы на его руках встали дыбом. Пространство не делалось светлее, но он видел его более отчетливо. Казалось, он вот-вот сможет различить детали узора. Присоединившись к Ске Врис в центре паутины, он точно увидит все. Наступит ясность. Он сможет понять смысл светового рисунка.

И Ске Врис обещала ему божественное откровение.

Нет. Соблазн утешения был слишком велик. Дав слабину однажды, рискуешь сдаться на волю инстинктов. Его разум и сердце были измотаны попытками цепляться за рациональность, но гордость была не готова признать поражение. Он хотел верить, что верность дает ему упорство и стойкость, но довод прозвучал пусто. Верность Танауры не поддавалась сомнениям, но Она бы сказала ему шагнуть вперед.

— Нет, — сказал Иерун Ске Врис, Танауре, самому себе. — Спасибо, но нет. Мне нужно возвращаться к работе.

Спиной вперед он вышел из ложи.

— Тогда в другой раз, — вслед ему крикнула Ске Врис. — Здесь нет двери. Лишь проем. Пересеки его, когда будешь готов.

Слуги вернулись на базу к заходу солнца. Колонисты же продолжали работу. Они утверждали, что не будут знать покоя, пока со всем не покончат. За день на плато привели еще больше людей, и теперь почти половина беженцев трудилась в поселении. Стены раздвигались с каждым часом. Вместе с барьерами с «Веритас феррум» они давали достаточно защиты, чтобы ночной дозор могло нести всего одно отделение Железных Рук под началом сержанта Ласерта.

— Моральный дух этих людей высок, — сказал он Даррасу и Гальбе, когда те уже собирались двинуться обратно на базу. — До омерзения высок.

В крепости царила совершенно иная атмосфера. В ее стенах хватало места для оставшихся колонистов, но они буквально заполонили территорию базы. Большинство людей спали. Те, кто еще бодрствовал, тихо напевали. Мелодия лилась размеренным фоновым шумом, и неспешный перебор фраз был подобен шелесту волн на полуночном озере.

— Думаю, они все-таки построили храм, — сообщил Даррас Гальбе, когда они вошли в пласталевые ворота базы.

— Да, сооружение на него очень похоже, — признал Гальба. — Ты расспрашивал их?

— Они все отрицают. Говорят, «богов здесь нет», а здание — лишь место для собраний.

— Думаешь, они лгут?

Даррас заколебался.

— Самое интересное, что нет, не думаю. И все же… — Он обвел рукой отдыхающих под мелодию своей песни колонистов.

— Да, — согласился Гальба. — В сущность этих людей глубоко въелись суеверия. Их почему-то не искоренили.

Аттика они нашли снаружи командного модуля. Сперва Гальба подумал, что капитан следит за колонистами. Но, подойдя ближе, они увидели, что взгляд их командира устремлен куда-то вдаль. Казалось, он что-то пристально высматривает.

— Итак? — спросил он.

Даррас рассказал ему о плато и построенной там ложе.

— Нам снести это сооружение? — спросил Гальба.

— Нет, — после секундной паузы ответил Аттик. — Пока не происходит прямого нарушения Имперского Закона. Культурные традиции ряда приведенных к Согласию миров вплотную граничат с теизмом, но по стратегическим соображениям в качестве временной меры на это закрывают глаза. Мы и так сполна навозились с этими убогими смертными. Мы здесь не ведем крестовый поход. Мы сражаемся за выживание Империума. Если Саламандрам охота тратить свое время и пытаться чему-то научить этих дикарей, пусть. Пока от этих людей есть хоть какая-то тактическая польза в стабилизации региона, мешать им я не буду. Но и не стану тратить на них времени и ресурсов больше, чем это необходимо. Говоришь, плато становится безопасным?

— Да, — подтвердил Гальба.

— Наше присутствие еще требуется?

— Минимальное, пока что, — сообщил Даррас. — С должной экипировкой они смогут сами заботиться о себе уже через несколько дней. Конечно, стоит ожидать определенных дальнейших потерь, однако…

— С их численностью они это выдержат. Хорошо.

— Госпожа Эрефрен нашла нам новую цель? — спросил Гальба. Он прекрасно понимал смятение капитана. Каждый день, проведенный на Пифосе, приносил предателям маленькую победу.

— Нет, — проскрежетал Аттик. — Бури в варпе продолжают усиливаться. Но как только у нас появится возможность выступить против врага, мы будем готовы. И тогда всей этой плоти, — он презрительно махнул рукой, — придется самой познавать свои сильные и слабые стороны.

Гальба проходил мимо бараков слуг, направляясь к стене, когда заметил Каншеля, застывшего у двери.

— Мой господин, — слуга низко поклонился.

— Привет, Иерун. Тебе не следует быть одному.

Каншель заглянул обратно в здание.

— Но я не один, — его голос дрогнул.

— Ты следил за мной?

Слуга кивнул.

— Простите меня за дерзость… — начал он.

— Все в порядке, Каншель. В чем дело?

— То, что я видел первой ночью…

— Галлюцинации.

Каншель нервно сглотнул. Его охватила дрожь. В сверкающих от страха глазах слуги плясали отблески фонарей базы.

— Простите меня, господин. Я пытался верить, что вижу галлюцинации. Прошу, поверьте мне. Я пытался, снова и снова. Но я знаю, что они реальны.