Пепел на ветру - Гусейнова Ольга - Страница 48

Мы с Лидой расставили и разложили все по местам, нашли новые занавески и повесили на окна. Короче, у нас очень насыщенный и ответственный день выдался, но, что ни говори, с приятными хлопотами. А едва начало смеркаться, вернулись Павел и Руслан, и почти сразу за ними – Кирилл с Семеном, и мы вышли во двор их встречать. Фургон грузовика был заполнен оружием, но больше всего меня заинтриговала странная установка с кучей рычажков и датчиков, которую мужчины осторожно вчетвером перетащили в дом и разместили в кабинете.

С вопросом опередил Руслан:

– Ну и что это за штука? – Судя по довольному лицу Павла, он уже догадался о назначении «штуки». Семен, еще совсем недавно скептически настроенный к планам Кирилла, заинтересованно суетился вокруг и только что руки довольно не потирал.

– Это мощная радиоустановка, – ответил Кирилл, – она может ловить сигналы по всему миру. Нам повезло, ко всему прочему достался список частот различных военных баз и правительственных учреждений. Хотя это не главное, с помощью нее мы сможем поддерживать связь с другими городами, с теми, кто выжил и хочет жить нормально. А еще я свяжусь со своими сослуживцами… Если остались живые, то подобная идея придет им в голову, однозначно, и они начнут искать такую возможность.

Дальше мы болтали, разгружая фургон: часть оставили Семену и селянам, а часть наши мужчины выгрузили для себя. Наблюдая за их трепетными прикосновениями и восторженными восклицаниями, когда к ним в руки попадала очередная машина для убийства, я удивлялась. Они ведут себя как дети с игрушками, а ведь это оружие. Как его можно любить и восхищаться им? Мне этого никогда не понять.

Разместившись за столом на ужин, мы делились новостями о проделанном за день. И я в очередной раз думала: «Как же приятно сидеть в компании близких, радоваться щебету веселых и общительных ребятишек, слушать стук столовых приборов, стаканов. Ощущать тепло и заботу окружающих и знать, что теперь я не одна».

Мы решили, что завтра, как обещали мужчины, съездим в город и наберем всего для будущего малыша Лиды. Вновь поймав горящий, предвкушающий взгляд Кирилла, вспомнила, что мне тоже надо серьезно подойти к этому вопросу. В груди комком застыли неуверенность и томительное ожидание, ведь завтра я в полном смысле стану женщиной сура, его половиной, а ведь он еще не знает, что я люблю его. И так захотелось услышать, что он тоже меня любит. Надеюсь, все придет со временем.

13 ноября

Задумавшись возле гардероба, как лучше одеться в поездку, неожиданно ощутила напряжение. Вот и мое предчувствие вернулось. Слабое и едва ощутимое, но уже трепещет, неприятно задевая сердце тревогой. Надела футболку, свитер, а потом колготки и утепленные штаны. Потопталась немного, мысленно касаясь нервного клубочка, который ощущала внутри себя.

– Ты оделась, волчонок? – Вздрогнув, резко подняла голову и уставилась на заглянувшего в комнату сура. Видимо он заметил мое напряженное состояние, потому что тут же зашел в спальню, прикрыв за собой дверь.

– Что случилось милая? – Его руки скользнули по моим плечам, чуть сжимая, а голубые глаза пристально следили за выражением лица.

Я вздохнула и приникла к нему в поиске успокоения и защиты. Меня тут же обняли и крепко прижали к широкой груди, а над ухом раздался его хрипловатый резкий голос с яркими рычащими нотками:

– Я с тобой, Кирочка, своих девочек никому в обиду не дам. Ты и Лисенок теперь самое дорогое, что у меня есть. Не томи меня… – его слова помогли успокоиться и расслабиться и, странное дело, тревога тоже отступила, лишь отдаленным злобным тявканьем ощущалась на грани сознания.

– Не знаю, Кирюш, просто предчувствие проснулось, а это явно не к добру. Правда, неприятные ощущения пока слабые, но, боюсь, очередные пакости жизнь сегодня подкинет.

– Может, тогда отложим поездку на пару дней? – Кирилл скорее констатировал факт, чем предлагал другой вариант.

– Нет, нет, Кирилл! – поспешила с ответом. – Посмотри на небо. Уверена, что к вечеру начнется снегопад, и тогда мы уже никуда не сможем съездить… Если только на лыжах. А какие лыжи могут быть для Лиды в ее состоянии?! Мы должны поехать, но будем более внимательны и осторожны.

– Нет, тобой я рисковать не намерен. Я думаю, что мы можем завтра…

– Кирюш, – прервала и убежденно заверила, – тревога слабая, и с чем она связана – непонятно, если вдруг она станет более ощутимой, я тебя сразу предупрежу. А Лида будет нервничать, если не сможет позаботиться о вещах для маленького… Пожалуйста, я не отойду от тебя ни на шаг.

Сур посверлил меня взглядом мгновение-другое, затем его лицо внезапно озарилось клыкастой ухмылкой, от которой перехватило дыхание, но теперь не от страха, а в предвкушении очередной выходки.

– Хорошо, от меня ни на шаг, и все это только потому, что ты так ласкова со мной. Трудно в чем-то отказать, когда ты называешь меня Кирюшей.

Засмотрелась на него, а потом сама потянулась к губам, приподнявшись на цыпочках и цепляясь за воротник свитера. Ухмылка на его лице дрогнула, сменившись загадочным выражением: может восторга, а может нежности, смешанной с удовлетворением. Ведь он добился, наконец, того, что я сама тянусь к нему, нуждаюсь в нем. Прошу о поцелуе…

Страстный поцелуй разбудил обоюдное желание, но громкий голос Павла с первого этажа, позвавший нас, заставил прийти в себя и неохотно отстраниться друг от друга. Уже выходя из спальни за руку с Кириллом, неожиданно почувствовала неприятный укол тревоги, заставивший резко остановиться на первой ступеньке лестницы и внимательно посмотреть на него. Он уже спустился на пару ступенек ниже и с недоумением взглянул на меня, вопросительно приподняв смоляную бровь. Я сглотнула и словно с обрыва вниз головой рухнула, выдохнула, заглядывая в его голубые глаза, в которых вновь видела целое небо. Мое личное небо.

– Я люблю тебя, Кирилл! Странное чувство, ведь раньше я любила только родных, а сейчас оно глубоко внутри, и заставляет ощущать себя неуверенно, незащищено, сомневаться в себе и бояться тебя. Но хочу сейчас признаться, потому что чувство буквально переполняет меня и заставляет на все смотреть другими глазами. Я просто хочу, чтобы ты знал – я люблю тебя.

Мои личные небеса потемнели от заполнивших их эмоций. Кирилл поднялся на одну ступеньку, а потом неожиданно резко подхватил меня на руки. В первый момент я испугалась, что мы свалимся с лестницы, но мой сур стоял, словно приколоченный. Сильно, до хруста в костях сжал в своих объятиях, затем наклонил голову, зарываясь во впадинку между плечом и шеей и, глубоко вдохнув, ответил:

– Я догадываюсь, что заставило тебя признаться именно сейчас, но я рад. Точнее, счастлив услышать твое признание.

Кирилл начал спускаться по лестнице, а я, нахмурившись, ткнула его в грудь и прошипела с недоумением:

– И что? Это все? Больше тебе нечего сказать?

Мужчина хмыкнул и расцвел в широкой довольной улыбке. И только когда заметил, что я покраснела от смущения и обиды (по крайне мере, свои пылающие щеки чувствовала прекрасно) ответил:

– Я рад. Понимаю, что тебе важно услышать, волчонок. Я люблю тебя не меньше. Точнее, уверен, что гораздо больше, чем ты, потому что чистокровные полиморфы выбирают пару навсегда и любят до гробовой доски, – серьезно и настолько убежденно сказал, что у меня не возникло ни тени сомнения – все правда. – Знаешь, нам надо кольца поискать обручальные.

Я замерла, слушая его, а потом, обвив его шею руками, положила голову ему на плечо и мурлыкнула, счастливая:

– У меня есть куча золота. Я его пару месяцев назад в магазине… набрала. На всякий случай.

Снова веселый хмык, а потом Кирилл уточнил:

– А с двойным ободком полиморфов там есть?

Я восторженно уставилась на него и скорее выдохнула, чем спросила:

– Ты уверен, что нужен именно двойной, ведь мы же еще не…

– Уверен, милая! Мне кроме тебя никто больше не нужен и никогда не понадобится. А для тебя не так?