Пепел на ветру - Гусейнова Ольга - Страница 37

Пока он одевался, дал еще кучу советов, поцеловал прибежавшую попрощаться Лизу и потрепал по вихрам Олега, которому было явно приятно, что его включили и в эту семью.

Проводив Михалыча до ворот, уже почти дошла обратно, когда заметила Кирилла, рубившего рядом с баней дрова. Запахнув на груди потуже меховую жилетку и спрятав ладони под мышки, я подкралась поближе и засмотрелась, не в силах оторвать взгляда. Лишь волосы, с которыми играл холодный ноябрьский ветер, мешали, но их я спрятала за ухо.

Топор взлетал вверх и опускался на поленья, которые разлетались на ровные половинки, а потом и на четвертинки. Мощные движения сильного тренированного тела, от которого у меня потекли слюнки, завораживали, и я жадно уставились на эту великолепную картину. Р-р-р-р, какой мужчина…

– Проводила? – я вздрогнула и испуганно вскинула взгляд в лицо мужчины, смотревшего прямо на меня и, судя по всему, заметившего мое восхищение.

– Проводила! Лучше оденься, Кирилл, у тебя кашель еще не прошел, а ты в одной майке… – усилием воли нарисовала на лице бесстрастную маску и добавила в глаза уверенности.

– Переживаешь? – любопытный взгляд и наклон головы, словно зверь рассматривает.

Да-а-а, странные они эти полиморфы. Так похожи и так различны, и далеки от нас. Даже менталитет и культура имеют множество общих точек соприкосновения и идентичных черт, но в тоже время словно небо и земля разнятся. Так, например, если у магов брак – скорее юридический статус и защита личных интересов сторон, а так же часто политический или коммерческий резон, то полиморфы вступали в брак только при срабатывании инстинкта защитника в отношении любимой или желаемой женщины.

Они часто создавали временные союзы, но брак для них – нечто священное, и осквернять его нельзя никакими грязными или недостойными способами. Хотя, конечно, в парах, где был маг или просто чувствующий, случались разные ситуации, и здесь супругу-полиморфу приходилось крутиться и яростно защищать свои интересы и территорию. А случались и ситуации, доводившие оборотней до тюрьмы, уж больно сильны инстинкты собственников в паре у полиморфов. И убийства бывали, и об этих случаях часто писали в газетах или говорили по телевизору. А еще чаще снимали фильмы, где тиран-полиморф третировал свою пару – какую-нибудь аморфную магиану, а герой-маг спасал ее из этой трясины отношений.

Если бы не имела примера в лице своих деда и бабушки, то возможно верила бы в эти сказки и сама. Или если бы собственная кровь не начинала играть, стоило мне увидеть этого конкретного оборотня.

– Переживаю, конечно, а что, не должна? – упрямо и с вызовом посмотрела на него.

Кирилл опустил топор на очередное полено, проследил взглядом, как оно развалилось на две части, а потом, воткнув острие в колоду, на которой рубил дрова, и уставился на меня. Затем медленно, не отпуская моего упертого и вызывающего взгляда, который мгновенно сменился на неуверенный и испуганный, направился ко мне. Я усилием воли собрала всю смелость в жалкую кучку и не двинулась с места.

Подошел вплотную и, приподняв бровь, хриплым голосом с едва слышным рычанием спросил, мне показалось, предупреждая:

– Мне приятно, что ты обо мне заботишься. Но ты не боишься, что мои инстинкты на тебя среагируют?

Сглотнула и спросила:

– А что, такое возможно? В отношении меня? – Он с легким недоумением приподнял бровь, как бы отвечая, почему нет, но промолчал. – А почему я должна бояться? Ты станешь страшным или тираном, или еще что посерьезнее? А с виду вроде нормальный, не буйный…

Старалась шутить и говорить с усмешкой, но сама чувствовала, что голос звучит испуганно, я изо всех сил пыталась удержать лицо. Кирилл меня прервал, причем довольно жестко, и заговорил холодно:

– Полиции здесь нет, зависимость мою снять будет некому, так что будешь ты в моем владении пожизненно, ну это если только охотничий сработает, причем интимный, а если ты добычей станешь… – я нервно сглотнула, только уже громко. А сур продолжил, придвигаясь ближе, я замерзла скорее от его слов, чем от морозца, а на него, похоже, ничего не действует.

– А вот если защитником себя почувствую твоим, то боюсь, ты без меня шагу ступить самостоятельно не сможешь. Полный контроль. Навсегда. Я сур, а значит моя пара – это моя погибель или мое солнце и сердце. А свое я буду беречь на совесть.

– Не думаю, что все так трагично, как ты говоришь, я слышала… – сделала неуверенный шаг назад, меня напугали его слова, но он не дал мне отстраниться.

– Забудь все, что ты слышала или видела по телевидению, девочка! Это все чушь! Нет, там конечно большая часть правды, но не вся. Вся эта пропаганда, что зависимость можно снять с помощью психологического вмешательства специалистов – всего-навсего успокоение обывателей. Нет, у слабых или мелких видов оборотней еще можно, конечно, но только охотничий. Сама понимаешь, это лишь болезненное, ненормальное желание обладать сексуально или физически владеть чем-то или кем-то, а вот защитник – это другое. Это уже природа, а против нее не попрешь, будь ты самым крутым специалистом. Он помолчал, давая мне время все переварить, а потом добил: – Ну и сама понимаешь, здесь сейчас нет и плохого специалиста, про лучшего – вообще молчу.

Нервно передернула плечами и, задрав подбородок, посмотрела в упор в его голубые глаза. Затем осторожно, стараясь не провоцировать, спросила:

– Уточни, ты меня сейчас запугать хотел, наказать за ненужную и каким-то образом задевающую твое эго заботу о твоей персоне? Или хочешь сообщить таким доходчивым образом, что у тебя на меня сработал инстинкт охотника?

Сур хмыкнул, теперь уже сам отошел от меня, возвращаясь к своему занятию, и лишь когда обхватил сильной широкой ладонью топорище, протяжно ответил, при этом сильно грассируя. Похоже, когда в его голосе прорывается громкая буква «р», смешиваясь с рычанием, он напряжен или нервничает.

– Нет, насчет охотничьего инстинкта можешь не переживать. Только если сама попросишь, чтобы поиграться…

– Ты хочешь сказать…

– Все что хотел, я уже сказал, – меня прервал его предупреждающий взгляд и твердый голос, – а сейчас иди в дом, а то у тебя уже губы синие, и у меня может возникнуть горячее желание их согреть… каким-нибудь «доходчивым образом».

Поджав губы, я смерила его злым взглядом и круто развернувшись, ушла в дом.

– Где там Кирилл? – меня встретил Руслан в прихожей, пристальным внимательным взглядом окинул меня всю, но видимо не обнаружив того что искал или ожидал увидеть, удивился.

– Дрова рубит! Может тебе ему помочь? Если вы планируете все сегодня искупаться, то дров надо много, а я давно не рубила сама. Мне хватало угля, который мы год назад купили и солнечных батарей, чтобы воду нагреть и немного протопить.

– А как ты зимой планировала жить?

Пожав плечами, ответила, проходя мимо Руслана в гостиную:

– Дров мне хватит на зиму, угля тоже. Благодаря батареям и маг-аккумуляторам, которые я периодически заряжаю, у меня будет свет по вечерам и машинку стиральную включать можно раз в неделю, ну и насос работать будет не вручную. А вот вам о дровах надо позаботиться как можно скорее и желательно наведаться на угольные склады, там пока, я думаю, есть еще запасы… Так, болтая о бытовых мелочах, я помогла Лиде убрать со стола.

Лидия сегодня ходила с Павлом и ребятишками смотреть свой новый дом. А в связи с тем, что смерть ее родителей стала реальностью и подтвержденным фактом, да и похороны последовали, все нюансы с переездом мы отложили на завтра. Хотя я понимала, что в дом, где из мебели есть помпезная кухня и, хвала и вечная память Савелию, приличная, на совесть сложенная печка, все равно въехать сразу нельзя. Особенно беременной женщине. Я хотела, чтобы они пожили у меня, соскучившись по обществу. Ну сколько можно или сколько хотят.

Мы планировали завтра съездить на ферму и познакомиться с другими жителями деревни. Может даже перераспределить часть обязанностей, а уж потом заняться домом и составлением списка того, что пригодится в будущем.