Сокол и Чиж (СИ) - Логвин Янина - Страница 21

— Я не могу, — закачала головой. — Они же у меня нормальные люди. Если скажу, что вот прямо сейчас возвращаюсь в город — тому должна быть веская причина, ты же понимаешь.

— И что предлагаешь?

— Хм, не знаю. Может, все-таки отложим твой приезд до утра?

— Слушай, Чиж, давай честно. Мне за тобой ехать на чертовы кулички — вот вообще не улыбается. Но если я лягу спать — то вырублюсь. Точно до четырех не дотяну. Или я еду за тобой прямо сейчас или разрываем договор и можешь не возвращаться.

— Что?

— Что слышала. Ариведерчи, Зая. Ключи с Лешим передашь. — И главное голос ровный такой. Точно назад не пустит.

Я встала, потом села. Снова встала. Походила по комнате туда-сюда, пока Сокол терпеливо ждал моего ответа.

Нет, ну я так не играю! Это нечестно! Что за шантаж вообще? Да у меня у самой из-за него все наперекосяк! И зачем я только с ним связалась?

— З-записывай, остроклюв! — шепотом рассердилась в трубку. — Так и быть, еду! И я тебе, Сокольский, не Зая!

В родительской спальне продолжал похрапывать папа, когда я тихонько пробралась в коридор и затопталась у порога, приоткрыв дверь.

— Ма-ам! — еле слышно позвала, но мама уже и сама выглянула. — Чего не спишь, дочка, — с зевком спросила, запахивая на груди халат. Направилась вслед за мной на кухню. — Слышу из детской бу-бу-бу бу-бу-бу… Роберт вроде как спит. По телефону с кем-то говорила?

— Ну, вообще-то да.

— И что там? Если не секрет.

— Да не-е… Какой там секрет. Мам, понимаешь, тут такое дело…

Мама мигом напряглась. Даже сонные глаза тут же распахнулись.

— Спокойно! — я взяла маму за плечи. — Все живы-здоровы, я не беременна, из университета не выгнали, так что никаких жизненных катаклизмов!

— А-а, — выдохнула родительница. — А что случилось-то?

— В общем, я уезжаю. Так получилось.

— Куда? — мама растерянно заморгала.

— В город.

— Когда?

Я посмотрела на циферблат настенных часов.

— Скоро. Думаю, часа через два или около того. Сколько вообще нужно времени легковой машине, чтобы до нас добраться? Из города?

— Ну, где-то так. Стоп, Фаня, как уезжаешь? Ночью?! Куда? Одна?! Погоди-ка, — мама меня решительно отодвинула, — я сейчас Федю разбужу…

— Нет! Мам! — я поймала мамину руку. — Только не папу! Не надо его будить! Ты же знаешь, папа меня точно не отпустит! А мне вот как надо, — для убедительности полоснула себя ладонью по шее. — Он сейчас приедет и будет ждать!

Русая бровь озадаченно приподнялась.

— Кто «он»? — спросила мама. — Фаня, значит, я была права, и у тебя действительно появился парень? — догадалась. — Вы что, живете вместе? В общежитии?

Я виновато сглотнула и качнула головой. Вот так вопрос. Когда от мамы — так на засыпку.

— Нет, в… в квартире.

— Одни?

— Угу, — кажется, я покраснела. Во всяком случае, взгляд скользнул за мамино плечо и зацепился за цветастую бабочку-декор на тюле.

— Давно?

— Ну… э-м-м…

— Анфиса?

Вот если вы когда-нибудь врали родителям, то вы меня поймете. Нет ничего хуже, чем юлить перед родным человеком. Это как голыми ступнями на углях танцевать. Но ведь бывают случаи и правды не скажешь!

— Два дня уже. Он там… у него… понимаешь, без меня не получается… не может… я уехала, а он вот позвонил… а я тут… говорит, приеду сейчас… дурак, конечно, но жалко… будет у подъезда ночевать. Во-от, — и опустила взгляд на мамины тапочки, не зная, чего еще к своему жалкому монологу добавить.

Стало тихо. Подозрительно тихо. Я осторожно взглянула на маму. И как только нашла зеленые загоревшиеся глаза (ага, не зря папа маму колдуньей называет), тут же захотелось стукнуть себя ладонью по лбу. Она же у меня романтик! Весь книжный шкаф забит папиной учебной литературой и мамиными любовными романами. Сейчас точно навообразит себе не пойми что и потребует Сокольского в гости — знакомиться. Даром, что темная ночь. Ну, я и дурындищще…

— Ма-ам, только не вздумай его к нам звать! Он ни за что не пойдет, слышишь! Тем более сейчас!

— Почему? — спросила удивленно. Ну вот, говорю же. Наверняка уже мысленно подсчет продуктов в холодильнике делает. Что там есть вкусненького гостя угостить.

— Он очень, просто ужасно стеснительный!

— Худенький, наверно? — вдруг ошарашила меня догадкой мама, как-то разом погрустнев.

Наверняка бывшего вспомнила. Здесь я ее винить не могла. Каждой маме хочется, чтобы обидчику ее дочери провидение утерло нос, и на горизонте ее любимого чада появился уверенный в себе, сильный и красивый соперник. Чтобы не стыдно было соседям показать! Собственно Сокольский-то под все эти пункты очень даже подходил. Если бы не одно очень важное «но». Сделка.

— Почему это? — растерялась я.

— Потому что в гости ходить стесняется. Значит, по жизни скромный, ненавязчивый парень. Подумалось вдруг…

— Ну, наверное.

— А ты его любишь, Фаня?

Вот это вопрос! Поймалась рыбка! Пустым ответом не обойдешься. Пришлось закусить губы и спрятать взгляд. Говорю же, стыдно врать.

— Он мне нравится. — И чтобы не разочаровать маму добавила: — Очень. Не могу я его одного на улице оставить, обещала…

— Стало быть, точно решила ехать? Мне волноваться не надо?

— Ну что ты, мамулечка! — обняла маму. — Нет, кончено! Извини, что так получилось! Он меня не обидит, не бойся! — вот тут точно не соврала. Уж в чем-чем, а в отношении своей безопасности в Сокольском я была уверена. Все-таки три ночи вместе в одной квартире провели.

Когда я оделась, и мы выпили чай с ватрушками, мама начала свои обычные сборы меня в дорогу. Засуетилась на кухне, выворачивая закрома. Кто приезжал к родителям, тот поймет, как это у мам происходит.

— Это тебе маслице, Фаня — постное и сливочное возьми. Это колбаска, сыр… А вот я для тебя две баночки сгущенки купила и икорочку трески, ты любишь. Чай, кофе — нечего на ерунду в городе тратиться. Ватрушки тоже все забирай…

— Мам…

— Ничего! У меня полкило творога киснет, я утром еще испеку.

— Спасибо.

— Слушай, Анфис, какая же я балда! — спохватилась мама. — Ты же на машине вернешься! Давай консервации дам?

— Что? Нет, мам…

— Давай! Почему это нет? Вам же не в руках нести, у тебя теперь парень есть, он и поможет! — заулыбалась. Эх, точно с утра папе и бабе Фисе первой новостью расскажет. — Я всего-то по паре баночек! Огурчики, помидорчики, варенье… Ой, слушай! Нам же бабуля двух петушков зарубила! Возьмешь одного?

— Э-э, не…

— Бери! Я тебе сразу и на супчик овощей соображу. Как приедете — так и сваришь! Еще маме спасибо скажешь!

В общем, когда Сокол через полтора часа подъехал к дому, я стояла у подъезда окруженная банками и сумками, в которые добавилась пара полотенец, постельное белье, овощерезка, турка, кастрюля для супа, три кило крупы и новые папины тапочки. И о последних не спрашивайте «зачем» — не знаю! Когда попыталась оказать сопротивление, получила в ответ — бери, Фаня, не спорь!.. Ну и мама, конечно, стояла рядом, напрочь отказавшись спрятаться. Правда, как только парень показался из машины, сделала пару тактичных шажков назад.

— Кхе-кхе! Анфис! — шепнула в затылок и за косу — дерг! — Ты своему-то скажи, чтоб не боялся меня! Не кусаюсь, мол, ну и… дальше сама знаешь! Ох, доча, кажется мне, что у вас все серьезно! Не помню, чтобы ты так о ком-то беспокоилась!

— Угу.

Ночь стояла глухая, снежная, у подъезда горел фонарь… Я почувствовала затылком, как распахнулись глаза родительницы, когда красавчик Сокол попал в поле ее зрения. Выступил в круг света в дорогом прикиде уверенного в себе мажора, рассекая ночь широкими плечами и спортивной фигурой. Чуть не заскулила от отчаяния, по-новому оценивая ленивую походку парня. Эх, Сокол-Сокол. Спортивки, что ли, старые не мог надеть и ватничек потертый? Мама же теперь точно к тапочкам еще чего-нибудь сообразит!

— Ого! — приблизившись ко мне, вытаращил глаза. — Чиж, это что, все твое?! — отпустил удивленный смешок. — Шутишь?