Несносная Херктерент (СИ) - Чистяков Владимир Юрьевич - Страница 29

Неужели не понимаете, схватка каких монстров предстоит?

Шепот всё громче.

- Она, наверное, мирренка...

- Точно, мирренка, маленькая да чернявая...

- И глаза...

- Шпионка...

- Бей её!!!

Сумку с учебниками Марина ловко запускает кому-то под ноги. Первый, замахнувшийся на Марину, тут же согнулся от непонятно с какой стороны пришедшегося удара. Заваривается привычная для многих каша, когда, зачастую и не поймёшь, кого и за что колотят.

- Что тут творится?

От окрика "Страх-и-Ужаса" всех расшвыряло по стенам. В центре коридора, сжав кулаки, стоит Марина. Некоторые у стен утирают кровь из разбитых носов, кто-то потирает ушибленную ногу. Двое, кряхтя, поднимаются.

- Вот...

- Что "вот"?

- Мирренскую шпионку поймали.

- Она сказала, что война будет долгой и трудной.

Хейс удивленно прищуривает левый глаз. Какая из Марина "мирренка", да ещё "шпионка", ей прекрасно известно. Только как бы поаккуратнее разъяснить?

- По-моему, кому-то просто завидно, что она учится лучше всех вас. Это первое... - у стен застонали, - другое прозвище Хейс - "Это первое" - начав отчитывать провинившегося, она становилась до невозможного занудной, обозначая каждую провинность пунктом. По неофициальной школьной статистике рекордом было "Это 157-е", - Я в курсе, что Херктерент прекрасно знает мирренский, притом получше, чем некоторые из вас свой родной. Это второе. Драку начала явно не Херктерент. Это третье.

Я только что слушала речь Его Величества, в которой он, в частности, сказал: "Враг силён и коварен, война будет долгой и трудной. Враг будет разбит! Победа будет за нами!" Это...

Договорить не удалось. Марина сгибается, зажимая рукой рот и нос, а другую прижав к животу. Слышны хрюкающие звуки.

- Тебе плохо?

- Нет,- снова эти же звуки, - все замечательно!

Марина разгибается, рот по-прежнему зажат. На Хейс старается не смотреть. Та невозмутимо продолжает.

- В- четвертых. На сегодня - в-последних. Расходитесь.

- Хейс, - спрашивает Марина, зачем-то прикрыв рот, - ты не знаешь, историю другого мира у нас преподают?

- На гуманитарном отделении. В одном из старших классов. Факультативно. А в чем дело?

Марина трясет головой, и, не отнимая ладони, говорит.

- Ни в чём!

Вновь сгибается, держась за живот.

Когда они остались вдвоём, Хейс спросила.

- Марина, а твой родственник-адмирал что о войне думает.

- Ты слышала. Только он куда хлеще выражается. Я ему верю.

Вместо трёх знаменитостей прибавилось две. Одна с устойчивым знаком "плюс", а другая - "плюс" и "минус" в ней самым причудливым образом уживались. А Эрида по причине застенчивости и некоторой странности в поведении знаменитостью быть не может.

Через несколько дней война напомнила о себе. Неожиданно по школьному радио объявили, что ученицу вызывают к директору. Фамилия мало кому знакома. Те, кто знает её чуть лучше, тоже понять ничего не могут - девочка тихоня, учится средне, к проказам вовсе не склонна.

- Что же такого она натворила?- неизвестно у кого поинтересовалась Софи.

- Надеюсь, за это её выгонят, - сказала Яздункотта, уже несколько дней оттирающаяся вокруг Софи в безуспешных попытках втереться к ней в доверие. Яздункотта усиленно демонстрирует, как она презирает всех, не принадлежащих к Великим Домам хотя бы младшего ранга. Если она этим на Софи впечатление произвести хочет - то вряд ли многого добьется.

Идёт та девочка. Поддерживаемая под руки. Заплаканная.

- Что случилось?- спросила Софи.

Главный староста хмуро бросает через плечо.

- Отца её. Убили.

- Пушечное мясо, - презрительно выцеживает Яздункотта.

Глаза Софи превратились в щелочки. Рука сжимается в кулак. Яздункотта не знает, что не только Марину учили рукопашному бою.

Проходившая мимо Хейс услышала.

- Так! "Отвратительно" по поведению за десять дней, - максимальное наказание, наложить которое в праве старосты, - и я немедленно подаю директору записку о вашем неподобающем поведении.

- Да я...

- Закрой рот, - сквозь зубы выцеживает Софи, - не то получишь по лицу. От меня. Он был солдатом, мой отец главком. Но они оба одно дело делали - в том числе, и тебя, дуру, защищали. Ещё раз услышу подобное - просто убью. Говорю это как Истинный Чёрный Еггт. А пока, Хейс, если понадобится свидетель - можешь смело вызывать меня. Я мерзостей никому не прощаю.

- Но, Софи... - начала было Яздункотта.

- Заткнись! - резко прерывает Софи. Чувствует себя - словно к грязи какой-то прикоснулась. Почти поверила в то, что Яздункотта говорит про Хейс, какая она злая да нехорошая. А оказывается, вот так. Шаг навстречу. Чтобы ударить. По-настоящему.

Хейс оказывается между ними.

- Драки не будет, - резко говорит, чеканя фразы. Хотя чувствуется - сама бы с удовольствием врезала. Уж тихоней-то Хейс никто никогда не называл.

Яздункотта по стеночке, по стеночке отползает за угол.

Софи с вызовом смотрит на Хейс. Пусть в данной истории она права, но Софи не позабыла, что многие девочки из хороших семей про старосту говорят.

- Ты правильно поступила.

- Я всегда, и везде поступаю только правильно!

Хейс добродушно усмехается.

- Слышала такое выражение: никогда не говори никогда.

- Конечно!

- А знаешь, кто никогда не ошибается?

- Тот, кто не делает ничего!

- Верно.

Софи молчит. Почему-то расхотелось ей с Хейс ссориться. Похоже, Хейс из тех, кто в отличие от многих знакомых Софи, не получает удовольствия от делания людям гадостей.

- Марина сказала, что ты справедливая. Хотя и зазнайка, - сказала, словно оправдываясь. Будто Хейс могла знать, что про неё Софи думала совсем недавно.

- Кто бы о зазнайстве говорил.

- Марина.

- У неё просто желание выделиться. Возрастное. Пройдёт.

- Слышала бы она нас, наверняка бы сказала: "Сплетничаете обо мне, словно две старухи".

Хейс усмехнулась. Ей ещё не исполнилось семнадцати лет. Хотя она и куда взрослее выглядит.

К некоторому удивлению Марины, мирренская пресса по прежнему поступает в школу, разве что с задержкой в несколько дней, а в случае с журналами в ярких обложках - на десятидневье - полтора. Ещё больше удивило Марину отсутствие на газетах и журналах следов от ножниц военных цензоров. Марина много читала о Первой войне, и упоминания об изрезанных письмах, или газетах с белыми пятнами вместо статей встречались в каждой второй книге, без разницы, писалась она на Севере или Юге материка.

Как поняла Марина по штемпелям, мирренская пресса поступает по дипломатическим каналам в посольства и консульства нейтральных стран, и уже оттуда попадает в школу.

Сейчас же газет с белыми пятнами нет, ради интереса попросила показать несколько писем с фронта. Там нашлось несколько вырезанных мест, но, судя по контексту, отец адресата - большой поклонник непечатной лексики, и именно наиболее цветастые выражения от ножниц и пострадали. Причем по тому же контексту, выражения относились в основном, к мирренскому императору, его родне до десятого колена, лошадям, кошкам и собакам, а так же гнусным действиям, которые автор намеревался с ним произвести в случае поимки.

Веселее всего было читать отчеты о заседании мирренского парламента. Конечно, скандалов, ругани, а то и прямого мордобоя и у грэдов хватает. Но что бы один депутат прямо на заседании застрелил другого по какому-то национальному вопросу - до такого не доходило. В нагрузку, фракция, куда входил убийца, его полностью поддержала, заявив, что он действовал "одержимый праведным гневом против оскорбления Святой веры". Марина решительно не понимает, почему поклонники расписанных (зачастую довольно плохо) досок, вдруг начинают убивать поклонников досок, расписанных по-иному.