Под гипнозом (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 28

Когда он достиг этого, я с облегчением выдохнула. Он использовал эту возможность, чтобы протолкнуть себя ещё глубже в моё тело. Мои ноги дрожали, а мышцы напряглись. Ощущать его так глубоко во мне было странно, но жутко интересно. Я могла чувствовать как он пульсирует и трепещет внутри меня.

Я обернулась и посмотрела на него. Его глаза были прикрытыми и тёмными, а челюсть крепко сжатой с чистой похотью.

- Ты такой чертовски огромный, - захныкала я.

Его ответом было отступить и вбиться обратно. Я закричала от пронизывающей меня боли, но она тут же сменилась буйной радостью от того, как он продолжал двигаться во мне. Я ощутила себя растворившейся вокруг него. В окне уже не было видно отражения, оно запотело от моего дыхания. Его член дарил мне множество ощущений, от которых начинала кружиться голова. Это было единственным, что имело значение. Я дарила ему удовольствие.

Я сжала его ствол внутри себя настолько сильно, как только могла, так что он зарычал. Он чувствовал, отлично зная, что я могла бы сделать с ним. Это заставило меня почувствовать себя сильной. Он увеличил свой темп. Эти движения заставили тереться мой клитор о маленькую подушечку зажатую между мной и подоконником.

Его толчки становились всё более безумными, и налитый кровью клитор терся о подушку всё сильнее и сильнее. Я снова начала приближаться к кульминации. Моё тело напряглось. Его член как будто понял меня, он увеличился внутри меня. Но я больше не могла концентрироваться на этом – ощущения которые зарождались во мне, пронеслись сквозь меня ураганом.

Меня закрутило в водоворот чистого удовольствия. Соки хлынули из меня и стекали вниз по моим ногам. Я кричала снова и снова, в то время как он кончал во мне, извергаясь внутри меня.

Разбитая вдребезги, как если бы я упала с высокого моста, я удерживала его своими мышцами, прислушиваясь к ощущениям своего тела. Они все были едва различимыми. Они не хотели его покидать.

Он медленно вышел. Я вздохнула.

Он наклонился и облизнул мои липкие бедра. И это было только началом того, что он облизывал той ночью.

Глава 21

Не подходи слишком близко - это темная сторона, здесь прячутся мои демоны.

Марлоу

Она умиротворенно лежала в моем антигравитационном кресле. Я смотрел на её лицо, невинное и ужасно доверчивое, и почувствовал пронзившее меня яростное желание защитить её. Я ранее это испытывал, но только не по отношению к женщине.

В первый раз это было, когда родился мой сын, и медсестра дала его мне завернутого в одеяло, всего в морщинках, пятнах, красного, и откровенно говоря уродливое маленькое существо – скорее подменыш (вещь ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного.- прим.переводчика), чем человек. Его глазки и кулачки были плотно сжаты, и первым ощущением, нахлынувшим на меня были не радость и счастье, а сильный страх.

Смогу ли я защищать его от этого жестокого мира достаточно долго, до тех пор, пока он не сможет позаботиться о себе сам? Это чувство пропало также быстро, как и появилось, но я никогда его не забывал. Удушающая паника. Сейчас это вернулось. Этот страх того, что не смогу защитить её, пока она сама не будет в состоянии это делать. Я отпустил это. Я знал, что смогу добраться до разгадки этой тайны. Я знал, что Ивана выбрала меня неслучайно.

Сегодня моей целью было вернуть её в тот день, когда умерла её мать, но для начала мне хотелось отвести её в безопасное воспоминание. Что-то, что она могла бы рассказать и показать, как и другие успешные путешествия в прошлое.

- Ты в абсолютной безопасности, Оливия, - сказал я тихо. – Нет ничего, что могло бы причинить тебе вреда. Тебе сегодня исполнилось шесть лет, и пора спать. Где ты?

- В башне, - пробормотала она. – У меня был чудесный день. Подарки лежат по всему полу. Ивана говорит, что они могут полежать здесь сегодня, но завтра всё нужно будет аккуратно убрать.

- Она сейчас там? – Она по-детски улыбнулась. – Что она делает?

- Ивана читает мне сказку. «Почему мачеха такая жестокая?» - спрашиваю её я. «Именно так чаще всего изображаются в сказках мачехи», - говорит она. «Почему?» «Потому что она не в силах прекратить ревновать свою падчерицу, я полагаю». Я хмурюсь. «Но ты не такая?» «Конечно же нет», - говорит она и расплывается в наглой ухмылке. «Но могла бы, если бы не любила тебя так сильно». Я киваю. Это кажется для меня совершенно логичным. «Ивана?» «Да, дорогая». «А почему Золушка не расскажет своему папе о том, как её мачеха и сестры с ней поступают?» «Быть может, потому что Золушка была слишком хорошей, чтобы сплетничать о ком либо. И, я считаю, она могла подумать, что если бы её папа узнал об этом, то ему было бы очень, очень трудно сделать выбор между ней и мачехой, так как он любил их обеих». Я хмурюсь и думаю о том, что она говорит. Это довольно шокирующая для меня информация, что отец Золушки любил их одинаково. «Ты думаешь, что он мог бы выбрать злую мачеху, а не хорошую, добрую Золушку?» - спрашиваю я. Ивана скрывает улыбку. Взрослые всегда так делают. «Наверное, нет», - говорит она и закрывает книгу. Я вжалась спиной в подушки. «Если бы я была им, то выбрала бы Золушку», - говорю я. «Я бы тоже», - шепчет она и целует меня на ночь, переключая лампу на синий ночник, и тихо выходит из комнаты. Я слышу эхо от её туфель, пока она спускается по ступенькам башни. А после я смотрю в ночноё небо, полноё звезд, гадая при этом, где моя мама. Начинаю чувствовать себя всё более и более сонной. И засыпаю.

Она замолчала и я уже собирался отвести её в тот день, когда умерла её мать, как вдруг она снова заговорила, и я понял, что здесь есть больше воспоминаний, гораздо больше.

- Меня будит царапающий звук. Я хочу спать. Я не хочу просыпаться, но звук становится громче. Я открываю глаза и прислушиваюсь… и вдруг я просыпаюсь. Это не царапание, которое мне послышалось, а звук когтей, звук собачьих когтей поднимающихся по каменным ступеням башни. Вместе с собачьей, есть ещё одна поступь. Гораздо тяжелее и устойчивей. Шаг за шагом они идут вверх. Я прижимаю своё одеяло к подбородку и задерживаю дыхание. Дверь открывается.

Её конечности начали беспокойно вздрагивать.

- Кто пришел к тебе в комнату?

- Садовник Том и его питбуль Тигр, - сказала она. Дрожь проявляется в её голосе. – Я боюсь их. Я хочу, чтобы они ушли.

- Ничто не может навредить тебе, Оливия. Ты просто наблюдаешь за этой сценой из очень безопасного места.

- Тигр заходит в комнату, его шаги шумные. Этот звук заставляет меня леденеть. У него мощные челюсти, а также он очень сильный. Я видела, как Том тренировал его в саду. Под его блестящим, черным мехом извиваются и бугрятся мускулы. Его широкая, квадратная голова поворачивается в мою сторону, а его маленькие свинячье глазки находят меня. Я боюсь Тигра. «Внимание», - говорит Том, и Тигр выходит на середину комнаты. Он не сдвинется с этого места, пока Том не даст ему команду уйти. Его жёлтые глаза не мигают. Он открывает пасть и начинает шумно дышать. Слюни капают на пол. «Я не хочу», - говорю я Тому. – «Пожалуйста. Это всё ещё мой день рождения, и папа говорит, что мне дозволено делать всё, что я хочу на мой день рождения». Том смеется. – «У меня есть для тебя подарок на день рождения». «Я не хочу», - говорю я. Тигр начинает рычать. Этот звук пугает меня. Я начинаю плакать. «Прекрати», - ругает меня Том. – «Я не могу выносить, когда ты так делаешь». Рычание Тигра становится всё более свирепым. Из пасти начинает выступать пена. Том заставляет снять меня штанишки. Затем он наклоняется своим ртом ко мне между моих ног… и лижет, и сосет мне… там внизу…., а потом моя голова начинает кружиться, и через некоторое время моё тело словно плывет.

Я вскочил со своего места, ошеломленный начал ходить по комнате, прижав руки ко лбу. Я не мог в это поверить. Я обнаружил белую сову. И ею был чертов садовник! Шипение чистой ненависти вырвалось из моего горла. Отвращение, подобно пальцам, впившимся в мои кишки, царапало, рвало и кололо. Педофилия никогда не переставала ошеломлять меня, неважно сколько бы раз я не слышал об этом. Как эти больные люди могут разрушать невинных маленьких детей.