Жмот и Жозефина (СИ) - Шабалдин Константин - Страница 8

Он скинул рюкзак и достал из-под клапана портативную рацию, вытянул длинющую антену.

- Ух ты! - восхитился Жмот. - Дай позырить.

Средства связи после Большой Лажи стали редкостью. Электромагнитное поле Земли, так же как и гравитация, ускорение свободного падения, трение, да и вообще законы термодинамики вели себя зачастую произвольно. Лишь в редких оазисах накрытых куполами остатки человечества, подобно зверью в заповедниках, могли рассчитывать на стабильность природных явлений. А девяносто девять процентов территории планеты были во власти Поля: с мутантами, с чудовищным зверьём и непостижимой эволюцией, с новыми законами физики и химии, невероятными аномалиями, непонятными и малоисследованными артефактами.

Поэтому Жмот, выхватив у растерявшегося Паши рацию, с восторгом разглядывал яркий дисплей и слушал белый шум из динамика.

- Классная штука, винтажная, - наконец сказал Жмот, нажимая на кнопку «вкл/выкл».

- Дайте сюда! - возмущённый Паша попытался забрать у Жмота рацию.

- Э нет, - сказал Жмот. - У меня побудет.

- Послушайте, Жмот, - подал голос Саша. - Это уже слишком. Верните рацию!

- И не подумаю, - сказал Жмот, приподнимая от бедра ствол автомата.

У Саши и Паши оружие висело за спиной, лишь Таня успела перевести свой дробовик в боевую позицию. Но Финка уже тихонько приставила ей в спину свой ствол.

- Вы тоже меня правильно поймите, - сказал Жмот. - У ваших смежников мои родные в заложниках. Как на их судьбе ваши доклады отразятся, я не знаю.

- Если я не выйду на связь в назначенное время, их расстреляют! - выкрикнул Паша.

- А вот это врёшь. До получения сколь-нибудь достоверной информации никто радикальных решений принимать не будет. Так что мне будет спокойнее, если вас будут считать без вести пропавшими. Покамись.

Саша в сторону Жмота сделал успокаивающее движение рукой, придержал Пашу за плечо и сказал:

- Ладно. Покамись пусть так.

Он, передразнивая, форсировал слово «покамись», но Жмот лишь ухмыльнулся. Доценты удалились на совещание, в чём-то усиленно убеждая Пашу, который махал руками и тряс головой. Финка внимательно осмотрела содержимое аптечки: полный комплект антибиотиков, перевязочный материал, наркота, стимуляторы - всё на месте. Это было то, что надо!

Жмот тем временем проделал с половиной стада неприятную процедуру - каждую пчёлку, выбранную им для возвращения в Кирзачи, он сильно дёргал за рудиментальные крылышки. Пчёлы взвизгивали, какались от боли, но после такого надругательства уже отказывались признавать Жмота вожаком стада. А ему это и надо было.

- Финка! - крикнул Жмот. - Забирай копытных. И не забудь к вечеру на Виадук пришлёпать.

- Не забуду, - сказала Финка.

Она сорвала толстый прут, но пчёлы, при её приближении сами начали сторониться, подальше от Финки старались держаться. Так что прут ей не понадобился, двинулось малое стадо в сторону Кирзачей.

- Думаешь, не обманет? - спросил Саша. - Точно придёт?

- Не обманет, - уверенно сказал Жмот. - Ты же видишь, ей самой интересно.

А Финка гнала пчёл в Кирзачи и думала о Манечке, о Жмоте, о Изгорволе. Она понимала, что судьба её снова круто изменилась и совсем этому не радовалась.

10. Поле, 15 июня, 2112 года

Капитан Карпов не считал себя опытным полярником, несмотря на двадцать семь глубоких рейдов по самым отдалённым секторам Поля. В рейдах спецназовцев постоянно сопровождали проводники, и Карпов не раз поражался невероятному чутью этих отморозков, способных по им одним ведомым приметам опознавать гибельные аномалии. А как они умудрялись ориентироваться в постоянно меняющейся топографии Поля - без компаса, в зыбком ландшафте - это оставалось загадкой и отдавало мистикой. Но Карпов был человеком практичным, в мистику не верил, поэтому просто продвигался вперёд с максимальной осторожностью. Он взял за ориентиры геостационарные объекты - Разлом, Виадук, Руины - и потихоньку нагонял Жмота с доцентами. На ходу Карпов грыз козинаки, запивая витаминизированной водичкой. А курить капитан никогда не курил. Он с уважением относился к своему здоровью.

Карпов был служакой, твёрдо усвоившим принцип: «Ты начальник, я дурак...». Он не жалел и не уважал подчинённых, напротив, любил демонстрировать свою власть, третировал младших по званию, использовал служебное положение нагло и корыстно. Ему и в голову не пришло, что Президент явно перегнул палку, столь по-хамски общаясь с ним, строевым офицером. Нет, всю вину за перенесённое унижение он взвалил на Жмота, и теперь жаждал лишь одного - найти и убить. А заодно положить рядышком настырных доцентов, из-за которых и разгорелся весь сыр-бор. Но спокойно, без суеты, взвешенно и обдуманно. Чтобы самому ненароком не сгинуть в аномалии или не нарваться на пулю.

Неожиданно Карпов понял, что краснопесчаный овражек, вдоль которого он продвигался, знаком ему даже не внешним видом, а скорее запахом ароматной свежести зарослей мать-и-мачехи. Он вспомнил, что вон там, где ложбинка круто сворачивает влево, два месяца назад и был бой с потерей половины его взвода. А таких потерь не случалось со времён миграции западных мутантов, и начались тогда у капитана неприятности по службе. Премии его лишили, поэтому и согласился он на выгодное, как тогда показалось, предложение доцентов - поприжать несговорчивого полярника. И денег-то взял, тьфу! - пятьсот рублей, а такие последствия...

Так и есть: за поворотом неопрятными холмиками лежали трупы спецназовцев. В своей работе Карпов давно забыл о брезгливости, и он хладнокровно прошёл вдоль останков, собирая личные жетоны бойцов. Оружие и снарягу забрали анархисты. Подбросив на ладони бирки, капитан подумал, что что-то не так. Пятнадцать. А должно быть шестнадцать. Он внимательно оглядел поле боя и понял - нету этой строптивой девки, Корхонен!

11. Оазис, 15 июня, 2112 года, грузовые шлюзы

Грузовые шлюзы Оазиса были вечной головной болью Президента, предметом пристального внимания спецназа и источником крамолы, разврата и свободомыслия.  Оттуда по уровням расползались инфекция, контрабанда и плюрализм. Туда сбегали от долгов, закона об обязательном размножении и слишком пристального внимания властей. Там у Жмота были обширнейшие связи, местное отребье симпатизировало циничному, но щедрому на выпивку полярнику. А Жмот, угощая шлюзовой сброд смажкой, всегда знал, кто сможет ему, когда надо будет, калиточку в периметре приоткрыть. Ну, «калиточка» это только так говорится, а вообще-то герметичные двустворчатые ворота сдерживали кумулятивный заряд гранатомёта и приводились в движение мощной гидравликой.

В этот раз его впустил дежурный на седьмом аварийном шлюзе - спившийся таможенник Витя Капустин. Служитель периметра был облачён в мятый мундир с плохо замытыми пятнами свежей блевотины и трясло его так, что не сразу ключами в замок попал.  Витино гостеприимство обошлось Жмоту в сто рублей. Получив обычную мзду, таможенник побежал опохмеляться, забыв запереть калитку. Жмот сплюнул от досады. Надо было сунуть алкашу флягу с бухлом и все дела. Жмот всерьёз опечалился, что, судя по всему, за время, проведённое в больничке, подрастерял коммерческие навыки.

Жмот сам задвинул ворота и повёл стадо по тоннелю, слабо освещённому  лампами дневного света. Лампы гудели, пчёлы цокали копытцами по бетону и ещё на пределе слышимости доносился какой-то гул, как будто много людей собрались в одном месте и делят деньги. Или морды бьют. Навстречу, шуганувшись от пчёл, словно впервые увидали мутированную живность, пробежали двое оборванцев с подозрительно оттопыренными карманами грязных камуфляжных штанов. Тогда Жмот на всякий случай тихонько сдвинул автомат ближе к бедру.

- ... предупредить полярника, - услышал Жмот сдавленный шёпот за спиной.

- ... не упирался!

-  ... сказать, не по-людски это.

Жмот цыкнул зубом, подавая сигнал пчёлам, и они остановились. Он быстро обошёл стадо и, уже находясь под прикрытием пчелиных туш, громко спросил: