Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 67

— Да успокойтесь вы, девицы! Что сопли пустили? — не выдержал Гумоз. — Не сможем его вытащить и похоронить, негде и нечем. Даже брезента нет, чтобы всё пережёванное собрать! Есть у нас два часа на разделку, сбор фрагментов и похороны под огневым прикрытием? Ночь скоро, пора искать схрон!

С этими словами Мишка достал непочатую пачку сигарет, открыл, выщелкнул одну щелчком и смачно прикурил. Народ тягостно вздохнул аккордом — все когда-то бросили, но всем внезапно захотелось. Нервы, нервы…

— Дай и мне, пожалуй… — попросил я. Сбоку возникли друзья. Четыре сигаретных дыма, причудливо переплетаясь в почти полном безветрии, поплыли над рекой.

Солнце дотянулось до висящих на горизонте облаков, начинались серые сумерки, и все в этих сумерках казалось призрачным, неясным и страшноватым.

— По-моему, пора двигаться в сторону цивилизации, — согласился с Сомовым Новиков, классически затушив бычок об подошву. И никто не усмотрел чего-то странного или неверного в этом «цивилизации». Хотя возвращаться предстояло не к красноярскому мегамоллу «Планета», а в осаждённый тварями посёлок Каменные Кресты, притулившийся над яром в ожидании решения своей судьбы.

Через пару километров мы увидели на берегу семейство лосей. Гусей и уток на воде стало больше. Настроение не улучшалось, но появилось некое спокойствие, караван явно входил в очередную «живую зону». Вот только вечер уже вовсю играл красками, до темноты осталось совсем немного.

Еще через пару километров ожила рация.

— Тут такое дело, ребята, — затрещал в динамике голос Новикова. — Изба скоро будет, надеюсь. Я чего ждал да молчал? По карте проверял, не мог точно вспомнить место… Изба отъезжая, стоит неподалёку от места впадения в Таймуру, принадлежит одному охотнику из Туры. Знакомому. Соболя здесь, считай, что нет, а вот крупного тайменя много, за ним он сюда и приезжает. Редко. Я был в этой избушке четыре года назад, так что за её сохранность не поручусь. Здесь очень редко бывают люди, неинтересные места… В общем, выглядывайте тоже, нам она в самый раз будет.

Время шло, километры пустых берегов оставались за кормой, начало темнеть. А тут и погода начала портиться, быстро. Небо затянуло обложными тучами, из-за чего стало ещё темней. По реке застучали первые капля долгого предосеннего дождя. Нахохлившиеся экипажи напряженно всматривались в берега. И вот наконец-то на правом живописном берегу Батоби мы увидели несколько небольших бревенчатых строений, одинокая избушка превратилась в небольшое хозяйство. Здесь, всего в пяти километрах от Таймуры, на высоком яру обнаружился главный домик с пристроенным сараем, чуть в стороне балаган из жердей с железной трубой и коптильня в виде эвенкийского чума, крытого берёзовой корой. Дождь уже молотил вовсю, когда мы забрались в помещение.

А что, тут вполне комфортно! Расположились, рассупонили рюкзаки.

— Посмотрю, что тут у него припасено из съестного, — предупредил Новиков, поднимаясь к полкам.

Я остался растапливать печку, а Ильяс с Мишкой побежали к лодкам, торопясь набрать в вёдра воды и забрать то, что может понадобиться в доме. Хитрый Шайтан, застряв в дверях, идти за ними под дождь категорически не хотел, но Сарсембаев рявкнул, и пёс, с тоской посмотрев на мрачные небеса и уже появившиеся лужи, потрусил к берегу.

Из продуктов в избе нашлось немного: две бутылки безымянного подсолнечного масла, непочатый пакет рожек серого цвета, примерно с килограмм сушёной картошки, полбарабана яичного порошка, пшеничной муки на два замеса для лепешек, старый затхлый чай в целлофановом пакете, карамельные конфеты и соль.

Собственные пищевые запасы группы тоже были минимальны, по крайней мере, именно это со вздохами поочерёдно декларировали владельцы рюкзаков. Несмотря на все охи-вздохи, на большом столе коллективными усилиями последовательно возникли и выстроились в аккуратную стеночку пять банок абаканской тушёнки, банка свинины пряной, полпакета риса, сахар, пачка молотого кофе, красивые и очень аппетитно выглядевшие ржаные сухари и большая плитка горького шоколада.

Обязанности по готовке были быстро распределены, всем смертельно хотелось жрать. Ильяс взялся очень быстро пожарить походные лепёшки, Гумоз принялся разводить яичницу. Работали кулинары споро, регулярно обращаясь к теме полного отсутствия на столе рыбы. Целый день на реке, и без улова!

Дверь была цела. Окна проверили и укрепили, внутренний засов восстановили. На баню плюнули — не до неё сейчас. Вскоре в прогретой избе тускло, но очень уютно горели две керосиновые лампы, стол ломился от простого и вкусного, а Гумоз порадовал коллектив, вытащив из рюкзака флягу спирта.

— Ну, что, братишки, давайте помянем, что ли, раба божьего Демьяна непутёвого… Зря я его, болезного, лупцевал, грешно это. И земле Везунчика не предали. Придётся нам в Крестах в часовенку наведаться, свечку поставить, отмолить.

— Добраться бы, я дюжину свечек поставлю, — горячо пообещал Ильяс.

Выпили, не чокаясь, молча закусили лепёшками. Печка, излучая живительное тепло, приятно потрескивала, пищали мыши, заставляя пригревшегося на полу Шайтана смешно шевелить ушами.

— И свидетеля теперь нет, одни слова про незаконный прииск, — может, и не к месту вспомнил я, привстав, чтобы посмотреть в окно. Тревожно всё-таки, мне постоянно хотелось контролировать подходы.

— Я фотографий нащёлкал, даже успел снять пару роликов.

— Железный ты человек, Илюха, — покачал я головой. — В такой ситуации…

Лепёшки оказались просто отменными, как и порошковая яичница с тушёнкой, эта ушла в момент. На стол легла пачка сигарет. После третьей дозы мы начали помаленьку оживать. Завязались разговоры на отвлечённые темы, которые быстро иссякли. В мире, где ты вынужден каждый день и час ждать нападения монстров, трудно долго не думать об этом.

В ход пошли разные версии и предположения, ведь каждый из нас регулярно пытался из имеющихся фактов и домыслов составить логически понятную конструкцию, какую-то модель происходящего вокруг. Что-то уже обсуждалось раньше, что-то всплывало после получения нового опыта. Всем было понятно, что именно метеорит стал триггером возникновения феномена. Но никто из нас, готовых поверить в мистическое, всё-таки не мог безоговорочно принять языческую версию Петра об оживших духах… Это было бы слишком просто, спихнул всё на метафизику, и думать не надо. Да и нет здесь полного совпадения с пантеоном духов. Эта страшная жаба, например, там не зафиксирована.

— Давайте-ка я вас вместо телевизора развлеку, расскажу одну старинную тунгусскую легенду, — предложил Сомов.

— Ты ещё и этнограф? — делано восхитился Димка.

— Учёный! Наверное, в научных экспедициях целые тетрадки исписал? — подколол Ильяс.

И только я не выказал удивления, потому что в ходе долгих бесед давно понял: Сомов действительно может рассказать много интересного, причём из самых неожиданных для собеседника отраслей знаний.

— Рассказывай, Миша, — подбодрил я друга.

Легенда звучала так:

«Когда были созданы горы и реки, Хэвэки начал создавать растительность, деревья и травы. Он хотел создать только всё хорошее и полезное для человека, поэтому создал лиственницу, самое главное дерево эвенков. А Харги всё подсматривал за братом и завидовал. Подражая брату, он тоже решил сотворить лиственницу, но так как душа его, нутро его было тёмным и чёрным, у него вместо лиственницы получилась сосна. Дым сосны вреден, потому что её создал не Хэвэки, а Харги.

Хэвэки создал берёзу, и Харги, подражая брату, тоже хотел создать берёзу, но у него опять ничего не вышло путного — получилась вместо берёзы ольха. Всё у него выходило не так, как нужно, потому что он был злым и завистливым. Тогда Харги и вовсе разозлился и сказал:

— Я буду создавать только то, что вредно и опасно для человека-эвенка.

Так Хэвэки создавал всё нужное и полезное, а его младший брат Харги всё бесполезное и вредное. Хэвэки создал таких животных и птиц, которых эвенки употребляют в пищу, а Харги тех, кого есть нельзя. Например, Хэвэки создал рябчика, а Харги дятла»…