Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 50

— Налобники включить. Входим.

Вопреки ожиданиям, коридор галереи не тянулся прямо от входа, а под прямым углом сразу уходил налево. Мужики, войдя первыми, там и замерли, высвечивая обстановку тремя лучами — хитрый Новиков успел прикрутить небольшой фонарик к стволу. Свою пальму Гумоз оставил возле входа, тесноват для неё коридорчик, не махнешь.

Справа был трёхметровый тупичок, в котором стоял пустой шкаф и железный стол. Имелась тут и телефонная связь — раритетный массивный аппарат с номеронабирателем и вырванной трубкой висел на стене. Здесь было место дежурного, отвечающего за соблюдение режима «вход-выход». Секретность чувствовалась, не будет обычная воинская часть ПВО или связистов городить режимный подземный объект.

Я сразу же поставил на стол большой аккумуляторный фонарь, один из трёх, найденных нами за ночь. Мощный луч просветил бетонный коридор длиной в десять метров, после чего ход опять поворачивал, на этот раз направо. Парни водили стволами, а я в этом сценарии пока что работал осветителем и переносчиком аппаратуры — в каждой руке по фонарю, на груди тепловизор, ружьё на длинном ремне ниже.

А вот и первое помещение, всего в трёх метрах — из чёрного проёма без двери наружу торчала уже знакомая лапа с когтями. Лапа лежала на полу и не шевелилась.

— Отличное начало, — хмыкнул Новиков, отшагивая в сторону и направляя фонарь под углом в помещение. Пока я думал, что делать дальше, Гумоз ловко, в пару прыжков оказался по другую сторону проёма. Прижался к стене, чуть склонил голову и посветил внутрь.

— Чисто, — доложил он и кивнул мне, проверяй, мол.

Не знаю, как бы действовали в этой ситуации настоящие спецназовцы, все кадры из просмотренных сериалов, как назло, вылетели из памяти. Пожалуй, только Сомов что-то понимал в этом сложном деле. Во всяком случае, он уже успел порадовать нас неприятными откровениями о том, что тактика, которую используют военные, полиция и представители разных спецслужб опасна по самой своей сути, ведь в большинстве случаев она подразумевает приближение к объекту угрозы. Ещё он предупредил, чтобы мы не надеялись на точность стрельбы с близкой дистанции, сообщив: вблизи все стреляют классно, как и кусают, рвут и режут. Реакции не хватит! Следовательно, если имеется хоть какая-нибудь возможность избежать сближения с противником, то надо её использовать. Простое тактическое правило состоит в том, чтобы показать как можно меньшую часть себя и увидеть как можно большую часть тела противника, причём раньше его. Подумайте, мол, как и где занять безопасную позицию, а затем молитесь своим богам…

В общем, рассказывал он так, что я быстро понял: чем больше узнаешь о правилах тактики, тем меньшим оказывается желание применять их на практике. Перманентно зачистить подземелье, закидав его гранатами, мы не можем. Гранат нет, зато есть дети, которые спрятались чёрт знает где.

А дети здесь!

— Дробовик, в башку, — сообщил я с радостью в голосе, стоя возле трупа посреди пустой комнаты. Вообще пустой, из помещения вынесли абсолютно всё. Внутри оно было окрашено краской болотного цвета, хотя в последнем не уверен, освещение не позволяло определить цвет точно. На потолке — одна электролампа в решётчатом плафоне.

— Добрый знак. Пацанва приделала, больше некому. Молодцы, — оценил Сомов.

Пш-ш… Работает. Связь с поверхностью ещё была, но уже на грани. Арматуры в железобетон перекрытия строители положили от души, словно хотели защитить убежище от бомбардировок с воздуха.

— Юля, мы внизу, все нормально, ищем, — сообщил я, наклонив голову к закреплённой у плеча рации. — Ребята точно здесь, нашли застреленную тварь. Как приняла?

— А Данила?! Данька мой… — прокричала через шипение взволнованная мать.

— Ищем, конец связи, — прервал я её. Не время сейчас, диалогов не будет.

Возле угла мужики опять замерли. На этот раз я не стал дожидаться, опустился на четвереньки и, вытянув руку как можно дальше, поставил второй фонарь, направляя его луч в следующий коридор. Здесь стола не оказалось, пришлось выбрать ему место на полу. Полной тишины в подземелье не было, я слышал неясный гул раскатами, словно где-то очень далеко работал промышленный агрегат.

На шершавых, со следами опалубки стенах имелось всё то, что и должно присутствовать в антураже подобных мест: стальные магистральные трубы и шлейфы кабеля в хомутах, короба фильтро-вентиляционной системы, металлоконструкции, выступы и проёмы непонятного назначения и электрошкафы. Небольших вспомогательных помещений с оборудованием хватало, даже не ожидал. Двери с выбитыми замками. Обычные и с длинными ручками, утопленные и даже с штурвалами-кремальерами, чего тут только нет! Есть и боковые ниши типа холлов. Навеки потухшие осветительные приборы, как имущество ценное и хрупкое, были заботливо прикрыты специальными коконами из толстого рифлёного стекла. Их не расколотили, видать, прочные.

Двигаемся? Но не успел Гумоз высунуть ствол, как раздался страшный грохот, и по стенам застучала каменная крошка.

— Что это, бляха? — крикнул Новиков, зажимая рукой пораненную осколком щёку. И тут же вторая каменюка или кусок бетона со страшной силой врезалась в угол со стороны невидимой нам часть коридора.

— Какая-то падла кидает, — понял я. — Отшагните, что ли…

Ба-бах! Третий снаряд, пущенный всё так же точно, разнёс драгоценный фонарь на куски. Хорошая скорость!

— Нам понадобится мно-ого фонарей… — философски заметил промысловик, убирая кровавый потёк платком.

— Прыгун так не умеет, а баруси здесь застрянет, — вслух прикинул я. В такой ситуации высовываться было чревато. — Стукачок наш объявился?

— А я не собираюсь разбираться, что за нечисть-метатель тут упражняется! Ща мы её пригнём! — уверенно пообещав это, Мишка достал откуда-то из-за пазухи настоящее СВУ — самодельное взрывное устройство. Оба взрывпакета, которые я ему отдал, Гумоз стянул вместе толстой проволокой, на которой бокорезами сделал ряды глубоких насечек с шагом в полтора сантиметра. Убить не убьёт, а поранить может крепко. Зашипел запал.

— Уши береги! — крикнул он и резким броском швырнул снаряд в глубину тёмного коридора.

Бум-м! Если на чистом воздухе картонный взрывпакет хлопал совсем не страшно, с весёленьким дымком, то в замкнутом помещении адский тандем рванул очень даже эффектно. Втроём мы тут же вывалились в коридор. Лучи налобников Petzl мистически играли в расплывающемся под потолком сизом облаке взрыва, а под ним стояло и выло оглушённое чудовище.

Здоровенный ибага, совсем как человек, пытался протереть передними лапами глаза — вывернутые к нам когти ритмично совершали разгребающие движения.

Три ствола заговорили одновременно, и я понял, что на этот раз обязательно оглохну. Урон, нанесённый твари десятком картечных выстрелов почти в упор, оказался страшным, на пол опустилась уже развороченная туша. Я тут же поставил на пол третий фонарь и облегчённо вздохнул, работать беспомощным осветителем мне не нравилось.

— Опасный талант у этой мрази, — зло констатировал Новиков. — Дальше идём?

— Подожди…

Странный гул вдалеке не давал мне покоя. Он стал чуть громче. А ну-ка, попробуем!

— Ребята! Вы здесь?! Мы из посёлка, пришли за вами! Данила!

В ответ, как мне показалось, я услышал слабый вскрик.

— Слышите?

— Пискнул кто-то! — делая стойку, поднял палец вверх Новиков.

— А гул?

— Есть такой, словно панели резонируют, — кивнул мне Сомов, сам поднимая с пола последний фонарь и забирая его с собой. — Разберёмся, Никита, разберёмся… Здесь шесть дверей, надо осмотреть.

Обретя слаженность и опыт, очередные помещения мы проверили быстро. И во всех случаях всплывало удивительное обстоятельство — все они были пусты. Даже мусора на полу не обнаружилось. Лишь в двух комнатах осталось по паре тяжеленных стальных шкафов, сваренных на месте, и какие-то вмоноличенные в бетон тяжёлые станины с непонятными насадками. Конструкции клёпаные, причём головки заклёпок были натыканы так часто, что почти сливались в сплошную линию. Если в солдатской столовой вояки оставили старую алюминиевую посуду в промышленных объёмах, то здесь не нашлось даже сломанного карандаша. Два последних на отрезке помещения — настоящие залы с длиной в пятнадцать метров — были почти стерильны. Там не осталось ничего, что позволило бы определить их предназначение.