Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 48

Я сидел боком, так, чтобы иметь возможность стрелять через оба левых окна. Справа часто стреляла Мифтахова, с другой стороны оглушительно гремел дробовик Гумоза. В итоге своих выстрелов я почти не слышал. Стрелял по набегающим тварям с выносом, помня совет напарника: всадил в бочину и забыл, лови на прицел следующего. Всё происходило словно в каком-то мистическом мареве — я стрелял, что-то орал, перезаряжался и снова брал на мушку очередной силуэт. Подбитые монстры тоже орали, визжали, скулили, да так, что мороз пролетал по коже.

На поверку прыгуны оказались довольно тупыми тварями. Эти ожившие духи тайги незатейливо пёрли на нас лавиной, не понимая, с какой стороны исходит смертельная опасность. Казалось, что они вообще поначалу не замечали джип, спрятавшийся у стены штаба, люстру я включить забыл, как-то уж очень резко всё началось. Чудовища упрямо летели прямо, волна за волной попадая в зону, где мы могли в четыре ствола палить по ним с фланга, не опасаясь задеть кого-либо из своих. Однако часть нападавших отделилась от налетающей массы и рванула правей.

— Димыч, трое к тебе пошли! — проревел я в рацию сквозь грохот выстрелов.

— Принял! — еле слышно прошелестел динамик.

Вскоре после начала этой бойни площадь между офицерской казармой и штабом покрылась телами подбитых монстров. И только половина из добежавших до рубежа прыгунов лежала на земле неподвижно, остальные ещё дёргались, были живы и тем опасны. Один прыгун, истошно вереща от боли, бегал по маленькому кругу, несколько гадин беспорядочно ползали по траве, а самый умный в стаде, волоча тяжёлую задницу, попытался на передних лапах почётно отступить, пока выстрел с вышки его не остановил. Я не знаю, сколько монстров Новиков остановил на подходах к объекту и в районе плаца. Но он и сейчас не прекращал вести убийственно точный огонь.

— Реже стреляй, Никита! — недовольно проорал напарник, торопливо набивая магазин картечными патронами. Его губы были сжаты в щёлочку, глаза прищурены, на лицо упала маска боевой отрешенности. — Точней!

Учитывая слабое останавливающее действия патрона ТТ, я не мог себе позволить расходовать боеприпас на стрельбу по корпусу — где именно там дыры вертеть? Где у них сердце, и есть ли оно вообще? Поэтому всё-таки стрелял в головы тех, кто уже получил первую дозу свинца, далеко не всегда попадая с первого раза.

Твари метались под огнём: прыгали из стороны в сторону, со всего маха бились о стены домов, один прыгун достал до оконной рамы и, почти высадив её плечом, свалился обратно под точный выстрел Мифтаховой. Настало время рефлексов. Разве поверишь в такое разумом, когда перед глазами бесится кровавая лавина, шпигуемая горячим металлом?

Вот один из прыгунов подскочил к джипу и, размашисто махнув лапой, крепко попал по заднему крылу — раздался неприятный скрежет.

Бросив незаряженное ружьё, Гумоз двумя руками схватил древко торчащей из окна пальмы и сильным толчком вогнал широкий клинок в тело нападавшего. Рванул древко, глубоко рассекая вражью плоть. Завизжав, чудовище сильно изогнулось, пытаясь достать головой страшную рану, и подставило под форточку уродливую голову. Очень близко, очень! Глаз твари не было видно, мы смотрели на него сверху и немного сбоку. Я до сих пор хорошо помню загривок, маленькое серое ухо, жирную складку посреди щеки и чуть не доходящий до этой складки край маленькой пасти, в которой были видны большие жёлтые зубы, как у лошади или осла. Между нами был всего метр. Вздрогнув от омерзения, я с наслаждением всадил в мерзкую башку пулю из ТТ.

Ну и рожи! Маленькие пасти чудовищ могли откусить лапу только у зайца, но зато когти… Острые и длинные ножи передних лап легко могли раскромсать любую добычу на мелкие кусочки. Один удар такой лапищи — и спина человека будет вскрыта от шеи до копчика!

Потеряв счёт своим выстрелам и количеству израсходованных магазинов, я очнулся лишь тогда, когда понял — грохотать стало меньше, частота выстрелов снизилась.

— Пару нарезных подкинь! — услышал я хриплый голос напарника. Сунув левую руку в боковой карман, я обнаружил, что в правой держу наган.

— Набивай магазины, — посоветовал Гумоз. — Похоже, перерыв.

Я отдал ему револьвер и принял горячий «зауэр».

Со стороны окна дежурки грянул одиночный выстрел, это Мифтахова трудится, кого-то добирает…

Вот это сафари, скажу я вам!

Пш-ш…

— Мальчики, вы там живы, не? — прозвучал в радиоэфире тревожный голос Юли.

— Я жив! — первым откликнулся Димка. — Имею карабин, готов воевать!

— Мы в порядке, только оглохли. Как бы не навсегда, — доложил и я, массируя ладонями уши. Надо было взять в тайгу активные наушники со встроенным процессором, который постоянно анализирует запись, получаемую с микрофонов, и реагирует на повышение громкости звуков. Когда раздается выстрел, устройство его просто заглушает.

— А я семерых убила, — отчиталась женщина без всякой радости. — Ой, секундочку!

Я ожидал, что за предупреждением последует очередной контрольный выстрел, а увидел, как медленно открылась входная дверь дежурки и из-за неё в направлении будки вылетел дымящийся картонный цилиндр подожженного взрывпакета.

Самый хитрый из прыгунов надумал спрятаться именно там, надеясь, что это решение спасёт ему жизнь: с нашей стороны нечисть прикрывал кирпич маленькой постройки, а со стороны вышки, где засел опасный Новиков, металл «шнивы».

Хлоп! В воздух поднялось облачко белого дыма.

Ошалевшая тварь в два вертикальных прыжка вылетела из-за фишки и сразу получила в корпус из всех стволов.

Пейзаж выглядел чудовищно.

«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Чей борзый конь тебя топтал в последний час кровавой битвы?» Грязь, пучки вырванной травы, тела и лужи почти чёрной крови… И посреди этого апокалипсиса абсолютным диссонансом смотрелись два подрезанных запасливым Гумозом стула с жёлтыми фанерными сидушками. Даже не шелохнулись. Хоть сейчас садись и, чуть прикрыв глаза, смотри себе на серое небо древней Эвенкии, размышляй о вечности, слушай чириканье мелких пустоголовых птах, которых ничуть не заботили битвы людей с чудовищами из ниоткуда…

Мифтахова, не торопясь спускаться по ступеням, неподвижно стояла на крыльце с «Сайгой» в руках и внимательно осматривала поле боя.

— Обидно, командир, — засопел за спиной напарник, держа в руках алюминиевую фляжку с водой.

Я, с кряхтением выбираясь из машины, вопросительно посмотрел на него.

— Никакого тебе хабара. Столько туш пропадает! Платили бы поселковые учёные долю малую за каждый клык, и мы бы озолотились. А вот коготков я, пожалуй, нарежу. Хорошие коготки, словно из секретного быстрореза сделанные, был у меня когда-то такой ножичек, на Красноярском «Сибмаше» сделанный…

— Не заводи про секретное, вот тут оно уже сидит, — попросил я, проводя ладонью по горлу, и, вспомнив о наших ущербах, подошёл к заднему крылу. — Фляжку дай.

Жадно глотнув несколько раз, посмотрел на машину ещё раз.

Ничего себе, какой прорез! Защитное покрытие особое, прочное, под ним сталь… А прыгун резанул с размаха и не заметил, словно это был картон.

— Говорю же тебе, очень ценные коготки! Учёные их потом сбагрят в Москву, а мы с носом останемся, — предрёк Гумоз.

Присев на корточки, я поцокал языком, потрогал пальцем края разрезанного металла и горестно вздохнул.

— Не переживай, Никита, есть у меня один проверенный лепила по железякам, — похлопал меня по плечу Гумоз, присаживаясь рядом. Он тоже поковырял пальцем вспоротый металл и обнадежил: — За пять бутылей и тушняк заделает так, что будет, как из фирменной мастерской.

— Пятно всё равно останется.

— Ты в тайге живёшь или где? Что тебе это пятно, всё едино на этом месте монстрячьи бошки рисовать будешь.

— Какие ещё бошки… — скривился я.

— По числу подстреленных тварей, как у лётчиков-истребителей. Только нужно талантливого художника найти, чтобы правильный трафаретик вырезал. Кстати, надо бы посчитать предварительный результат, тут уже на три ряда хватит. Красиво выйдет, прямо для газеты.