Золушка в мире магии (СИ) - Помазуева Елена - Страница 7

Разговор с Анькой прошел на повышенных тонах, но мне пришлось вернуться в колледж, и взять на себя организацию праздника. Именно поэтому не выпускала пожарников из актового зала, пока они не согласились на все мои магические спецэффекты. Эдриан отвечал за техническую часть праздника, а потому его вызвала в самый кульминационный момент — предоставление чертежей и расчетов.

Пожарники не сдавались. Разозлившись окончательно на этих твердолобых, я пустилась на откровенный флирт с ними. Подумаешь, Анькину репутацию подмочу, заслужила. Ведь она сама меня отправила в колледж.

После третьего часа обсуждения пожарной безопасности, катающегося по кругу в разных направлениях, консенсус был достигнут. Нам разрешили всё, что мы задумали. Сдается мне, окончательно добил огнеупорных мужчин вид моей низко расстегнутой блузки. Но это уже детали.

— Фух, — выдохнула я, когда все подписи были поставлены, а дверь за пожарниками закрылась.

— Анна Николаевна, — потрясенно произнес Эдриан.

Взгляд, которым одарил меня практикант, был ошеломленным и растерянным, смешанным с восторгом. Я же устало плюхнулась в кресло первого ряда и вытянула перед собой ноги в туфлях. Сегодня на мне была длинная узкая юбка. "Надо было брюки одевать, тогда быстрей все прошло" — подумалось мне. Как-то не ожидала, что настолько твердокаменными будут приглашенные мужчины, никогда с такими не сталкивалась. Теперь становилось понятно, почему директор с такой готовностью отдал мне переговоры с ними. Конечно, этот подарочек собиралась Аньке подсунуть, а пришлось самой выкручиваться. Так что теперь надо быть осторожнее в обещаниях. Сестрица так усердно взялась за подготовку к новогоднему балу, что получить от нее несколько разумных слов было настоящей проблемой. Анька сдвинулась наглухо на фасоне, тканях, украшениях и туфлях. В нашем доме не зарастающей тропой шествовали парикмахеры, гордо имеющие себя стилистами, визажистами, кутюрье и прочая, и прочая, и прочая. Жанке тоже доставался флер предпраздничного ажиотажа, мне же колледж с учениками и практикант.

Вот на последнего было грех жаловаться. Инициативный, ответственный, в какой-то момент стал душой всего этого безумия, именовавшегося громким словом "репетиция". Эдриан стал режиссером всего этого действа. Мою же скромную персону выдвигали в основном на фронты, где требовался решительный и сокрушительный удар, как с пожарниками. То есть на мою долю достались переговоры с техничками, плотниками, осветителями, которых мне тоже нужно было раздобыть, уговорить и привести к нам в колледж. В общем, под моим чутким руководством вся эта армия вольнонаемных под принуждением взрослых людей постоянно что-то мыла, шила, прибивала, била сильным прожектором в глаза актерам на сцене, и я же получала со всех сторон. Режиссер Эдриан недовольно выговаривал за незнание текста моей роли, актеры возмущались шумом за сценой и неожиданными спецэффектами. Приглашенный маг, оценив размах нашего действа, запросил такую сумму, что мне пришлось выдержать чрезвычайно неприятный разговор уже с директором по поводу превышения сметы на праздник. Технички, наслушавшись сплетен, сколько этому фокуснику заплатят за один день, тут же со швабрами наголо начали брать приступом кабинет Виктора Петровича, который в свою очередь призвал меня на переговоры.

В тот самый момент, когда мне показалось, что этот бедлам никогда не закончится, а меня отвезут в уютную комнатку в дом, где держат душевных людей, взирающих на мир сквозь собственные розовые очки, на меня рявкнул режиссер с первого ряда зрительного зала.

— Золушка! Текст! Когда вы выучите текст?! — ревело недовольное начальство всего этого безумия.

А ведь казалось, написал человек сценарий к празднику, ну и решай все организационные вопросы сам. Так нет же! Они-с, натура творческая, занятая репетициями, а я так принеси-подай-реши все вопросы. Да может у меня единственное счастье — это несколько минут на сцене, где я в большей части выступаю статисткой, больше похожей на золотистое облачко на фоне декораций, сколоченных под моим же присмотром. Сколько мне стоили нервов и крепких слов эти сооружения, знала только я и плотники с техничками. Правда, пара учеников тоже попали под раздачу, когда занимались раскрашиванием, но все в пределах педагогики. Так мне Анька сказала, когда я ей ночью пересказала все, что сотворила и произнесла за день, а у нее опыт и образование, да еще авторитет в колледже.

— Ах да, текст, — пробормотала я себе под нос и стала шуршать листочками в руках.

— Золушка, — простонал недовольно очередной мучитель этих предпраздничных дней, — уже все актеры знают свои реплики. Анна Николаевна, это просто невозможно! С этим срочно нужно что-то делать. Представление завтра.

— Знаю, что завтра, — буркнула ему в ответ и неуклюже развернулась в жутком платье.

Этот образчик непонятной моды был страшно неудобным. Фижмы торчали сбоку, корсаж впивался своими железными прутами в мои ребра, не позволяя свободно дышать. Единственное, что мне нравилось во всем этом — откровенный вырез. Было что показать, а потому я с готовностью повернулась выгодной стороной к Эдриану, сделала несколько шагов в его направлении и присела у рампы, мысленно отметив, что маг еще не привез заряженные кристаллы. Демонстрация глубокого декольте возымела свое действие, жестокий режиссер забулькал недовысказанными возмущенными словами и сквозь строгое выражение лица проявился практикант Эдриан — милый, очаровательный и смущенный откровенным видом перед его взором. Так-то лучше, а то наезжают на бедную Золушку все кому не лень.

— Анна Николаевна, нужно текс выучить, — мягко, как больному ребенку предлагают выпить горькое лекарство, обратился ко мне Эдриан, — Завтра представление, не могу же я стоять на сцене и произносить за вас слова.

— Вы мне поможете? — умоляюще захлопала ресничками на практиканта, положила свою руку на его предплечье и глубоко вздохнула. Корсаж угрожающе заскрипел от такого несанкционированного движения грудной клетки, предупреждая, что на это он вовсе не рассчитан.

— Конечно, — отвел глаза в сторону и постарался как можно спокойнее ответить мне Эдриан. После этого сделал шаг назад и громко произнес, — На сегодня все свободны, кроме Золушки и Вита.

Вит, тот самый вихрастый, инициативный паренек из Анькиного класса, с готовностью начал выпроваживать остальных участников постановки. Каждый раз, когда смотрела на него, не могла понять, где у него находится кристалл с зарядом. Мне казалось, что энергия у вихрастого паренька бьет постоянно через край. Он умудрялся находиться в нескольких местах одновременно. Если где-то что-то происходило, то Вит был либо свидетелем того, что произошло, либо первым там оказывался, либо, что было гораздо чаще, участником или даже виновником событий. Причем получалось у него это легко, непринужденно и совершенно без задней мысли.

Когда просила помощи у Эдриана вовсе не думала, что попаду под такой прессинг. Мы остались втроем в актовом зале, небольшое пространство на сцене освещалось неяркими магическими огнями, для безопасности вправленными в овальные стекла. При этом всем известно, что бытовая магия самая безопасная, что осветительные приборы истощаются, а не взрываются, но правила пожарной безопасности были неумолимы — все огни поместить в зачарованные стеклянные сосуды. Подозреваю, что это была мелкая месть пожарников за свое поражение в нашем споре. Вот теперь эти странные сосуды плавали над сценой, то и дело, высвечивая наши фигуры.

То, что мне пришлось вспомнить детство и засесть за зубрежку, полбеды, но вот, когда Эдриан заставил произносить текст и ходить по сцене, у меня в голове образовался какой-то ступор. Почему-то могла делать только одно действие — либо ходить, либо говорить. Не иначе так на мне сказались последние нервотрепные дни.

Эдриан сначала терпел, мягко объясняя, что реплики нужно произносить не только стоя, но и двигаясь по сцене, делая взмахи руками. Это получалось с трудом. Только Вит был на высоте, он мог произносить текст за всех и оказываться в разных местах одновременно. Вот он король, вот он мачеха, фея, даже упавшую туфельку как-то раз пытался изобразить, но был остановлен строгим окриком безжалостного режиссера. Практикант снова превратился в жесткого деспота и теперь строго спрашивал с меня каждую реплику, каждый жест.