Песня моей души (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 95

Внезапно горло опалило огнём. Ощутил на языке что-то горькое, противное. Сердце забилось медленнее. Дыхание сбилось… Но если мне становится хуже, значит, ей должно стать лучше! Тогда наплевать, что станет со мной!

В висках загудело. Мир то темнел, то расплывался. Пространство вокруг стало вязким, как кисель…

Прости меня, Мириона, возможно, я причиняю тебе боль, нарушая суть твоего существования. Пойми, сам я Грани не боюсь, боюсь, что туда уйдёт моя любимая. За вмешательство в твои законы я приму любое твоё наказание.

Мир ловил каждое моё слово, стремился понять меня. Необыкновенное ощущение единения со всем мирозданием на мгновение ослепило, затем показало, как где-то в Эльфийском лесу играл перед на флейте Нэл. Стоял с краю поляны, поодаль от собравшихся эльфов. На него смотрели неодобрительно, а он, задумавшись о чём-то, играл. Он улыбался… Уверен: мы связаны не только родственными узами, но и чем-то ещё. Именно это помогало ему находить меня, когда магия оказывалась бессильной, когда у других магов Эльфийского леса опускались руки. И отголосок этого появлялся в моих неразгаданных снах.

Взор молодого эльфа скользнул с поседевшего короля на какую-то точку в пространстве. И вдруг наши взгляды встретились. Он… он был далеко, но я был уверен, что сейчас он видит меня, сейчас он смотрит прямо на меня, глаза в глаза. Краткий миг мы были рядом. Жаль, мы больше не увидимся, Нэл. Если бы ты помог моей любимой хоть в чём-то, то это было бы замечательно! Помоги ей, прошу!

Льющаяся из флейты мелодия оборвалась. Флейта выпала из разжавшихся пальцев: он как-то сумел услышать моё обращение, почувствовал, как близко к Грани оказался Тан. Мне захотелось рывком вернуться в своё тело и в последний раз увидеть любимую…

Сознание вернулось к ней. Совсем чуть-чуть мы смотрели друг другу в глаза, затем что-то стало затягивать меня в пропасть. Яд вцепился в тело, полностью перейдя ко мне. Осталось удержать его внутри себя, не дать вырваться. И не уронить Алину, чтобы не причинить ей боль…

Медленно опустил любимую на каменный пол, присел около. В последние мгновения попробовал передать ей нежность и капельку любви. Наш единственный поцелуй. Жалею лишь о том, что оставляю её одну. А, впрочем, она не останется в одиночестве, ведь её поддерживаешь ты, Мириона. Зря я не послушал тебя, когда ты просила нас уйти.

Отпустил губы девушки, ласково провёл ладонью по её щеке. Силы закончились. Похоже, я упал на пол. Испуганное лицо любимой пропало, подо мной раскрыла свои объятия чёрная пропасть...

Я находился за Гранью. Не стоял, не лежал. Такие привычные для обычной жизни ощущения исчезли, перестали существовать. Часть меня видела свет и оставленный мною мир. Там было столько красок, столько чувств…

Неожиданно пришло понимание. Цепочка слов последнего моего заклинания ярко и чётко появилось где-то около меня. Да, она была похожа на разговор. Дерзкий разговор гордеца, который требовал отдать ему то, что он хотел получить. Он требовал не у каких-то размытых и чужих ему сил, а у бережно поддерживающего его мира. Мир отдавал ему всё сам, с удовольствием и радостью, но гордец не желал брать что-либо в дар от мира, с презрением отворачивался, чтобы потом резко обернуться и вырвать самому. И гордец, и мир существовали только вместе, друг без друга их существование было бы невозможно. У каждого были свои возможности, свои чувства, свой путь. Оба пути должны были сливаться в общий прекрасный путь, но гордецу чего-то в общем пути не нравилось, он рушил всё, до чего мог дотянуться, одновременно разрушал самого себя.

Миру было безразлично, кем является тот гордец: человеком, драконом или же эльфом. Пути всех троих начались с одного и были очень похожи. Тела их были похожи. А чувства и души у них были одинаковы. Только драконы стремились выучиться, чтобы больше остальных урвать у мира, они опьянены были своим мнимым могуществом, ужасно коверкающим плоть мира, а эльфы же считали себя лучшими творцами красоты и искусств, загордившись немеренно, хотя и отказались от заклинаний, сильно коверкающих плоть и магический слой мира, отказались от поедания мясной пищи и стремились сократить убийство других и себе подобных, а люди до таких крайностей ещё не дошли, попеременно учась понемногу и тому, и другому.

Собственно, с людей всё и началось. Первыми драконами и эльфами стали люди. Их потомки впали в разные крайности и заявили, будто они – отдельные народы, будто отличаются, будто они не люди, а древние маги. Как будто то, что они древние маги, служило достойным объяснением того, что они не люди! Эльфы и драконы вырвали себе более длинные жизни, упрямо передавали из поколений в поколения свои заблуждения, в то время как люди память об этом событии потеряли и поверили их обману. Что-то внутреннее объединяло три народа, прорывалась наружу иногда в их детях. Людей было намного больше, чем эльфов и драконов вместе взятых. Люди меньше других отбирали у мира, меньше законов коверкали, и миру было безопаснее, чтобы людей было больше. А у эльфов и драконов дети рождались редко. Если бы кто-то из драконов и эльфов перестал нарушать хоть какой-нибудь важный закон, то и у него стало бы больше наследников. Но всё-таки упорствовали в своих заблуждения все три народа, тем самым наказывали самих себя. Мир никого не наказывал, терпел. Иногда пытался докричаться хотя бы до одного из зазнавшихся гордецов. Миру не верили, мир не слышали. Так длилось долго, но иногда…

Алина услышала Мириону не первая и точно не последняя. Девушка внезапно стала сильнее всех: драконов, эльфов и людей, идущих против своего родного мира и законов жизни, потому что с ней была Мириона, а значит, на её стороне была вся жизнь. При всей значимости случившегося, при всех своих возможностях моя любимая продолжала быть простой девушкой, то есть осталась на своём месте. Она не могла одним махом перевернуть с ног наголову всех жителей Враждующих стран, разъяснить им, как каждый должен вести себя на своём почётном месте и осчастливить каждого. Но она пыталась что-то изменить. Она смогла подружиться с детьми из других Враждующих стран. Больно, что я не могу более помогать ей, но прошу мир не оставлять Алину и впредь!

Вдруг зазвучал мягкий женский голос. Хотя не смог бы ответить, сколько его обладательнице лет:

- Скажи честно, Кан, чего ты больше всего хочешь?

- Больше всего хочу остаться вместе с той, которую люблю. Жаль не смогу теперь.

- Ты можешь вернуться.

- Разве тот яд слаб?

- Он силён, но ты молод и часто ел полезные травы, поэтому у тебя чистая кровь и здоровое тело. Может, это как-то поможет.

Если есть шанс вернуться к жизни и к Алине, надо попробовать!

Отвернувшись от пустоты, спрыгнул с Грани и упал в распахнутые объятия мира. О, это необыкновенное чувство полёта и ощущение единства с миром! Когда оно пройдёт и придёт боль, сохраню память о нём, как о чём-то очень ценном…

История Алины

Начавшаяся битва

Я сидела на полу, потерянно прижимая к себе неподвижного Кана. Звала его, тормошила, но всё было тщетно… Люди сразу же разбежались, зал опустел... Никто не подошёл, чтобы помочь… Я даже не плакала… только звала Кана, звала, звала, умоляя его очнуться… Потом пришли Вадимир и его лекарь – и я немного отодвинулась – пропуская лекаря. Тот осмотрел моего любимого и о чём-то шептался у окна обеденной залы с королём Новодалья. У дверей кто-то начал громко переругиваться. Я повернула голову: оказалось, Цветана что-то сердито выговаривает Станиславу. А Кан… мой любимый продолжал молчать… он стал таким бледным… Да за что же?! Я только что потеряла друга, теперь я могу потерять жениха… любимого жениха… но может?.. Может, ещё есть возможность?.. О, только бы он очнулся! Ведь он не может… он же не может бросить меня вот так! Он обещал быть со мной! Он… обещал…