Песня моей души (СИ) - Свительская Елена Юрьевна - Страница 113

- И какую же песню ты хочешь спеть?

- Песню?.. – девушка обернулась, посмотрев на людей, копошившихся в долине, на очередную перебранку между кем-то, на завязавшуюся драку.

Отсюда все их ссоры и драки казались нелепыми и иногда даже смешными.

Она подняла глаза на женщину, стоящую рядом с ней.

- Я бы… пожалуй, я хотела бы спеть песню о мире… о красоте жизни… жизни без войны… я бы хотела спеть песню, умиротворяющую сердца!

- Это будет красивая песня, - незнакомка улыбнулись, - Я хочу её услышать.

- Только… - девушка вновь посмотрела на людей долины, вновь затеявших выяснять что-то, - Я боюсь… Я хочу прийти без всего… чтобы власть и деньги больше не затмевали мне разум… но я боюсь, что где-то в пути, может, в самом его начале, я устану и сломаюсь… и вновь уйду, не спев мою песню…

- Дай твою руку.

Девушка послушно протянула раскрытую ладонь.

Незнакомка высыпала в неё горсть маленьких звёзд… настоящих звёзд… мерцающих так загадочно и красиво… От их прикосновения к коже девушка вздрогнула… почувствовала, как их тепло проникает внутрь… до глубины души… в синих глазах, когда она их подняла, засиял свет… свет, затаившийся где-то в ней, свет, погасший от сгустившегося холода… он наконец-то ожил…

Она смотрела на незнакомку… нет, не незнакомку… ведь они уже встречались где-то на этом долгом пути… на каких-то его поворотах они уже встречались…

Какие-то лица промелькнули у девушки перед глазами… лица… так почти за каждым поворотом были какие-то ценные встречи… и вот теперь… кого-то из них она снова встретит впереди… после нового поворота…

- Когда ты устанешь, я приду, чтобы тебя поддержать, - пообещала ей женщина… нет, не совсем… это была душа мира… сила, ставшая душой мира… сила, бывшая частью его души…

А мир… пелена, разделявшая её и мир, вдруг исчезла. До девушки долетели звуки… Столько разнообразнейших звуков… и глаза её вновь увидели все краски…

Она вздрогнула, взмахнув руками… взлетели подаренные ей искры-звёзды… и тяжёлые чёрные острые камни… и приземлилась босыми ногами на тёплую землю, прогретую весенним солнцем… часть звёзд, подаренных Ею и теми, дорогими её душе людьми, встреченными где-то на пути за прошлыми поворотами, остались при ней… в глубине её души… узорами на её новой одежде… и часть камней… часть камней тоже осталась с ней… узорами на платье… камнями на тропе, по которой она сбегала с гор в долину… временами они попадались ей под ноги, ранили кожу… временами, она спотыкалась об них и падала… временами ей казалось, что упав, она так страшно расшиблась, что ей уже не подняться… Но песня манила её… её песня… песня её души… её неспетая ещё песня… Её песня, которую она принесла, чтобы спеть этим людям…

Звёзды-искры и камни следовали по её пути вместе с ней… Иногда кто-то из них отрывался и таял, а некоторые не отставали от неё ещё долго…

Звёзды-искры и камни следовали по её пути вместе с ней…

Вздрогнув, открыла глаза. Растерянно посмотрела на лес вокруг меня.

- Радуга моя… весенняя…

Я села, развернулась.

Кан подошёл ко мне, присел около меня.

- Алина, что с тобой случилось? Что тебя так потрясло?

Обняла его, уткнулась лицом ему в грудь.

- Мне приснился такой страшный сон… про страшную женщину, которая не щадила никого… - я поёжилась, - Она шла по полю боя и смеялась… Она предала друга детства и человека, заменившего ей отца… она предала того, кто её любил… она так равнодушно смотрела на чьи-то муки… - посмотрела ему в глаза, - Кан, она была такая ужасная! Такая жестокая!

- Может, это из-за трав, которые я тебе дал? – мужчина нахмурился, - Но я только хотел, чтобы ты успокоилась и немного поспала. А то у тебя был такой жуткий вид… ты как будто ругалась с кем-то, хотя в комнате кроме тебя не было никого…

Смущённо подёргала его рубашку.

- Думаешь, это я из-за трав бредила?

- Может быть, - он погладил меня по щеке.

- А была ли королева по имени… странно, во сне я как будто знала её имя, а теперь не помню…

- А это имеет значение?

- Наверное, нет… наверное, это был сон… просто сон… - поморщилась, - Не хотела бы я оказаться рядом с этой ужасной женщиной! И… кажется, там был ещё один сон… хороший сон… но я его тоже совсем не помню…

Рядом с ним было так хорошо… уютно…

- Алина, но что всё-таки случилось? – спросил мужчина чуть позже, - Ты как будто с кем-то ругалась…

- Я? С кем-то ругалась? Я…

Тут жуткое осознание затопило меня. Я вскочила, вцепилась в рукав жениха:

- Кан, нам срочно надо к Роману!

- Соскучилась? – он улыбнулся.

- Нет, - отчаянно мотнула головой, - Ромка заболел! Мириона сказала, что он тоже заболел, и она… Она совсем не хочет помогать его лечить! Не хочет помогать лечить Вячеслава! Она сказала, что на то есть причины! Но я не понимаю её причин! Ведь это мои близкие люди, я только вступалась за них, умоляла её их спасти! И ещё она говорила совсем странные вещи… что же это было?.. Что-то было… совсем странное…

- В таком состоянии тебя нельзя отпускать к брату.

- Я успокоюсь, честное слово.

- Лучше не сообщать ему о его болезни. К тому, же у нас сегодня множество дел, а вечером нужно опять всех собирать. Давай навестим Романа завтра, прежде, чем он успеет уйти к главным воротам.

Кусая губу, согласилась. Мы ведь должны остановить болезнь и спасти всех этих людей… ведь не только я кого-то могу потерять из-за «проклятия алхимиков»… ведь не только я кого-то уже потеряла… не у меня одной какие-то несчастья… Но только сложно думать о других, когда у самой душа болит из-за родных…

День и вечер проплыли мимо, как в полусне. Кажется, я ненадолго очнулась лишь в поместье Цветаны. Когда мы нашли мою подругу возле строящегося деревянного дома. Кан что-то сказал ей. Она закричала что-то строителям. Там был один… крепкий рослый мужчина, вспотевший от усердной работы и от того скинувший рубашку, босой… И на его спине, более бледной, чем руки, выделялся жуткий шрам… Я, случайно заметив этот страшный шрам, почему-то замерла. Подумала: «Наверное, он редко снимает рубашку, так как прячет спину. Бедный, должно быть, это было жутко больно! Может, он даже на Грани был после того удара». Вдруг мужчина со страшным шрамом обернулся к нам. И я с растерянностью узнала в нём Станислава.

Ночью меня мучили кошмары... Мне снился Станислав и его жуткий шрам... Ещё какие-то люди, знакомые и незнакомые… Старик и юноша, связанные, которых от меня оттаскивали воины в непонятной одежде… Борислав, который, торжествуя, велел своим воинам схватить меня и Цветану и бросить в тюрьму. Снова Станислав: он, когда меня и Цветану, связывали, стоял поодаль и смотрел на всё, улыбаясь, а потом спокойно повернулся к нам спиной и ушёл… Снова шрам Станислава… Ростислав, велевший казнить меня… Парень и девушка в странных одеждах, шедшие рядом: парень вёл лошадь и шутил о чём-то, а она, смотря почти всё время на дорогу и изредка – на него – весело смеялась… А потом вдруг эта девушка выхватила кинжал и занесла его над головой того парня, который ей зла не желал… В глазах его были ужас и боль… Нет, он не столько боялся оружия в её руках, сколько того, что увидел в глубине её глаз… Ему было больно, что именно она его держала, тот проклятый кинжал… А потом мне снилась вооружённая женщина, смуглая, черноволосая, синеглазая, которая шла по полю после страшной битвы и весело смеялась… Снился пир, роскошный пир в закопчённом старом дворце, на котором снова была эта жуткая женщина и на котором лишь она одна смеялась…

Ещё не рассвело, как я, невыспавшаяся, замученная, робко поскреблась в дверь комнаты Кана. Когда тот через несколько мгновений распахнул дверь, вцепилась в его руку и попросила поговорить со мной хоть чуть-чуть, а то я не могу… не могу отвлечься от этих жутких кошмаров. Потом мы сидели на кухне – вдова ещё не вернулась – я готовила завтрак, а Кан – какой-то успокаивающий отвар из трав. Ещё он рассказывал какую-то красивую легенду, из эльфийских – и я, заслушавшись, отвлеклась от тягостных мыслей.