Потерянная станция (СИ) - Палеолог Дмитрий - Страница 30

   Вспыхнувший с боку стереоэкран на мгновение отвлек Галанина от жуткой картины.

 «Инсталляция боевых программ завершена. Реестр целей обновлен. Тест самопроверки по внешнему раздражителю успешно пройден...»

  Глеб не стал читать до конца длинный  отчет. Положив бесполезный автомат на   стол, он ухватился обеими руками за толстый жгут кабелей и с хрустом вырвал его из разъема компьютерного терминала.

  Андроид замер. На экране вспыхнула надпись: «Неисправность - отсутствие обратной связи».

   Глеб шумно выдохнул. Хватит с него обезумевших андроидов.

   Стараясь не смотреть на замерший титановый остов, он шагнул в сторону.

  Испытательных стендов оказалось несколько. Некоторые пустовали, но внимание Глеба привлек один, необычного вида. Вместо стандартного специализированного ложемента для крепления объекта находился вертикальный цилиндр из толстого синего стекла.

  Галанин шагнул ближе.

  Цилиндр оказался заполнен прозрачной жидкостью, работающий компрессор с тихим присвистом подавал внутрь капсулы кислород, отчего внутри постоянно пробегали мелкие пузырьки и мешали толком рассмотреть содержимое.

  Глеб подошел почти вплотную и наклонился, едва не коснувшись лбом поверхности.

  То, что он различил внутри, заставило невольно вздрогнуть.

Глава 27

В глубине капсулы, залитый физиологическим раствором, находился человеческий мозг вместе с позвоночным столбом.

Глеб, чувствуя, как свело скулы от пугающей картины, тем не менее, не отводил взгляда.

Несколько необычного вида захватов надежно удерживали объект. С десяток трубок были подключены к крупным артериям, снабжая мозг кровью. В том, что мозг жив, у Галанина не осталось сомнений. Он уже успел заметить, как пульсировали синие ниточки кровеносных сосудов, пронзавших кору.

Чудовищный, дикий эксперимент... Но зачем? В чем смысл?

Глеб едва не произнес вопрос вслух, обращаясь к самому себе, но тут же увидел ответ.

Позвоночный столб усеивали десятки, если не сотни нейрочипов, не более миллиметра каждый. Подобное наблюдалось и на самом мозге, где с нечеловеческой точностью были сделаны надрезы, в которые помещены кибернетические модули.

Сращение живого с неживым...

Тобольский зашел слишком далеко, перешагнув ту незримую грань, из-за которой нет возврата. Чувство всемогущества подвело его, стерло в сознании осторожность, страх, сомнения, и в один неожиданный момент чаша весов переместилась. Те, кто совсем недавно был подопытным объектом, неожиданно стал управлять экспериментом...

Люди теперь лишь придатки кибернетических систем.

Эту мысль словно кто-то невидимый вдул в сознание, и Глебу вдруг стало холодно от накатившей волны ужаса.

Вновь появилось жгучее желание бежать отсюда — из кибермеханического кошмара, находящегося в состоянии зыбкого статиса.

Взгляд на выпуклое приемное гнездо информационного накопителя несколько «отрезвил» сознание, заставив мысли течь в ином направлении. Там, на черном цилиндре съемного модуля, хранились террабайты данных, за которые на Земле в равной степени можно было получить баснословную сумму... или прямую дорогу в электрическую камеру.

Эксперименты с человеческим сознанием были запрещены Всемирным Правительством. Нейрокибернетические технологии развивались под жестким контролем государственных структур, не позволявшим им выйти за определенные рамки. Но, как известно, запретный плод весьма сладок. Тайные корпорации и отдельные безумные ученые проводили запрещенные исследования, маскируя свою деятельность под различные виды официальных разработок. Их вычисляли, наказывали, после чего горе-ученые исчезали бесследно. Результаты их трудов пропадали вместе с ними. И не факт, что Всемирное Правительство не касалось запретного плода...

Глеб взвесил на ладони черный цилиндр накопителя. Чтобы ни шептал ему внутренний голос, это оправдывало любой риск. То, что подпольные ученые нарабатывали годами, вздрагивая от любого шороха в самодельной лаборатории, сейчас лежало у него на ладони. И, скорее всего, даже то, что и не снилось земным ученым.

Галанин сунул накопитель в карман и направился к выходу.

До навигационной рубки оставалось совсем немного пути.

Он ожидал встретить здесь все что угодно — мощные запоры, скопление андроидов, лазерные цензоры, совмещенные с турелями автоматических орудий.

Но ничего этого не оказалось.

Прохладный ветерок гулял по коридорам и переходам, проносясь сквозь открытые автоматические двери, замершие столетие назад. Застоявшуюся тишину, как и прежде, нарушал лишь едва уловимый размеренный гул исправно работающей системы климат-контроля.

Глеб остановился, недоумевая.

Навигационная рубка — сердце станции, как, впрочем, и любого космического корабля. Расположенная строго в центре, она имела несколько степеней защиты, как от внешних угроз, так и от внутренних. Несколько слоев высокопрочной брони исключали поражение в результате удара осколком астероида и выдерживали попадание лазерных разрядов высокой мощности. Собственная система жизнеобеспечения в критический момент могла изолировать рубку, обеспечивая работу дежурной смены навигаторов на несколько суток. Доступ сюда был строго ограничен для немногочисленной категории персонала, в чьи обязанности входила работа с центральным кибермозгом станции и комплексом навигационной аппаратуры. Подобные принципы являлись едиными на любом космическом судне – Космос не прощает ошибок.

Галанин замер около бронированных дверей, створки которых оказались раздвинуты. Над входом, на узком табло, светилась ядовито-красная надпись: «Вход по допускам высшей категории и по результатам сканирования биометрических данных!»

Рядом на стене имелась консоль контрольной аппаратуры ‒ пластина сканера для снятия дактилоскопического узора пальцев и раструб идентификатора по рисунку сетчатки. Сейчас на панели сиротливо горел алый огонек отказа системы.

Глеб осторожно переступил порог, осматриваясь и стараясь не упустить ни единой мелочи.

Тот факт, что доступ к постам управления станции оказался совершенно свободен, совсем не радовал. Скорее напрягал, вызывая в душе нарастающую тревогу.

В навигационную рубку входили несколько помещений: посты дежурной смены, откуда осуществлялся контроль и управление всеми коммуникациями, технические помещения, в которых располагались комплексы аварийной системы жизнеобеспечения, и помещения для отдыха персонала.

Глеб осторожно подошел к открытым дверям, ведущим к постам дежурной смены. Сердце вдруг стало стучать часто и гулко, словно предчувствуя что-то ужасное.

Галанин заглянул в помещение, не переступая порог. Дугообразный пульт управления протянулся от стены до стены. Несколько секторов не функционировали, светясь тусклыми огоньками резерва, другие перемигивались сигнализаторами режима ожидания. Напротив пульта ряд кресел в каркачах противоперегрузочных ложементов.

Огромные сегментированные экраны обзора покрывали всю противоположную стену, захватывая даже часть потолка. Открывшаяся панорама невольно притягивала взгляд. Изломанная поверхность астероида, расчерченная контрастными, угольно-черными тенями от иззубренных скал, бесчисленное множество каменных обломков, низко дрейфующих над станцией, сбитый десантно-штурмовой модуль, отсюда казавшийся небольшой коробкой.

Глеб с трудом оторвал взгляд от экрана и шагнул в помещение.

Предчувствие не обмануло. Человеческую фигуру он заметил краем глаза, тут же невольно шарахнувшись в сторону.

Фигура оказалась очередным андроидом. Кибермеханизм замер в неестественной позе, слегка наклонившись вперед и приподняв левую руку, словно стремился шагнуть вперед.

Глеб осторожно обогнул человекоподобную машину. После случая в лаборатории он стал с большой опаской относиться к «мертвым» андроидам, если таковое понятие можно было к ним применить. Состояние полного статиса, в которое впадали кибермеханизмы из-за повреждений или энергетической недостаточности, было весьма далеко от понятия «нефункционален» или электронной смерти кибернетической системы.