Ржавое зарево - Чешко Федор Федорович - Страница 71

Так же считали и его вороги.

…Уважаемый и чтимый сторонниками, грозный для недругов могучий бонд и хавдинг округи Эльгар Степенный гостил тем вечером на хуторе своего сторонника, соседа, друга и зятя, могучего бонда Агмунда (сына Агмунда и внука Агмунда), часто прозываемого Беспечным.

Тот вечер выдался веселым для гостя с хозяином, для Асы же — на редкость хлопотным.

Сперва выяснилось, что на столе маловато браги как для поданного угощения; потом угощение оказалось скудноватым как для поданной браги, и так повторялось не единожды и не дважды.

Конечно, Агмунд был достаточно богат, чтобы его жене не приходилось самолично изнуряться стряпней. Но любая хозяйка по собственному почину истолклась бы в кашу из уваженья к ТАКОМУ гостю. Даже если бы гость этот не был вдобавок ко всему еще и ее отцом. Даже если бы он не восклицал то и дело, будто сам Андхримнер вряд ли потчует этакими несравненными кушаньями богов и героев, пирующих в Валгалле.

Окрестные равнины давно уже канули в холодное непроглядье ночи, но в доме жарко пылал очаг, веселое пламя светильников никло под шквалами беззаботного хохота и радостных выкриков, которыми оба сотрапезника встречали каждое появление Асы — вернее, очередного блюда или кувшина в ее руках…

Меняя опустевшую посуду на полную, Аса невольно ловила обрывки ведущихся за столом разговоров (сперва-то мужчины следили за тем, чтобы не предназначенное для женских ушей в эти самые уши не попадало, но осторожность и хмель плохо уживаются друг с дружкой).

— …поистине правы те, кто прозывает тебя Беспечным, Агмунд. Верней даже нет: тебя следовало бы звать Опрометчивым…

— …а по мне, так опрометчив он — не по его пасти на нас раззявляться, хоть он и ярл…

— …искать мира — не позорно, но мудро…

— …о мире бы помышлять тому, кто затеял…

— …тебе не совладать… на твоем месте я бы… без свары… тинг…

— …да с нашей ли силой замечать какого-то там…

— …ты опрометчив, Агмунд. Боги, до чего же ты опрометчив…

То были мужские разговоры, и Аса честно старалась не вслушиваться и не вдумываться в случайно перехваченные обрывки. Она знала обязанности хорошей жены, она знала обязанности такой жены, какую счел бы очень-очень хорошей женою Агмунд, и потому она знала о мужниных делах только то, что муж считал нужным рассказывать ей сам. Остальные знания она умела скрывать даже от самой себя — до тех пор, пока в них не возникала необходимость.

В тот вечер, похоже, необходимость возникла. К тому же притворяться неведающей о ссоре Агмунда с ярлом было бы вовсе глупо — эту сплетню уже несколько дней так да этак вертели на языках Агмундовы кормленники и домочадцы.

Да, притворяться было бы глупо.

Как глупо было и вымучивать себя тревогой из-за этой ссоры — ведь сторону Агмунда обязательно примет хавдинг со всеми своими приверженцами, а в приверженцах у хавдинга вся округа…

Вот только… Агмунд-то все время говорил «мы», а его родственник и друг хавдинг Эльгар Степенный, которого могучий бонд по прозванью Беспечный не единожды выручал и советом, и оружною силой…

Хавдинг.

Друг.

Асин отец.

Он все время говорил не то, чего ожидала Аса.

Возможно, дело было в том, что она слышала лишь обрывки беседы, причем обрывки не из удачных? Ведь сам Агмунд спокоен и весел…

Или муж просто отказывается верить своим ушам?..

…Они даже не пытались удерживать частокол. Двор был обширен, нападающие заметно превосходили числом людей Беспечного бонда, а потому только вовсе глупый мог бы затеять оборону протяженной внешней ограды.

Агмунд не был вовсе уж глупым. Верней так: напрочь глупым он был отнюдь не во всем. Но кое в чем…

Разве наделенный хоть крохотной толикой разума отослал бы одного за другим аж пятерых (это при том, что на каждого из похватавших оружие Агмундовых работников приходилось двое-трое тертых да бывалых дружинников ярла!)… аж пятерых отослал Беспечный могучий бонд к своему родственнику… к другу своему. Отослал за подмогой. Что ли, хавдинг Эльгар ослеп да оглох? Что ли, безо всяких посланников он не знал, какое такое варево заварилось на подворье его ближнего соседа и ближнего приверженца?

Ни один из посланных не возвратился.

Подмога не пришла.

А Беспечный бонд до самого последнего мига не хотел верить в очевидное. Не глупец ли?

Хотя…

Когда бы не Агмундово неверие, когда бы не умудрился Асин муж заразить этим глупым упрямством большинство защитников своего хутора, ярлу куда дешевле обошлась бы тогдашняя затея.

Когда на подворье влетел взмыленный полузагнанный конь и свалившийся с седла пастушонок принялся давиться-захлебываться торопливой невнятицей, мутно таращась в спокойное, чуть насмешливое лицо Агмунда… Да, с того или почти с того самого мгновения защитники принялись спешно укреплять дом.

Ярловы дружинники подарили им на это занятие куда больше времени, чем можно было надеяться. Похоже, воители-викинги не шибко-то высоко ставили сиволапых землепашцев — пускай и предупрежденных, но уступающих им и числом, и вооруженьем, и ратной сноровкой. Ставили невысоко, а потому не изнурялись излишней поспешностью. А может, и осторожничали они, ярловы-то, предпочитая сперва удостовериться наверняка, что подмоги Агмунду впрямь ниоткуда не будет.

Так, иначе ли, но дареное лишнее время не пошло впрок. Как ни крепко были затворены да завалены изнутри увесистой всячиной двери и окна, как ни метко били сквозь проломы в кровле Агмундовы лучники — ничто не помогло. Живущие на свете единственно ради подобных дел викинги ворвались в жилье могучего бонда чуть ли не с ходу. Но это оказалось только началом.

Еще трижды пришлось ярловым воям прорываться в оказавшееся столь негостеприимным бондерское жилье; и раз за разом присные Агмунда вышвыривали прочь настырных гостей, взимая кровью да жизнями обильную виру за нарушенье чужого владения… но и отдариваясь тем же товаром и почти столь же обильно.

Силы нападающих да защитников истаивали едва ль не по-одинаковому, а только при изначальном неравенстве ярловым достаточно было лишь продолжать в том же духе, и дело их вскорости сладилось бы. Они и продолжали. Их, разъяренных вражьей нежданной стойкостью и запахом крови — своей да чужой, — теперь и самому ярлу вряд ли бы удалось оттащить, взбреди в ярлов ум этакая внезапная блажь.

Среди женщин Вестфольда уменье ловко обращаться со смертными мужскими забавками отнюдь не редкость. Аса же долго оставалась первым и единственным ребенком своего поздновато женившегося отца (имеются в виду дети, которых степенный человек без ущерба для собственной степенности может не только признать своими, но и взять в дом, наделив долженствующими честным детям правами). Так что изрядная часть того, чему хавдинг Эльгар мечтал научить столь долго и напрасно желаемого сына, досталась Асе — благо та оказалась на редкость жадной до этакой выучки.

Старшие дети Асы и Агмунда удались в родителей — и четырнадцатилетняя дочь, и двенадцатилетний сын. Для своих лет они превосходно умели обращаться с оружием, но, конечно же, никто из взрослых не мог приказать им воспользоваться этим умением. Сын и дочь могли решиться на такое только по собственной воле.

Могли.

И решились.

Вдвоем они стоили одного взрослого воина — что ж, при тогдашних делах и это было добрым подспорьем. Тем более что их мать стоила двух оружных работников, вот и вышел правильный счет: трое за троих.

Не кто-то из мужчин, а сын и дочь Агмунда взмахами копий через верх торцевой стены указали короткий путь в Валгаллу викингам, пытавшимся приподнять продольную балку и своротить ее вместе со всею кровлей.

Не сам Агмунд (хоть именно так рассказывали потом), а его жена превратила Торвала Свирепая Секира в Торвала Беззапястного.

…По злобной прихоти судьбы первыми погибли не старшие, а младшие дети Асы.

Еще до начала побоища их увели в, казалось бы, самый безопасный угол, две служанки заслоняли их от нечаянных бед… Именно так: «от нечаянных». Как ни взъярили нападавших упорство да стойкость сиволапых, а все равно ни один воин не стал бы мараться убийством безобидных детей и женщин. Срывать ярость следует лишь на оружном враге, и вот тут нечего всматриваться: мужик ли перед тобою, баба ли, недоросток… Какая разница? За оружие берутся, чтобы убивать или умирать — уж это как заблагорассудится Норнам-властительницам людских и божеских судеб. Это — честно.