Королева демонов - Бретт Питер - Страница 7

– Ала. – Она указала на следующую кость, лежавшую под углом к грани с символом «ирраджеш». – Даже если есть риск, что спаситель погубит мир.

Лиша попыталась переварить услышанное, но это оказалось чересчур. Она отложила разгадку на потом.

– Как поступят твои соотечественники, если узнают, что ребенок бесполый?

Аманвах нагнулась ниже, изучая не только крупные символы в центре костей, но и десятки более мелких по краям.

– Новость расколет их. Сейчас объявлять о судьбе ребенка слишком опасно, но если молчать, то многие увидят в бесполости недовольство Эверама племенем Лощины.

– И – повод нарушить мир, который мы с Ахманом выковали, – докончила Лиша.

– Для горстки тех, кому еще нужен повод, после того как сын Джефа сбросил Избавителя со скалы.

Аманвах пригнулась снова, вглядываясь в хора.

– Посмотри сюда, – позвала она, указывая на символ, обращенный внутрь россыпи. – Тинг.

«Женщина». Она провела пальцем по краю кости, показывая, как линия пересекается с «ирраджеш».

– Схождение меньше, если ты объявишь, что ребенок – женского пола.

К тому времени, когда Лиша с Аманвах закончили, младенца успели выкупать и перепеленать. Элона держала его на руках и дремала в кресле. Уонда высилась над нею, охраняя, а Дарси нервно мерила шагами комнату. Тариса сдернула окровавленные простыни, постелила новые. Теперь она готовила ванну.

– Это она, – громко произнесла Лиша, шагнув за метки тишины.

Дарси резко остановилась. Элона вздрогнула и очнулась:

– А? Чего?..

Лиша прищурилась в меченых очках, изучая ауры собравшихся женщин:

– Для всех, кто находится вне этой комнаты: я только что родила здоровую девочку.

– Да, госпожа, – сказала Уонда. – Но вы же сами говорили, что дите нуждается в охране денно и нощно. Рано или поздно кто-нибудь взглянет, когда будем менять пеленки. – Ее аура окрасилась тревогой. – Кстати, о них…

Лиша рассмеялась:

– По приказу графини ты освобождаешься от смены пеленок, Уонда Лесоруб. Подтирать задницы – впустую расходовать твои таланты.

Уонда выдохнула:

– Хвала Создателю!

– Я буду лично читать ауры всей прислуги и стражи, вхожей к моей дочери. – Лиша взглянула на Тарису. – Любому, кому нельзя доверять, придется искать другое место.

В ауре служанки вспыхнул страх, и Лиша вздохнула. Она знала, что полностью правду не утаишь, но легче от этого не становилось.

– Мы также поставим в известность Вику и Джизелл, – сказала Лиша. – Мы обязаны следить за ее развитием на случай, если у нее вдруг ухудшится здоровье.

– Конечно, – кивнула Дарси.

– Если скажете Джизелл – считайте, что доложили и маменьке, – предупредила Уонда.

Джизелл стала королевской травницей герцога Петера и напрямую подчинялась герцогине Арейн.

Лиша пересеклась взглядами с Тарисой:

– Думаю, она все равно узнает. Пусть уж лучше от меня.

– Это и к ней относится? – Дарси ткнула пальцем в сторону Аманвах.

– Относится. – (Аура Аманвах осталась спокойной и ровной. Это был законный вопрос.) – Я не стану лгать матери и утаивать от нее правду, но интересы у нас одни. Дамаджах будет положенным образом печься о ребенке, и важно не позволить моему брату предъявить на него права или убить.

Элона открыла рот, но Лиша пресекла спор:

– Я доверяю ей. – Она оглянулась на Аманвах. – Вы с Сиквах останетесь с нами, здесь?

Аманвах мотнула головой:

– Благодарю, госпожа, но в особняке моего достопочтенного мужа построили достаточно комнат, чтобы мы въехали. После столь долгого заточения мне хочется жить под своей крышей, среди своих людей…

– Разумеется. – Лиша положила руку на живот Аманвах. Та потрясенно умолкла. – Но будь добра понять, что и мы теперь твои соотечественники. Кровь повязала нас трижды.

– Да, трижды, – согласилась Аманвах, накрыв руку Лиши своей – движением интимным и еще недавно невозможным.

Странно, как общее горе порой совершает то, чего не удается добиться в добрые времена.

– Что это значит? – спросила Дарси, когда Аманвах удалилась.

– Аманвах и Сиквах носят детей Рожера, – ответила Лиша. – И если кто-нибудь не пойдет им навстречу, когда им чего-то захочется, то пусть подыщет себе, Недра, достойное оправдание.

Брови Дарси изогнулись, но она кивнула:

– Да, госпожа.

– Теперь, если присутствующие меня извинят, я уложу дитя в колыбель и наконец заберусь в эту ванну, – сказала Лиша.

Дарси с Уондой пошли к двери, но Элона задержалась, и в ее ауре обозначилось нежелание расставаться с младенцем.

– Ночь, мама, – заметила Лиша, – ты за час вложила в это чадо больше, чем в меня за всю жизнь.

– И все-таки рот у него не твой. – Элона бросила взгляд на спящего ребенка. – Везучий гаденыш. Родись я со стручком, могла бы править городом.

– Ты была бы отличным мужчиной, – согласилась Лиша.

– Не мужчиной, – возразила Элона. – Никогда этого не хотела. Просто мечтала иметь еще и стручок. Стив как-то сделал мне деревянный. Надраил до блеска и сказал, что пригодится, если дома не окажется дров.

– Создатель!.. – простонала Лиша, но Элона не обратила на это внимания.

– Предназначалось мне, но нравилось твоему папаше, когда я…

– В Недра, мама! – взвилась Лиша. – Ты это нарочно делаешь!

– Конечно нарочно, девонька, – хохотнула Элона. – Ты-то вечно сжимаешь булки, надо же тебя как-то растормошить.

Лиша уткнулась лицом в ладони.

Элона наконец сжалилась и вручила Лише ребенка.

– Я только говорю, что женщины семейства Свиток крутые и без стручков.

– Честное слово, – улыбнулась Лиша.

– Как ты ее назовешь?

– Олив.

– Я всегда удивлялась, почему это имя женское, – сказала Элона. – В оливах есть косточки.

Глава 3

Графиня Свиток

334◦П.◦В.

Олив быстро заснула в колыбели, и Лиша наконец отвела от нее взгляд. Рядом ждала Тариса. Аура пожилой женщины по-прежнему была как у затравленного кролика, но виду она не подавала.

– Миледи наверняка утомилась. Садитесь, я вас причешу.

Лиша дотронулась до прически, вспомнив, что волосы заколоты с тех пор еще, как она приехала. И с половиной шпилек беда – одни подвылезли, другие потерялись. На ней была пропитанная потом и запятнанная кровью рубашка с шелковым халатом поверх. От высохших слез на щеках осталась корка.

– Я, верно, ужасно выгляжу.

– Ни в коей мере.

Тариса отвела ее к туалетному столику, вынула шпильки и принялась расчесывать. Этот ритуал выполнялся так часто, что на Лишу накатила волна ностальгии. Здесь – покои Тамоса, его слуги, его цитадель. Она собиралась делить крепость с ним, как в сказке, но ее принц отыграл свою роль.

О нем напоминало все – наглядные свидетельства жизни, оборвавшейся в цвете лет. Охотничьи трофеи и копья украшали стены наряду с парадными портретами королевской семьи. Три комплекта лакированных доспехов на стойках были похожи на безмолвных часовых.

Лиша уставилась в пол, но ее предал нос, уловивший аромат масел, которыми пользовался граф: благовоний, будивших мысли о любви, страсти и утрате.

Тариса заметила ее состояние:

– Артер хотел все убрать. Избавить вас от страданий.

У Лиши сдавило горло.

– Хорошо, что он этого не сделал.

Тариса кивнула:

– Я пригрозила отрезать ему семенники, если сдвинет хоть стул.

Лиша закрыла глаза. Прикосновения Тарисы к волосам дарили редкое чувство покоя. Она вдруг осознала, как сильно устала. Целительное чародейство Аманвах вызвало прилив сил, но они истощились, а магия не могла по-настоящему заменить сон.

Однако имелись безотлагательные дела.

Лиша приоткрыла глаз, изучая ауру Тарисы:

– Как давно ты шпионишь для матери-герцогини?

– Дольше, чем вы живете на свете, миледи. – Аура Тарисы выдала свечку, но голос остался спокойным. Умиротворяющим. – Правда, я никогда не считала это шпионажем. Тамос еще в пеленках лежал, когда меня привели к нему в няньки. Моим долгом было отчитываться перед его матерью. Ее светлость любила мальчика, но ей приходилось править герцогством, а муж показывался редко. И каждую ночь, когда юный принц почивал, я посвящала ее в его дневные дела.