Эшвин (ЛП) - Роча Кит - Страница 58

Дикон хмыкнул и исчез над коньком крыши. Вновь появившись, он соскользнул вниз по лестнице, прислоненной к краю крыши, и протянул руку.

— Тебя не было достаточно долго. Давай посмотрим.

Эшвин осмотрелся вокруг и бросил запчасть в протянутую руку Дикона. Горстка рабочих, которые находилась там раньше, казалось, исчезла, но кипучая деятельность продолжалась вокруг здания рядом с ними, ветер доносил обрывки голосов и иногда отдельные слова.

Вокруг было недостаточно безопасно для того, что должно быть сказано.

— Внутри кто-нибудь есть? Я должен обсудить с тобой кое-что серьезное.

Дикон мотнул головой в сторону двери, потом прошел через большую открытую гостиную. В задней части располагалась кухня, заполненная оборудованием из промышленной нержавеющей стали. Здесь было пусто, так что Дикон прислонился плечом к холодильнику и стал ждать, пока Эшвин пытался решить, с чего начать.

Он, конечно, мог пересказать встречу с Самсоном, но не в этом заключалась суть проблемы. В настоящее время угроза была просто текущая. Если он не решит вопрос принципиально, Koрa никогда не будет в безопасности.

Малхотра вытащил папку из своей куртки и развернул ее. Та распахнулась, открыв убийственные снимки воздушного наблюдения. Он разгладил сгиб на середине и взглянул на Дикона.

— Ты знаешь, что это такое.

Дикон мгновение смотрел на них.

— Кто-то в Эдеме передал их тебе?

— Друг, который хотел предупредить меня. — Малхотра коснулся яркого синего пятна на первом фото. — Проект Махаи маркируется синим цветом. Элитные солдаты — фиолетовым. Регулярные войска окрашены в зеленый. — Он переместил свой палец к размытой красной точке, переходящей в розовый цвет. — И красный… Красный обозначает проект «Панацея».

— Что за нахер?

— Несуществующий эксперимент. Они закрыли его почти три десятилетия назад, так как субъекты оказались психически неустойчивы, и их было трудно контролировать. — Он заставил себя встретиться взглядом с Диконом. — Они были отобраны за интеллект, чувствительность, эмпатию… Они были самыми гениальными целителями…

Дикон оборвал его со злобным проклятием и хлопнул по закрытой папке.

— Она скрывала это от Гидеона!..

Стремление защитить ее было мгновенным и жестоким.

— Нет! — отрубил он резко. — Она не знает.

— Она, мать твою, ничего не сказала… — Дикон вдруг замолчал, его рука дернулась, как будто хотела вцепиться в переднюю часть рубашки Эшвина. Или, может, врезать ему по челюсти. — Она не знает.

— Ей неоткуда знать. — Эшвин покачал головой. — Закрытые неудачные проекты похоронены очень глубоко и полностью засекречены. Мне пришлось нарушить множество директив на Базе, чтобы найти информацию о финале «Панацеи». В этой группе было тридцать семь младенцев, на всех перечисленных именах стоит отметка «Ликвидация». Человек, вырастивший ее или кто-то, связанный с ним, должны были тайком вывезти ее с Базы. Возможно, для продолжения эксперимента в различных условиях.

— Но ты знаешь.

Слова осуждали его и именно для этого предназначались.

— Я знаю.

Малхотра не мог больше смотреть в глаза Дикону. Впервые он не выдержал и отвел взгляд, не в состоянии справиться с осуждением, направленным на него. Потому что теперь он любил, и забота и беспокойство сделали его уязвимым.

Это сделало его настолько восприимчивым, что он попытался все рационализировать.

— Ты не знаешь, каково это — жить так, как я. Знать, что моя психическая стабильность имеет срок годности, который может быть продлен так ненадолго. Шестьдесят восемь процентов от заключительного взрослого поколения проекта «Панацея» стали наркоманами. Это было меньше, чем восемьдесят четыре в предыдущей группе. И это не считая тех, кто покончил жизнь самоубийством.

Дикон насмешливо фыркнул, отклоняя объяснения без всякой пощады.

— Ты — полное дерьмо.

— Это объективная статистика…

— И у них есть рычаг, чтобы реально повлиять на происходящее, — спокойно добавил Дикон. — Ты ничего не сказал ей, когда все узнал, так что теперь тебе придется признаться ей, почему ты лгал.

Малхотра и раньше слышал фразу «похолодевшая в жилах кровь», но он никогда не чувствовал это так буквально. Это было полной противоположностью ощущению от введенного самому себе препарата, сжигающего кислотой нутро. Мягче, но ледяной холод, распространявшийся по венам и скользящий вдоль позвоночника к затылку, казалось, вымывал последний кусочек тепла в мире.

При всех своих аналитических рассуждениях, даже зная, что ему придется столкнуться с Диконом и заручиться его помощью, каким-то неведомым образом Эшвин надеялся, что вдвоем они смогут разработать решение, которое позволит Коре остаться в счастливом неведении о поджидавшей ее опасности.

Тяжелый взгляд Дикона уничтожил эту иллюзию. Но это было ничто по сравнению с тем выражением, которое он увидит в глазах Koры, когда расскажет ей, что все, что она знала о себе, было ложью — и он скрывал информацию в течение многих лет.

Он причинит ей боль. Она возненавидит его.

А хуже всего то, что Дикон был прав. Koрa хотела бы знать, почему. И Эшвин не знал, что ей ответить.

«««§» ««

Koрa составила только половину нового списка поставок для клиники, когда кто-то постучал в дверь спальни. Обед уже прошел, время для ужина еще не наступило, по крайней мере, не должно. Марисела неоднократно доказывала, что в случае, если Koрa забывала поесть, она не испытывала никаких угрызений совести, принося подогретый лоток с едой прямо из кухни.

Если она не допишет фразу, то забудет — с этой мыслью Кора села обратно, чтобы закончить свой заказ. Поэтому она повысила голос достаточно, чтобы услышали сквозь толстую, обшитую панелями, дверь.

— Войдите.

Дверь тихо щелкнула — единственный звук, пока голос Эшвина тихо не прозвучал как раз за ее плечом.

— Ты очень занята?

Ее улыбка была мгновенной, автоматической — рефлекторный ответ на его присутствие.

— Ты изменил свое мнение о том, чтобы остаться сегодня в постели?

Оглушительное безмолвие заставило ее повернуться к нему лицом. Он не выглядел особо счастливым и определенно не обдумывал, как они могли бы провести следующие двадцать четыре часа в ее постели.

Кора подобралась, мышцы шеи и спины напряглись.

— Что случилось?

— Koрa… — он зарылся пальцами в волосы нервным, не присущим ему жестом. — Это нелегко выслушать. Но есть вещи, которые мне нужно рассказать тебе. То, что я должен был сказать уже давно. О том, кто ты.

Ей потребовалось время, чтобы переварить его слова, но даже тогда они не имели никакого смысла.

— Я не понимаю.

— Тебе когда-нибудь попадалась информация по проекту «Панацея»?

— На Базе? Нет. А должна?

— Именно ему положил начало проект «Махаи». Один был предназначен для генетического подбора идеальных солдат, а другой был его противоположностью. Его целью были превосходные целители.

Кора еще какое-то время обдумывала услышанное, ее ответ был не совсем внятными.

— Хм, нет.

Малхотра просто молча смотрел на нее.

Он был прямо перед ней, единственный логический факт из его бессмысленных заявлений.

Koрa отшатнулась от него на чисто физическом уровне — медленно приподнялась и отступила на пару шагов, начав расхаживать по другую сторону комнаты.

— У меня было специальное разрешение на Базе, Эшвин. В медицинском секторе. Я думаю, что знала бы, если такой Проект, как этот, существовал.

— Он был закрыт и засекречен. Когда тебе было восемь месяцев.

Кора не останавливалась, отходя от него все дальше. Потому что он не просто говорил о том, что подобный Проект существовал без ее ведома, или существовал в действительности, или что-нибудь еще — он говорил об этом, как о чем-то несущественном, и именно поэтому она не могла перестать двигаться, не могла стоять на месте и слушать. В его голосе звучало что-то личное, что-то жизненно важное, и это касалось ее напрямую. Он говорил, что она…