Камень сердолик (СИ) - "РавиШанкаР" - Страница 15

- Ужас какой… - вырвалось у Клима. – Но, Нур-Тур, а почему у Фаэров детей рождается всё меньше?

- Я считаю, - отозвался Нур-Тур, явно радуясь возможности перевести разговор, - это потому, что природу Фаэров насильственно загнали в жёсткие рамки – ведь однополые отношения до сих пор караются смертью… через повешение. Причём неважно, принадлежит преступник к Фаэрам или к Гортанам, благородный он, горожанин или простой крестьянин. Позорная смерть ждёт мужчину, который осмелится полюбить другого мужчину. Позорная, потому что смерть через повешение является именно такой. Тебе несказанно повезло, Клим… Потому как древнее поверье запрещает убивать тех, кто сорвался с петли во время казни, этим можно навлечь на весь город проклятие.

- Думаешь, что меня… меня казнили именно за это?

- А за что ещё? – невозмутимо ответил Нур-Тур. – Судя по одежде – ты из благородных. За любое другое преступление тебе бы отрубили голову. Так что - да. Только за это. И Рушан… Думаю, что это сын твоего возлюбленного.

- А что же тогда с ним стало? – тихо прошептал Клим.

- Возможно, его повесили, как и тебя, - ответил Нур-Тур. – Но если его семья принадлежала к высшей знати – могли и пощадить. Отправить в дальнюю обитель жрецов Небесной Благодати, чтобы выбить из него всю дурь, коей считается у Гортанов любовь мужчины к мужчине. Ты действительно не помнишь его?

Клим медленно покачал головой:

- Не помню. Но если это так – я просто обязан разузнать всё… И попытаться помочь… Если тот, кого я любил, жив. Но сейчас… Сейчас мне нужно подумать. Ты прав, Нур-Тур, это действительно была страшная сказка.

========== Глава 9. Догадки, сны и планы ==========

Внимание, пока не бечено!

После рассказа Нур-Тура Клим почувствовал себя оглушённым. Нет, его не выбила из колеи собственная возможная ориентация – парень давно предполагал, что ему нравятся не только девушки, свыкся с этим и научился жить. Он был ошарашен тем, что у Камеля, оказывается, мог быть возлюбленный, с которым могли обойтись так жестоко.

Возлюбленный. Отец Рушана. Тогда та женщина вполне могла быть родственницей этого таинственного возлюбленного… Женой? Обманутой, оскорблённой в лучших чувствах женщиной, которой предпочли мужчину. Понятно теперь, почему она так злобно была настроена по отношению к малышу… Но кто же тогда мать Рушана? Или… Клим сглотнул. Догадка озарила его внезапно и ужасно.

Неужели Рушан – сын Камеля и его возлюбленного? Отсюда и странное имечко – «неожиданность». Да уж, большая неожиданность – сын двух отцов, рождённый в мире, где такие отношения караются смертью.

Клим очнулся только тогда, когда понял, что сидит в фургоне Зии, на тюфяке, глядя на колыбельку с мирно спящим Рушаном. Зии в фургоне не было, видимо опять ушла к Нулле, но сейчас Клим был этому даже рад. Требовалось всё хорошенько обдумать и решить, что делать дальше. Просто плыть по течению или попытаться что-то изменить?

Мысли об отце Рушана и возлюбленном Камеля не давали покоя. Неужели его казнили? Неужели одно из тел, корчащихся на виселице принадлежало ему? Но…

Клим, чувствовал, что что-то он упускает, что-то не давало ему покоя… Наконец он вспомнил – мешочек! Мешочек с камнем и книга, которая досталась от прабабушки – может быть, там он найдёт хоть какую-то информацию об этом мире?

Клим нащупал под одеждой мешочек и запустил в него руку, но достал не камень, и не книгу, а медальон, который был у Камеля. Видимо, случайно засунул в мешочек, когда обшаривал карманы одежды Камеля. Машинально Клим открыл медальон и уставился на слова, вырезанные внутри. «Моя любовь». И если сначала его удивило, почему в медальоне нет портрета этой предполагаемой любви, то теперь всё стало понятно. Если «любовью» Камеля действительно был парень, то такой портрет мог стоить жизни обоим. А вот прядь волос любимого Камель сохранил…

Клим осторожно достал из медальона гладкий локон медно-рыжих волос. И только тут до него дошло – никого с таким цветом волос на виселице не было, да и среди горожан и крестьян такие не встречались. Значит, таинственный возлюбленный Камеля всё-таки жив… и имеет одну очень характерную примету. Интересно, часто ли в этом мире встречаются рыжие? Что-то он не видел ни одного, тот ржаво-коричневый цвет, в который перекрасила его Нулле – не в счёт, циркачам положено быть слегка ненормальными и отличаться от большинства местных… Стоит спросить, может быть тот же Нур-Тур в курсе.

Клим вздохнул и дотронулся до груди, до того места, где появилась таинственная бабочка. Пальцы слегка кольнуло – словно слабым разрядом тока, но ничего больше Клим не ощутил.

- Что же ты хотел сказать мне, Камель? Почему молчишь? – прошептал он.

Пальцы снова кольнуло, но никакого другого ответа не последовало, и Клим со вздохом вложил прядь волос обратно в медальон, закрыл его и положил в мешочек. Нужно было достать книгу и попробовать сделать так, как говорила прабабушка – капнуть на неё кровью.

Но в этот самый момент в фургон вошла Мама Охха, и Клим досадливо поморщился. Зря он медлил, теперь открыть книгу не удастся.

- Не вздумай, - произнесла вошедшая.

- Что случилось? – не понял Клим. – Что – не вздумай?

- Не делай того, что собирался, - странным, слишком высоким голосом произнесла гадалка. – Ты пока не готов, ты не плоть от плоти этого мира. Прими сначала память того, кто хочет ею с тобой поделиться. Только потом делай то, что задумал. Она ошиблась, твоя кровь слишком разбавлена, и чтобы говорить с Душой, тебе нужно сначала принять память…

- Что вы говорите? – растерялся Клим, но в этот момент Мама Охха тряхнула головой и воззрилась на парня с неменьшим недоумением.

- Клим? – удивилась женщина. – Что я здесь делаю?

- Не знаю, - ответил озадаченный Клим. – Вы просто пришли, стали вещи какие-то странные говорить… Чтобы я чего-то не делал… Я не понимаю ничего…

- А, - махнула рукой Мама Охха, - со мной это бывает. Словно устами моими говорит кто-то другой… Но когда я прихожу в себя, то ни слова не помню из того, что сказала. Однако те, кто слышал мои слова, говорят, что они сбываются. Так что послушайся совета – не делай пока того, что собирался. Подожди…

- Подожди! – фыркнул Клим. – Я чувствую себя слепым детёнышем, который не знает, куда приткнуться! Я не знаю, что делать! Что мне делать, Мама Охха?

- Не надо так переживать, - мягко сказала пожилая женщина и, опустившись на тюфяк рядом с Климом, стала гладить его по волосам, - ты молодец. Ты справляешься. Судьба не зря вывела тебя к нам, я это чувствую. Только не торопись, тот, кто ждёт тебя – дождётся. А тебе нужно как можно больше узнать о себе. Я не могу сказать, откуда, просто знаю… Отдохни, Клим. Тебе нужно отдохнуть, а завтра всё уже будет не таким безнадёжным…

Красивый напевный голос женщины завораживал, и Клим расслабился и закрыл глаза. Он и сам не заметил, как уснул, а понял это только тогда, когда перед ним появился Камель.

Он по-прежнему молчал, только грустно улыбался, а потом приложил руки к вискам Клима, и того затянуло в водоворот чужих воспоминаний…

Чего только не было в этом сне – мелькал красивый дом, слуги, красивые мужчина и женщина, Фаэр и Фаэли, в нарядных одеждах, которые играли с маленьким Камелем, любили и баловали его. Потом появилась маленькая сестрёнка, крошечная девочка, к которой Камель сразу же привязался и с охотой сопровождал маму вместе с няней на прогулках по саду. Вообще, у Клима создалось впечатление, что парнишка, несмотря на достаток и явное баловство родителей, рос на редкость некапризным и добрым. Он не закатывал истерик, искренне радовался родительским подаркам, старательно учился, когда в дом стали приглашать учителей и не изводил слуг. Более того, мальчик был явно привязан к няне своей сестры, немолодой Гортанке с круглым, желтоватым, похожим на репу лицом.