Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
И в горе, и в радости - Кочелаева Наталия Александровна - Страница 14
В тот же миг резкий продолжительный звонок возымел явное намерение расставить все по своим местам. А в гримерку, нервно постучав, заглянул всклокоченный человек, у которого на неровном лбу буквально написано было, что он режиссер.
«Третий!» — ужаснулся он. А у Марка в голове мелькнуло: «Как будильник в детстве, когда не хотелось возвращаться из сна… Первых-то двух я и не заметил».
— Диана Петровна, миленькая, пора! — почти сорвался на фальцет режиссер и чуть не подпрыгнул, ударяя по последнему слову. Всклокоченная голова исчезла за дверью, показалась вновь и снова исчезла.
Далее Марк и впрямь действовал как во сие. Он решительно встал и подошел к девушке настолько близко, что смог различить, как пульсирует тончайшая голубая жилка на ее нежной, благородной шее. Будто бы со старинных заливных лугов, о которых он только читал, повеяло на него от волос Киры — слабых, но, как показалось ему тогда, готовых расцвести первозданной красотой и силой. Великая потаенная сила открылась перед ним в полупрозрачных, слишком тонких руках, за которые еще несколько минут назад ему было страшно, в жалобно вздымающейся груди, в несуразных, по-мальчишески подобранных под себя коленках — во всем щупленьком, угловатом девичьем теле.
— Я был бы счастлив услышать ваш голос. Здесь телефоны и адрес. В любое время. Всегда.
…Когда Марк ушел, Кира бросилась к Диане Петровне с расспросами. Но та отвечала лишь одно: «После спектакля, деточка, после спектакля».
И вот еврипидовская «Медея», переосмысленная, обновленная, вполне современная «Медея», правда, не на колеснице, запряженной драконами, а на светящемся всеми фарами джипе, промчалась по сцене мимо Кириных глаз. Вместо монологов и реплик Кира слышала негромкий, зато столь убедительный голос Марка, а ее кулачок сжимал и разжимал серую визитную карточку, на которой не было ничего лишнего — только необходимые цифры и надпись: «Марк Дмитриевич Краснов. Президент нефтяной компании МИНОС».
С некоторых пор нефтяной бизнес перестал интересовать Марка Дмитриевича Краснова в плане, как сказал бы китаец Харон, «достижения денег». В очередной раз подписывая выгодные соглашения с партнерами или досрочно (из надежных, тщательно расчищенных, многажды опробованных источников) узнавая о том, что именно его компания победит в предстоящем залоговом аукционе, Марк Дмитриевич все чаще забывал испытывать чувство гордости, хотя память имел великолепную. Он гордился другим. Точнее, он ставил перед собой сверхзадачу несколько другого, запредельно сложного уровня и был по-настоящему рад лишь в те моменты, когда осознавал, что справляется с ней.
«Глупцы стремятся изменить мир, не понимая, что мир сам по себе бесконечно изменчив. Перемены к лучшему? Но кто знает, что лучше, а что… «Старики управляют миром, а вот сладить со сном не могут…» Вчера я был способен моделировать только свой завтрашний день. А сегодня способен — завтрашний день страны».
Последнее время Марк часто повторял про себя одно и то же слово: влияние. Когда он рассчитывал отдаленные последствия какого-нибудь сложного финансового хода, для него самым важным было, в какой степени этот ход повлияет на общую атмосферу в стране и насколько все это увеличит его собственный удельный вес. Внимательно следил он за буйством торгов на бирже, зная, что биржевые страсти подчинены на сегодняшний день его воле; ему нравилось прислушиваться, как сильные люди мира сего, ставшие чуть слабее на следующее утро после новой блестяще проведенной комбинации МИНОСа, здороваются с ним — осторожно, тихо, зависимо; он включал поздно вечером телевизор, он это делал всегда не глядя и с легким пренебрежением, и о чем бы ни говорила сладкоголосая ведущая политических новостей — о партийных разборках, о коррупции в высших да и в низших эшелонах, о выборах, — ко всему этому в большей или меньшей степени была приложена его невидимая рука.
Марк, в отличие от многих близоруких руководителей, понимал: нельзя относиться безответственно к социальной ответственности бизнеса. Даже самый малый капиллярчик великой нефтеносной системы, даже безвестный сторож на самой дальней ветке разветвленного, разросшегося чуть ли не в пределах всей страны нефтепровода требует внимания и особой заботы. На службе у могущественной организации не должно быть маленьких и обиженных, ибо от малых обид — большие беды.
Надо ли говорить, что практически все без исключения работники компании (от уборщицы в офисе до директора какого-либо регионального филиала, например саратовского) были бесконечно преданы своему хозяину и служили ему верно. Разумеется, если обнаруживалось, что кто-то вдруг запил по не важно какой причине, или подозрительно часто начинал ошибаться третий заместитель бухгалтера, или по вине алчного наместника грубо нарушались правила безопасности, или не в меру смышленый менеджер косил одним глазом в сторону конкурентов, словом, в случае недобросовестности сотрудников к ним применялась вполне административно-командно-бюрократическая мера: их ждало увольнение. Полное, окончательное, безнадежное. Но подобные случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки главного помощника Марка, вице-президента компании Александра Эрберга, а пальцев на той руке осталось у него всего-навсего три…
Только с ним, с давним своим школьным другом Сашей Эрбергом, мог поделиться Краснов сокровенными мыслями. Только ему да еще, пожалуй, Харону мог он довериться в этой недоверчивой, подозрительной жизни. Кстати, в начале пути, в тревожную пору становления МИНОСа, Эрберг уберег Марка от верного краха.
Разведчики конкурентов пронюхали, что ненавистный им молодой да ранний не уплатил вовремя налоги. В офис Краснова, на Грибоедовском, нагрянули неприятности. Черные маски. Автоматы. Женщина-инспектор, высокая и ледяная, как Снежная королева из старого мультфильма. И почему бы ей не растаять в такую жару? И почему нельзя воды из хрустального кувшина, все равно — живой или мертвой? Выручил Эрберг. Он — с глазу на глаз — поговорил с инспекторшей, после чего инспекция сразу же прекратилась. Вице-президент никогда не уточнял, о чем именно шел их почти полуторачасовой разговор, а президент и не спрашивал.
…Закрыв глаза, Марк попытался представить себе Киру. Удивленно вспархивающие ресницы, едва заметный румянец на бледном, утонченном лице, плавный и одновременно стремительный поворот шеи…
Спальный район давно спал. Александрийская душа Петергофа летела во сне к пределам Верхнего сада. У входа в Нижний парк притулился на скамеечке бомж, положив под голову охапку прелой листвы. Казалось, он чутко-чутко прислушивается к ему одному ведомым звукам, доносящимся откуда-то из-под земли, и потому совершенно недвижен. Поздней питерской ночью музыка дворцово-парковых ансамблей звучала только для избранных.
«Интересно: она уронила расческу, но не проронила ни слова. И все-таки что заставляет меня думать о ней? Куда был устремлен ее взгляд? А ведь она смотрела прямо в глаза мне. Почему я не могу так долго заснуть?»
Марк с трудом нащупал выключатель ночной лампы с фарфоровой подставкой и почти антикварным, старомодным абажуром, сделал привычно короткое движение указательным пальцем, но мгновенно отдернул руку. «Черт! А могло бы, верно, убить. Уж не подстроено ли? Да нет. Эрберг не допустил бы».
Ему пришлось откинуть одеяло — какой теперь сон! — набросить халат и пойти, спотыкаясь, к письменному столу у окна, чтобы достать из ящика свечку. Обыкновенную свечу, что лежала там вместе со своими стеариновыми сестрами еще с прошлой осени и терпеливо ждала, когда настанет ее день, вернее — ночь.
Вспыхнула, быстренько сказав пару зажигательных слов, спичка. Дрогнуло только что родившееся пламя свечи. «Голубое основанье. Золотое острие…» — вспомнил Марк любимые с детства стихи. И свечи в кромешной тьме он любил затепливать тоже с самого детства.
Незаметно высокие потолки сделались еще выше: на них возникли, зашевелились, переплелись таинственные узоры теней. Марк держал свечку перед собой, и создавалось впечатление, что он повелевает тенями, чьи контуры изменялись при каждом движении его руки. Из полумрака сверкнули глаза нахохленного чучела филина, висящего на стене. В темноте, в глубине комнаты, вырисовались, тускло забронзовели мощные переплеты раритетных книг. Старинный секретер тихонечко скрипнул, будто досадуя, что его, привыкшего за два века к строгому распорядку, разбудили в столь поздний час.
- Предыдущая
- 14/58
- Следующая