Архангелы и Ко - Чешко Федор Федорович - Страница 41

– До твоего возвращения? – растерянно спросил Клаус. – Откуда?!

– Да тут у меня появилось кое-какое дельце… – Матвей торопливо отправился к своей штурмовушке, поднял её и принялся перезаряжать.

– Ты куда набрался?! – Крэнг от удивления перешел с глобала на чистый (по его Крэнгову разуменью) русский.

Молчанов, не прерывая возни с оружием, кивком головы показал, куда он собрался.

– Одиночного не упущу, – заявил Дикки-бой.

– Упустишь, – пообещал Матвей, взбрасывая винтовку на плечо. – Мы с тобой спорили часто? Часто. Я оказывался прав всегда? Всегда. Вот и заткнись. Клаус, значит, если я вернусь раньше – жду вас там, где мы выбирались из озера. Если раньше вернётесь вы (а скорей всего так и будет)… Ну, как-нибудь заберёшь меня в корабль. Лучше всего, подними свою наблюдашку над поверхностью и пусть всё время следит за берегом – может, мне помощь понадобится… Ну, всё.

– Э-э, стой! – заорал Кадыр-оглы, – А что нам делать, если ты НЕ вернёшься?!

– Петь хором, – любезно сказал Матвей.

Засим он крутнулся на каблуках (едва не упав при этом) и зашагал прочь – туда, куда недавно так целеустремлённо умчался табунок Байсанских лошаденосорогов. Бухгалтер Рашн торопился изо всех сил – очень уж он боялся, что спутнички, опамятовав, кинутся его догонять.

7.

Матвей не сразу обратил внимание на тёмное пятно, замаячившее далеко впереди, у самого горизонта (который, кстати, в той стороне казался ближе, чем в прочих). А наконец обратив его, внимание то есть, долго не додумывался встревожиться. Сперва псевдобухгалтер решил, будто бы какая-то дрянь прилипла к вотч-амбразуре; потом – что пресловутое пятно мельтешит в глазах от усталости… А усталость, опять же кстати сказать, пробирала всё злей, всё нешуточней; настолько зло-нешуточно пробирала, что никаких сил не выискивалось терануть амбразуры либо помотать головой – как оно, пятно-то: вместе со взглядом тоже мотнётся туда-сюда, или нет? И уж тем более не выискивалось сил затевать возню с биноскопом. Отстёгивать от пояса, сращивать визиры с наличником, настраивать увеличение, резкость… Да пшёл он…

Единственно, для чего силы покуда ещё выискивались, так это для переставления ног. Да и то… Буквально каждый шаг давался заметно тяжелей предыдущего. Сперва это злило, потом начало уже было пугать, как вдруг Матвей понял: и «горизонт ближе», и «каждый тяжелей предыдущего» – всё оттого, что он, Матвей, движется вгору. По обширному склону, довольно-таки нешуточная крутизна которого скрадена полнейшим отсутствием хоть чего-нибудь неоднообразного… кроме, разве что, вот того самого невнятного пригоризонтного пятна.

Собственно, открытие насчёт склона состоялось именно потому, что многажды упомянутое пятно не только росло по мере молчановского приближения к ленящемуся убегать горизонту. Оно начало вспучиваться, вдавливаться в низкое небо какою-то черноватой щетиной, затем вообще пошло делиться, как амёба под микроскопом…

…Пожалуй, это было похоже на крепость. Именно было. Когда-то. До коврового термоволнового удара.

Одно из остроумнейших изобретений человечества. Духовка-переросток. Веерный луч, который заставляет любую органику мгновенно саморасшквариваться до семисот-восьмисот градусов. Матвей на всю жизнь запомнил виданный однажды в сетеновостях репортаж какого-то визионщика-самоубийцы, чёрт знает как умудрившегося пробраться в эпицентр Темучинского конфликта. Деревья, мгновенно превращающиеся в трескучий бенгальский огонь; люди – чавкотные взрывы обугленных клочьев и кровавого пара…

Тут, наверное, было так же. Почти. Взвивались смерчами искр, истаивали огненными ручьями не раскидистые двуохватные кряжи, а срубы да частоколы; вскипала-запекалась на угольях не красная, а зеленоватая кровь… Существеннейшая разница, чёрт побери! А ещё тут, судя по воронкам да россыпям чёрного крошева, не обошлось и без старой доброй бомбардировки. Милое местечко…

До боли тиская винтовочные рукояти, брезгуя наступать на комья ноздреватого шлака и пугаясь собственного же спотыкливого шарканья, брёл Рашн-Чинарёв-Молчанов через давнее гарище.

Да, оно – гарище – действительно казалось давним. Воронки пооплывали; прожаренные угольные дребезги высерели и кое-где почти совсем канули под мёртвую зыбь ветряных песчанных наносов… Вот только синюшная пародия на траву то ли робела, то ли стыдилась заново перестелить собою это место… Место, которое до последней молекулы вылечили от жизни приблуды из-за гнилого полога туч…

А всё-таки, вопреки всем страстям – бомбам, жару, времени вопреки – ещё вполне сносно угадывалось, что же это такое жгли и бомбили тут землячки-земляне. Наверное, Байсанский псевдомангр, в котором невесть когда нарубили все эти брёвна, колья да жерди, оказался уж слишком живуч. Даже после смерти. Даже после двух смертей: от всаднических топоров (или что там выдумано… то есть пардон – инстинктивно скопировано с чего-нибудь всадниками для лесоповала?) и от шедевров человеческой технологии.

Это было очень похоже на крепость.

Матвей без особого труда распознал остатки мощного частокола (даже окаменелые головешки были больше чем в обхват толщиной), крытой галереи, этот частокол опоясывавшей (пара-тройка всадников, поди, спокойно могла проехаться ею вряд), каких-то приземистых длинных строений… Ну ни дать, ни взять – укреплённое поселение раннего земного средневековья, как их (поселения) изображают в учебных программах и якобы исторических боевиках. С одной-одинёшенькой разницей: строения, галерея, врытые под углом брёвна-подпорки – всё это лепилось к тыну не с внутренней, а с внешней его стороны. Словно бы крепость эту не только сожгли-разбомбили, но ещё и вывернули. Словно бы это весь остальной Байсан крепость для защиты от очастоколенной пары гектаров.

Правда, там, на этой паре гектаров, вроде бы тоже что-то имелось, но от этого «чего-то» сохранилась сущая ерунда. Если внутри крепостной огорожи и были постройки, то не прочнее каких-нибудь шалашей. Во всяком случае, не ровня тому, что громоздилось вне. Может, это была тюрьма?

Тюрьма. Плюс меньше года назад «скопированные» луки из хомогенных материалов. И плюс давешний предупреждающий знак: прямо пойдёшь – голову свернём… Интересно, может совершенно чуждая неалгоритмируемая логика быть таковой только избирательно? Например, только в плане возможности налаживания обмена информацией… то бишь в плане абсолютной НЕвозможности налаживания такого обмена? И ещё вопрос: можно ли всё вышеперечисленное совместить с муравьинным уровнем развития?

Н-да, хорошие вопросы придумались. Ещё бы теперь придуматься хоть в половину таким же хорошим ответам…

Кстати, о муравьях. Спец-информация, с каковою удалось ознакомиться, многократно подчёркивает, будто всаднические постройки гораздо иррациональней и хаотичнее, чем даже у помянутых земных насекомых. Но почему-то ничего похожего на такой вот посёлок с тюрьмой не приведено ни в одной из тематических подборок (даже в тех, которые гордо поименованы как «самый полный банк данных» по Байсану вообще и по его доминирующей форме жизни в частности).

Зато в одном из таких банков (а потом и в ноуте тоже) обнаружились сведения, льющие кой-какой свет на появление сих развалин.

Тому назад с пяток годиков (не здешних – земных). Попытка пересмотра вердикта о нераспостранении на всадников юрисдикции ООР. Экспедиция глобального научно-исследовательского центра при Интерпарламенте. Очень представительная экспедиция – весь цвет человеческой этнографии и пара ООРовских шишек изрядного пошиба. Цель – комплексная оценка аборигенской коммуникабельности по какой-то там новой универсальной шкале. И вроде бы поначалу дело двинулось так лихо, такой неожиданный прогресс в этом самом деле наметился, что даже охранный батальон бронепехоты чиновные шишки для демонстрации доверия, доброй воли и прочего выставили нахрен… в смысле, обратно на безпосадочник, на орбиту.

А через день связь с экспедицией прервалась.