Двое (СИ) - "Villano" - Страница 34

Я проникся действом до самых печенок, только когда в дело вступил граф Орлов. Ооооо! Его заценил даже Ромка, который весь спектакль пялился на меня, а не на сцену, и морщился каждый раз, когда служанка или главная героиня перебарщивали с высокими нотами. Парень, что играл графа, был выше всяческих похвал: довольно молодой, высокий, отлично сложенный, лощеный красавчик с бархатным тенором. Ух! А уж когда он сумел вывести свою партию в сложнейшем каноне, я едва на него не залип.

Едва, потому что как только я увидел, что Ромка смотрит на него с восторгом, как меня посетила чудовищная ревность. Такого со мной не было никогда! Все и всегда ревновали меня, а тут… Моя ревность к немецкой мадаме, что покушалась на Ромку весь прошлый год, не шла ни в какое сравнение с тем, что накатило на меня сейчас. Я заскрипел челюстями, в безуспешной попытке погасить глупое и совершенно иррациональное чувство, как вдруг Ромка взял мою руку в свою и на глазах у всех перецеловал пальцы.

— Ты охуел?! — растерянно зашипел на него я. — Люди же кругом!

— Меня интересуешь только ты, чудовище, — улыбнулся Ромка, в который раз превращая меня в непонятную, но довольную жизнью размазню. — Но я мечтал увидеть ревность в твоих глазах черт знает сколько времени, Серж. Оно того стоило.

— Скотина ты, — проворчал я, переплел пальцы с его и демонстративно уставился на сцену и графа Орлова. — Иди в задницу!

Понравилось ему, что я ревную. Ишь, масленица! Сердце кольнуло острой иголкой, но я не обратил на него внимания. Подумаешь! Первый раз, что ли?

— Ночью обязательно, — рассмеялся Ромка, сжал мою руку и из своей так до конца спектакля и не выпустил.

…

Мы ехали по ночной Москве и никуда не торопились. Это было странно. Во всяком случае, для меня. Ромка… сидит рядом со мной… не болтает по телефону каждые двадцать минут… не прячет глаза в преддверии скорого отъезда в дремучие ебеня…

— Серж, перестань, — неожиданно рассмеялся Ромка. — Расслабься уже. Я от тебя дольше, чем на два-три дня, больше уезжать не буду. Я же обещал!

— Ты не рвешься на работу, не говоришь о ней по телефону и за весь день ни разу не проверил электронку. В чем подвох? — не выдержал я.

Остановил машину возле МГУ на Воробьевых горах и уставился на Ромку в упор. Тяжесть в груди росла и страшно меня бесила, мешая приступить к развратным осадным действиям. Ромка награду в виде глубокого минета как минимум честно заслужил.

— Нет никакого подвоха, Серж, просто я впервые за много лет почувствовал себя свободным, — ответил он и привычно положил руку на мое плечо. — Ты представить себе не можешь, какой груз с меня снял. Спасибо тебе.

— Ты на меня его перевесил, я не пойму? — почему-то криво улыбнулся я.

Пудовая гиря в груди внезапно выросла так, что стало трудно дышать, а сердце забилось, как сумасшедшее. Черт, черт, черт!

— Перевесил груз? — не понял Ромка. Вгляделся в меня пристально и побледнел. — Серж? Что с тобой?!

Моя левая рука повисла плетью, и я прислонился виском к рулю. Какой же я все-таки слабак, а еще спортсмен называется. Испортил такой замечательный день! Ромка так старался, а я… Эх! Надо сказать ему, что он для меня — все. Пока не поздно.

— Сердце…

— Прихватило? — принялся звонить куда-то Ромка. — Потерпи, родной. Сейчас мы все исправим.

Снег за окнами машины низвергался с небес сияющими в свете фонарей крыльями сотен тысяч крохотных ангелов, раскрашивая мир в белое, а на меня навалилась тьма. Так глупо! Ромка что-то говорил, но я его не слышал. Главное, успеть сказать главное. Я разжал челюсть и сумел выдохнуть то, что хотел. Напоследок.

— Сердце… мое… ты… Ромка…

31.01.2015

====== 16. Чудо...вище (Ромка) ======

Комментарий к 16. Чудо...вище (Ромка) Повествование ведется о лица Ромки, потому как Серж не в состоянии)

Я не могу смотреть на тебя, лежащего на больничной койке, мертвенно-бледного, с капельницей в руке. Это не ты, Серж. Не ты! Это твоя Тень, а тебя здесь нет. Пожалуй, мне стоит поискать тебя в другом месте. Скоро я стану специалистом в этом вопросе, ведь возвращать тебя в мир живых мне приходится не впервой.

Сначала были те уроды, что порвали твое тело и душу на части. Я не говорил тебе, но мне было недостаточно того, что они сидели в тюрьме. Того, самого главного, которого ты любил и который сотворил с тобой такое, больше на этом свете нет. Нелепая случайность. С кем не бывает? Представляешь, добрые люди даже не взяли за это деньги, когда узнали, что именно и с кем этот мудак сделал.

Потом была авария на МКАДе. Она стоила мне половины седых волос на голове. Ты представить себе не можешь, каково это, когда связь обрывается, а ты не знаешь, жив твой любимый человек или то, что ты слышал, последние его слова. Меня поили валерьянкой, Серж. Стюардесса. В самолете. Теперь инфаркт. На ровном месте! Ты же спортсмен, чемпион, не пьешь толком, не куришь и не колешься. Тебе даже сорока нет! Не понимаю. Просто в голове не укладывается и каждый раз выносит меня к ебеням. Вот уж не думал, что мои стальные нервы настолько проржавеют, но ты, как самая ядовитая в мире кислота, разъедаешь их одним своим существованием.

Я пытался избавиться от тебя, чтобы обрести свободу, но не смог. Тогда, в самом начале, когда ты сходил с ума и творил черт знает что, я тоже не был ангелом. Когда ты демонстративно, на моих глазах, снимал мальчусиков в клубах, я не устраивал тебе сцен. Я говорил себе, зная, что вру и все равно за тобой вернусь: «С меня хватит! Пошел ты нахуй, сука!», и уезжал на очередной объект, прихватив с собой шлюху. Да. Женщину, не мужчину. Я не могу больше трахаться с парнями. Тупо не встает ни на кого, кроме тебя.

Впрочем, о чем я? Полтора года назад, когда ты в очередной раз устроил нервотрепку, я напился вдрызг и подумал, что мне нужно от тебя отдохнуть. Наивный чукотский мальчик. Опытная шлюха, очень красивая, практически идеальная, трудилась целую ночь и ничего не смогла со мной поделать. Я подозревал, что так будет, потому что мой хуй напрямую замкнулся на мою душу, которой безраздельно владеешь ты. И тогда я смирился окончательно.

Я никогда и ни во что не верил: ни в Бога, ни в Дьявола, ни в Судьбу, ни в людей. Только я. Один. Сам. Во всем. Люди несовершенны, одни больше, другие меньше, кому-то можно доверять, кому-то даже верить, но это все не про меня. Слишком много всего происходило на моих глазах, слишком большая ответственность висит на моих плечах, слишком часто глупая ошибка моего подчиненного оборачивалась человеческими жизнями или миллионами долларов убытков. Я должен знать все обо всем, видеть то, чего не видят другие, контролировать, мотивировать, наказывать, улаживать и так до бесконечности. Трудно быть Богом, но мне это по душе.

Власть — это наркотик, Серж. Ты знаешь это не хуже меня, но ты другой. Совсем другой. И ты в тысячи раз опаснее меня, потому что меня уважают и боятся, а тебя любят. Или ненавидят. Но эта ненависть всего лишь оборотная сторона любви, потому что равнодушным к чуду оставаться невозможно.Да, ты чудо, Серж. Невозможное, нелогичное, яркое, пылающее и невероятно живое. Ты согреваешь светом всех вокруг, хотят они того или нет. Одариваешь вниманием, смотришь людям в глаза, будишь в них самое лучшее, и они отвечают тебе взаимностью. Ты не можешь жить без поклонения и обожания. В этом твоя власть. Это твой наркотик.

Но твой свет ослепляет. Сводит с ума! И люди сгорают в огне эмоций, а тебя это бесит. Раньше я думал, что ты ловишь от всех этих страстей кайф, но потом понял, что ты искренне расстраиваешься, если тот или та, кого ты считал другом, признается тебе в любви. Армия твоих поклонников велика, и очень часто мне до зубовного скрежета хочется упаковать тебя в чемодан и отвезти на остров в океане, чтобы ты был только моим. Иногда мне кажется, что ты был бы не против, но твоя гордость, твое самолюбие и твое упрямство родились раньше тебя. Они толкают тебя в пропасть, и ты послушно идешь за ними, не жалея ни о чем, не оборачиваясь, не обещая и не прощаясь даже с теми, кто тебе безмерно дорог. Сумасшедший, одинокий, эгоистичный мудак. Так думают те, кого ты держишь на расстоянии, но я знаю, какой ты на самом деле. Как и твои друзья и родные. Наверное, ты с радостью отдашь за нас жизнь. При условии, что тебя не будут пытать, конечно.