Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 4

– Не говори ерунду! – искренне возмутился Голем. – Молчи, стой в сторонке и смотри.

– Да зачем нам терять здесь время? Твоего… гроссмейстера ен’Гарбдада в этой дыре не найдешь; сам говорил, он с войсками Бергича поджидает.

– И просто так нас туда на пушечный выстрел не подпустят: придется прорываться либо силой, либо хитростью, либо раздобыть какой-никакой пропуск. Кому как, но, по мне, последнее предпочтительней – такой уж я кровожадный бес, – хмыкнул Голем и тут же помрачнел. – По правде, Деян, прежде чем говорить с Венжаром, я хотел бы узнать, что вообще происходит. Он большой хитрец: на словах у него всему найдется объяснение. Но… В общем, лучше сперва отыскать еще кого-нибудь сведущего и разузнать, что к чему, – заключил он, не закончив фразы.

– Ну, удачи, – пожал плечами Деян. После бесплодных попыток чародея разузнать последние новости у людей на дороге в то, что он сумеет с кем-то сговориться в городе, не верилось.

Но, как оказалось, напрасно.

Повсюду в Нелове было много солдат; организованные отряды по десять человек ходили по улицам, во дворах сидели увечные и раненые, в грязных бинтах и с заросшими лицами, и коротали вечер за игрой в карты или кости. К одной из таких групп, состоявшей нескольких младших офицеров, в предчувствии грозы расположившихся под большим навесом, и присоединился чародей – чтобы получасом позже распрощаться, выяснив все, что нужно, и позвякивая в кармане монетами. Поначалу игроки смотрели на него неприязненно и с подозрением, но грозный вид Джибанда и поставленная на кон серебряная фляжка примирили их с необходимостью принять в свой круг чужаков. Прощались же весьма тепло, лишь добродушно поругивались вслед, несмотря на то, что Голем облегчил их и без того тощие кошельки: проигрывал он очень и очень редко, для видимости. Деян с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться.

– Ты жульничал! Использовал колдовство! – заявил он, когда чародей оставил новых приятелей подсчитывать убытки. – И чем же это лучше воровства?!

– Никогда не играйте в кости с незнакомцами, – с усмешкой сказал Голем. – Все стараются изловчиться и сделать выгодный бросок: просто у меня это получается лучше… Они хотели нажиться на мне, – он хлопнул по карману, где спрятал флягу, – а я нажился на них. Но, к счастью для них, эти ребята умеют проигрывать.

Деян промолчал. Ему хотелось не спорить, а поскорее убраться из Нелова.

Даже огромная одноэтажная постройка без окон, называвшаяся городской баней, только отчасти примирила его с действительностью; впрочем, из общего с настоящей баней в ней был только горячий пар. За десяток монет чародей выторговал у смотрителя, полупьяного ушлого мужичка, две кипы пахнущей мылом и хвойным дымом одежды: к смотрителю она попала из мертвецкой госпиталя, но была чистой и почти не рваной, и это перевешивало ее недостатки.

– Теперь ты похож на солдата, мастер, – заметил Джибанд, дожидавшийся их снаружи. Великан свою изодранную медведем рубаху еще до выхода на тракт кое-как очистил и залатал чарами, чем гордился и что было весьма кстати: вряд ли легко удалось бы найти что-то на его рост.

– Я и есть солдат, – равнодушно сказал Голем. Из прежней одежды при нем остались только сапоги. Старые штаны и Беонову куртку сменили широкие серые брюки и длиннополый бежевого цвета китель, похожий на те, что носили офицеры армии Вимила, но со споротыми знаками отличия и заплатой на локте. Эта форма с чужого плеча определенно была ему к лицу.

«А верно: он ведь и есть солдат. Ажно маршал. Был когда-то…» – Деян, плетясь за уверенно шагающим по улице чародеем, хмурился от боли в приживленной лодыжке, донимавшей его все последние дни и усилившейся после бани; но больше – от недоброго предчувствия. Куртка ему досталась обычная, почти такая, как была, но все равно – в солдатских брюках и рубахе он чувствовал себя ряженым, ненастоящим; и все вокруг с непривычки казалось ненастоящим – кроме вонючей воды в канавах и помоев, которые жители выплескивали туда прямо из окон. Не мог этот грязный и тесный город принести ничего хорошего.

Хотя пока могло показаться, что им везет. Днем в город въехал отбывший из расположения армии зареченский епископ и остался пережидать непогоду, поскольку в шторм паромная переправа все равно не работала: офицеры, которых чародей обчистил в кости, видели епископской фургон. А такую важную персону, как епископ, в военное время непременно должны были охранять чародеи; и поселиться он должен был не абы где.

Трижды Голем спрашивал у прохожих дорогу, но все три раза ему указывали разные направления. Пришлось проплутать по темным улицам без малого полчаса, прежде чем отыскался нужный постоялый двор, где имели обыкновение останавливаться проезжающие через Нелов высшие чины. Двухэтажный дом с пристройкой отличался от других облупившейся вывеской безо всякой надписи, изображавшей две сдвинутых кружки. Из окон пристройки-харчевни пахло тушеной капустой и мясом; запах заставлял желудок болезненно сжиматься, напоминая, что со вчерашнего дня во рту не было ни крошки.

Как Деян понял со слов чародея, это заведение считалось хорошим, одним из лучших в городе; таковым оно не выглядело, но несколько богатого вида повозок действительно стояли на площадке сбоку от входа, в том числе и выкрашенный черным фургон с окнами, украшенный серебристыми амблигонами с кинжалами в нижнем оконечье. Плечистый детина у двери при виде Голема нахмурился, но, чуть поразмыслив, все же посторонился, проникнувшись уважением к грозному облику Джибанда или к сунутой чародеем крупной монете.

«Вовремя мы», – отметил Деян, входя внутрь: снаружи на утоптанную землю только что упали первые крупные капли дождя.

В харчевне с непривычки показалось темно и душно; людей было немного. Статный мужчина в кожаном фартуке, с обритой головой, но длинной спутанной бородой, приветствовал их из-за стойки таким тоном, будто требовал немедля выйти вон; Голем, не обращая на него внимания, прошел в дальний угол зала, где за длинным столом собрались солдаты. Деян вздрогнул, почувствовав на себе их взгляды: придержав на входе дверь, он перестал быть «невидимым».

– Где ваш командир? – спросил Голем, обращаясь к крепко сбитому мужчине с капитанскими знаками отличия.

– Который? – лениво осведомился капитан. Невысокий, с обветренным скуластым лицом и густыми усами с проседью, он напомнил Деяну командира явившегося в Орыжь отряда вербовщиков. А полутемная харчевня с высоким потолком не так уж отличалась видом от Волковской «ресторации», и все вместе это только усиливало ощущение нереальности происходящего.

– Ответственный за охрану досточтимого господина епископа. Мне необходимо переговорить с ним. А ему – со мной, хотя он пока этого не знает. – Голем сунул руку в карман, но, судя по всему, монет там больше не нашлось; в распоряжении чародея оставались только колдовство и настойчивость.

– Так двое их, ответственных, – все с той же добродушной ленцой в голосе сказал капитан. – Но Его Высокопреподобие просителей не принимает. И полковник Ритшоф тоже. Надо – мне скажи; если что дельное – так я передам.

Голем покачал головой:

– Благодарю, капитан. Но так не пойдет. Дело посредничества и отлагательства не терпит.

– За дело твое не знаю, но Ритшоф, если его от тарелки отвлечь – точно не стерпит, – хмыкнул капитан. – И правильно сделает. Ежели все лезть с прошениями и жалобами будут, когда захотят – не то что поесть не дадут: насмерть затопчут.

– Я не проситель. И вынужден настаивать, – невозмутимо сказал Голем.

– Да откуда ж ты такой нахал?! – Один из мужчин привстал с лавки, но капитан толкнул его обратно.

– Ни к чему затевать ссору, Менжек, – сказал капитан, выразительно указав взглядом на Джибанда. – Гляди-ка, каков самородок! Небось подкову пальцами согнешь? А с рожей что – никак медведя заборол?

Джибанд переминался с ноги на ногу, не зная, что и на что отвечать.