Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 32

– Вы согласились покинуть город, но к его сестре не поедете, – уверенно предположил Деян. – Вы исчезнете… растворитесь в большом мире.

Харрана кивнула:

– Я не могу иначе; но пусть его сын будет законным сыном этих земель. С младенцем на руках будет непросто, однако сейчас у меня есть сбережения и кое-какие знакомства, а после большой войны всегда нужда в лекарях: мы сможем продержаться… Ранко не знает. Не говорите ему, – попросила она.

– Если он переживет нынешнюю войну, все равно будет искать вас.

– Пусть так. Если найдет… Тогда уже многое будет иначе. Кто знает, что выйдет. – Харрана на миг прикрыла глаза. – Ну а вы, господин Химжич? Зачем вы тут, почему делаете то, что делаете? Ведь вы чувствуете себя не на своем месте здесь.

– Мне нигде нет места! – сказал Деян, сам удивляясь прорвавшейся вдруг злости.

Харрана непонимающе нахмурилась, и он, поколебавшись мгновение, поставил ногу на край кровати и закатал штанину.

– Убедитесь сами: вы же лекарь. Я калека с детства. Только зря чужой хлеб ем. А это все Големова блажь... По его дури оказался с ним повязан. По собственной – уйти не могу.

Харрана нагнулась к его ноге и коснулась кончиками пальцев черного рубца. Глаза ее расширились от изумления.

–Это… удивительно, – прошептала она. – Не думала, что когда-нибудь увижу подобное… чудо.

У Деян вырвался смешок:

– Я тоже не думал, уж поверьте! Никто не думал; соседи смотрели на меня, как на страшилище лесное, когда я уходил.

– Но эти удивительные чары уже слабеют, господин Химжич, и не могут полностью сдержать разложение. – Харрана подняла на него встревоженный взгляд. – Через некоторое время – не знаю, как скоро – их необходимо будет развеять и провести ампутацию. Иначе последствия…

– Я чувствую и сам, – перебил Деян, не желая слушать дальше. – И Голем тоже заметил: он пытался недавно что-то сделать. Только, кажется, у него не очень-то получилось. И вряд ли стоит сообщать ему о неудаче.

Харрана с неохотой кивнула.

– Не позволяйте Абсхар Дамару использовать силу. Это сокращает его время.

– Есть ли для него надежда? – решился спросить Деян. – Выжить и восстановить свое могущество.

– Пока человек жив, надежда есть всегда, – произнесла она с едва слышным вздохом. – Вот только остается ли он еще человеком?

– Большой мир теснее, чем мне казалось, – сказал Деян, подумав, что вряд ли капитан успел поделиться с ней новостью. – Голем убил того, кто когда-то изуродовал ваше лицо.

Пальцы ее дрогнули.

– Хорошая весть! – В ее голосе прозвучало такое торжество, что Деян удивился – чем же она все-таки обязана Альбуту, что не перерезала ему горло во сне, едва узнала, кто он такой. – Признаюсь, господин Химжич: в первые мгновения Абсхар Дамар показался мне ушлым негодяем той же породы, что и мой муж. Но это суждение оказалось поверхностным… – Харрана покачала головой. – Плох он или хорош, он – Хранитель Мира, Абсхар Дамар. И он несет в мир правосудие.

– Особенно когда напивается до полусмерти и сношает перепуганных девок прямо на столе, – не удержался Деян.

Харрана засмеялась:

– Наверняка вам нелегко с ним, господин Химжич. Но и ему с вами не проще.

– Думаете?

– Спасибо вам. Берегите его и себя. – Она улыбнулась с непривычной теплотой. – Какие бы причины вами ни двигали, вы сделали правильный выбор.

– Я не…

– Не отговаривайтесь обстоятельствами и капризами Абсхар Дамара, – мягко перебила она. – То, что вы еще здесь, – это ваш выбор, и только.

От искушения продолжить спор Деяна избавило возвращение «Абсхар Дамара» и капитана.

Получасом позже, следом за Големом шагая к городским воротам и ведя в поводу вертлявую кобылку, он думал, что Харрана, вероятно, права, – и эта мысль не доставляла ему никакого удовольствия.

– VI –

Людская река за два дня иссякла; теперь о ней напоминал только разбитый большак, сделавшийся после дождей едва проходимым.

– Бергичевцы где-то впереди заняли дорогу, – сказал Валиш, тощий и высокий солдат, на котором мундир болтался, как рванина на пугале. – Но сами не идут, хитрецы. Выжидают.

Капитан Альбут, после свадьбы почти не раскрывавший рта, согласно кивнул.

Сапоги вязли в грязи, лошади постоянно оскальзывались. Когда через версту с большака свернули на перекрестную дорогу поменьше, путь стал еще тяжелее; но Деян был рад – тут они хотя бы не были совсем одни и за несколько верст повстречали аж два армейских обоза: один попутный, другой встречный с какими-то бумагами.

Продвигались то верхом, то пешком, там, где дорога становилась так плоха, что лошади могли переломать ноги, а всадники – шеи; с седла не слезал только Голем, быстро вымотавшийся настолько, что едва мог стоять; Альбут и Валиш по очереди проводили его коня через хляби.

Дело шло медленно, и все же за полдня они покрыли неплохое расстояние, хоть и меньшее, чем Альбут рассчитывал; но затем ехать стало невозможно. Небо затянуло тучами; видимость испортилась, а от накрапывавшего дождя дорога сделалась совсем скользкой.

– Дальше нельзя, Ранко. – Деян, к этому часу уже совершенно измученный и ходьбой, и ездой, с трудом догнал его. – Не сегодня. Вы, может, и проедете, но мы – нет. – Взглядом он указал на Голема, бессильно уткнувшегося лицом в лошадиную гриву, и громко добавил:

– Я человек непривычный; еще верста – и просто с ног свалюсь.

Альбут, поглядев на них обоих, только вздохнул и послал солдат вперед – разбивать лагерь.

Добравшись до выбранного ими места, Деян впервые в полной мере оценил удобство путешествия с бывшей епископской охраной, привыкшей заботиться о «господах»: на поляне уже трещал костер и рядом, между двумя раскидистыми деревьями, был натянут полог из плотной ткани, а земля под ним выстлана ветками. Вместе с капитаном Деян довел теряющего сознание чародея до лежанки и дал тому порцию оставленного Харраной лекарства.

Удостоверившись, что все в порядке, Альбут ушел к своим людям, занятым лошадьми.

– Нужно в чем-нибудь помочь? – окликнул его Деян, но тот отрицательно мотнул головой.

Голем, поворочавшись недолго и прохрипев пару забористых проклятий, забылся глубоким сном. Не зная, куда еще себя деть, Деян сел рядом: под пологом хотя бы не лило за шиворот.

Так, набросив на плечи одеяло, он и уснул, и не проснулся даже, когда один из солдат принес охапку веток и для него; не проснулся и потом, когда стали делить хлеб и копченую рыбу, неохотно врученную им в дорогу Лэшвортом.

Жар от костра обдавал лицо. Он спал, и ему снилась Орыжь: объятые пламенем дома и жгучий дым, призрачные, едва различимые в сизых клубах фигурки людей, безмолвно и бездеятельно наблюдающих за пожаром.

– VII –

Привело его в чувство только несколько сильных толчков.

– Ты стонал и метался, будто тебя живьем жгут, – сказал Голем. – Я решил – лучше тебя разбудить.

Уже стояла глубокая ночь; на костровище тлели одни угли.

– Я думал, если жгут, орут во всю глотку, – сказал Деян. – Рибен, а бывают… как это правильно назвать… вещие сны? О прошлом или о будущем?

– Существуют, и те, и другие; но нечасто, и они всегда неполны и неточны. – Голем вернулся обратно к тлеющим углям и сел на землю, скрестив ноги. – Что тебе примерещилось? Что-то дурное дома?

– Да. Не первый уже раз, – сказал Деян. Он все еще не мог восстановить дыхание после кошмара; фигуры двух часовых на другом конце поляны напоминали ему призраков. По привычке он огляделся, выискивая взглядом Джибанда, – и только тогда вспомнил, что великана больше с ними нет.

– Просто ты много беспокоишься о доме, вот он тебе и снится, – сказал Голем. Кончилось действие лекарства, и его, как обычно, мучила бессонница.

– А какие мороки не дают спать тебе? – спросил Деян.