Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна - Страница 46

Чего он добивается, помимо поимки убийцы и пристраивания некондиционной жрицы?

Чего на самом деле хочет?

Не понимаю.

Может, и сам он этого ещё не осознаёт?

От всех этих мыслей в голове нарастает противная ноющая боль. И я сосредотачиваюсь на необходимости отмыть запах своего желания.

Ариан поджидает на кухне, тронутой рыжеватыми отблесками заходящего солнца. Значит, в Лунном мире наступает утро. Пока смотрю на окно, Ариан наливает вторую чашку чая и достаёт из холодильника бутерброды с рыбой, перехваченные прозрачной плёнкой.

В доме, кстати, очень чисто. Порядок восстановлен, и от этого как-то неприятно: значит, никакие инстинкты больше не заставляют его трепетно охранять территорию? Всё прошло?

Тоска сжимает сердце так, что трудно дышать. Тряхнув влажными волосами, прохожу к столу и сажусь напротив бутербродов. Ариан прислоняется к тумбе возле плиты и, попивая чай, разглядывает меня. Вздрагивающие ноздри выдают его попытки принюхаться. Но я мылась хорошо, да и у рыбы приятный и достаточно интенсивный запах.

Ем. Даже не давлюсь под изучающим взглядом.

— Ещё одна стая отказалась от смотрин, — ровно сообщает Ариан.

Дожевав и проглотив кусочек, отзываюсь:

— Мало ты их напугал.

Его звонкая усмешка. И волна мурашек по моей коже. Пока смотрю на тарелку, Ариан пускается в обход стола. Наклоняется, вдыхая запах у моего плеча, задевает пряди волос, перемещается за спиной, продолжает идти вдоль стола, пока не оказывается на прежнем месте.

Молчит. И это нервирует.

— Какие планы? — Отпиваю чай, чтобы согреть горло, сдавленное волной непонятных эмоций.

— Отправиться к следующему кандидату.

— Мм. — Пожимаю плечами. — Надеюсь, они не буйные.

— О, эти точно не буйные.

— И надеюсь, кандидат у них достойный. А то как-то плоховато у вас с интересными мужчинами. Так пройдут все смотрины, а выбрать будет не из кого.

Ариан приподнимает брови. Взгляд такой… нечитаемый.

Куда-то не туда разговор идёт. Вздохнув, спрашиваю:

— Есть подвижки с расследованием взрыва?

— Нет, всё глухо.

— А компенсацию хозяйке квартиры выплатят? — гляжу на Ариана исподлобья. — Она так дёшево её сдавала, и такая «награда» за доброту…

— Она так дёшево сдавала не столько из-за доброты, сколько из-за соседки, доводившей всех квартиросъёмщиков до истерики.

— Аа, — тяну я. — Антонина Петровна, наверное, может. Хотя меня она не слишком доставала.

— У неё сын с женой съехали на другой конец города, приходится разрываться на два фронта.

Такая осведомлённость удивляет. Задумчиво глядя на бутерброд — съесть или фигуру поберечь? — интересуюсь:

— Откуда такие сведения?

— Тамара, это был не бытовой взрыв в многоквартирном доме, там всех до десятого колена проверили. И тебя тоже. — Вздыхает. — Но не переживай, обвинений тебе не предъявят.

— Очень на это надеюсь. — Всё же стягиваю с тарелки бутерброд. — А то накроются медным тазом все мои сопровождения будущего дорого мохнатого супруга и родственников в другие страны.

У Ариана дёргается глаз. Невольно улыбаюсь. Оно, конечно, не смешно, но улыбку вызывает. Не прошли у него желания, и мой в высшей степени непристойный, но такой горячий сон ещё имеет возможность осуществиться. Щёки согревает прилившая кровь, вдоль позвоночника скользит жар…

— Думаю, перед поездкой тебе надо помыться ещё раз. — Звонко поставив чашку на столешницу, Ариан покидает кухню.

А приятно его дразнить. Но ведь подобные игры не в моём характере!

Похоже, я меняюсь…

На этот раз поездка тоже долгая, до глубокой темноты. Но дороги нормальные, так что всё в порядке. Если не считать хронически мрачного Ариана. Такой у него взгляд, так заострились от напряжения скулы, что на месте оборотней я бы разбегалась.

Вскоре мы выезжаем на асфальтированную дорогу. Она прорезает поля, перелески — и обрывается в просторном поле. Будто там дальше невидимый полигон или корабль инопланетян, хотя понятно, что всё объясняется проще: в Лунном мире тут начинается город.

Такие объяснения кажутся теперь простыми — удивительно!

Припарковавшись на обочине, Ариан вновь галантно помогает мне выбраться из высоченного джипа, отводит на дорогу. До её конца — шагов тридцать, не больше. Конусы жёлтого света фар утопают во тьме.

Снова Ариан возвращается к машине, чтобы снять хламиду, выключить фары. Темнота опускается непроглядным пологом. Сквозь трели и стрекот слышен цокот когтей по асфальту. Притрусив ко мне, Ариан касается боком длинного подола «монашеского» платья.

— Ну что, перемещай нас, жрица.

Как-то нервно, хотя во дворе у Ариана переместиться получилось.

— Ты справишься, — снова ободряет он.

Понимаю, что из-за мандража не дышу. Выдыхаю. Снова вдыхаю.

Закрыв глаза, представляю огромную луну, вечно тёмное небо… тут и там, там и тут… Шагаю туда. Трели птиц и насекомых стихают, зато появляются голоса.

Мы стоим на площади, окружённой цилиндрическими белыми домами с крышами-полусферами из соединённых перемычками стёкол. Нет ни одного фонаря, свет только лунный, очень яркий, усиленный белизной стен. Резкие-резкие тени, из-за которых трава на газонах и кусты в садах кажутся чёрными.

Несколько десятков белоснежных волков застывают на середине движения. Вопросительно смотрят на нас, посверкивают глазами. Некоторые продолжают путь, а некоторые так и стоят, разглядывая меня.

На близлежащих улицах нет ни одного оборотня в человеческом виде. Сквозь натянутые в дверных проёмах шторы высовываются морды. Тоже смотрят.

А я смотрю на Ариана. Он в облике серого волка. Велислава права: чёрный эффектнее. Особенно на фоне стольких белоснежных красавцев.

Прохладный ветер налетает на нас, взъерошивает шкуры, дёргает подол и мои волосы. Зябко поведя плечами, обхватываю себя руками.

— Ну что, жрицу кто-нибудь встречать будет? — рычит Ариан. — Или нам можно уходить?

Всё познаётся в сравнении. Стая Златомира казалась чопорной? Это было до знакомства со стаей Свэла. Как правильно охарактеризовала их Катя, они больше похожи на сборище белобрысых ледышек.

Сходство усиливают дома, формой напоминающие жилища эскимосов, только более крупные и со стеклянными крышами. Сейчас мы в одном из таких. Искусственных светильников нет, только холодное сияние луны, разломленное на куски переплётами.

В центре — стол-круг, вместо стульев — шкуры.

Катя сидит слева напротив меня рядом со своим мохнатым женихом и дует губы. Она единственная, кроме меня и моего потенциального жениха, находится в человеческом облике. У нас, двуногих, плоские тарелки, вилки и ножи. Остальные сорок семь гостей званого обеда — белоснежные волки. И серый Ариан возле меня. Он ест рубленое варёное мясо из миски.

Это первый раз, когда Ариан выглядит менее привлекательно, чем жених: на носу волокна мяса, капает слюна. Хруст и причавкивание такое, что об аппетите можно забыть. Впрочем, он ничем не отличается от остальных.

Снова поднимаю взгляд на жениха. Ламонт — один из тех парней, что отбил меня у Тэмира и Златомира. Белокурый, темнобровый, накачанный. Красивый чувственной красотой, но сдержанный, как статуя. У него потрясающий цвет глаз — словно драгоценные изумруды, подсвечиваемые звериными зрачками. Ради меня он принял человеческий облик и надел узкие чёрные кожаные штаны, что сделало его похожим на рок-звезду.

Ещё одно отличие этой стаи от стаи Златомира — отсутствие рекламы. Никаких «наша стая лучшая, самая-самая», но то, с каким царским достоинством держится каждый встреченный представитель стаи, говорит об их высоком о себе мнении лучше всяких слов.

Только вот во время еды они чавкают, как и всякая собака. Хорошо хоть воду не лакают, а всасывают, но и в этом случае звуки те ещё. Даже Катя на каждый слишком громкий звук закатывает глаза. Заметив это, Ламонт улыбается, и в глазах мерцают весёлые искорки. Он мне подмигивает. Ариан прекращает есть. Выпрямляется, мохнатость ревнивая, и облизывается.