Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна - Страница 109

Прохожие засматриваются и на него, и на меня. Но стоит Дьаару глянуть на слишком пялящихся мужчин, как они чуть не спотыкаются, обходят нас стороной.

— Забавно ты с ними управляешься, — усмехаюсь после очередного побега любителя поглазеть.

— Они чувствуют мою звериную натуру. Это странно: у нас считается, что люди утратили дар видеть даже свою сущность, не то что чужую.

Неловко ставлю ногу, и лодыжка стреляет болью. Дьаар подхватывает меня молниеносно, и я утыкаюсь в его грудь, сдерживая стон.

— Ты в порядке? — спрашивает он в макушку.

— Ногу немного больно, но это пустяк. Хотя вряд ли смогу идти.

— Это не проблема, ты лёгкая, как пушинка. Где живёшь?

И меня посещает дерзейшая мысль: а донесёт он до гостиницы? Это ведь пара километров… Коварно улыбаясь в ключицу Дьаара, начинаю объяснять маршрут.

Дьаар лошадь, а не волк: доносит, не запыхавшись. Кажется, у него ни капельки пота не выделяется. Это вообще как? Я не настолько пушинка. И получается, если они такие сильные… да женихи могли меня по городу до полусмерти уходить!

Изумлённо разглядываю поставившего меня на крыльцо Дьаара. Он усмехается:

— Впечатлил?

— Даа, — тяну я. — Это действительно мощно.

Касаюсь его лба, пробираюсь пальцами за воротник рубашки, ныряю под мышки и ощупываю спину под пиджаком: сухо. Ни капли пота. Снова заглядываю в лицо.

— Сильнее меня только отец, но когда его время придёт, и мы с братьями сойдёмся на арене, чтобы определить следующего вожака, не будет иметь значения, к какой линии наследия я принадлежу. Будет важна только сила, и её у меня достаточно. — Дьаар притискивает меня к себе, и дыхание перехватывает. Я точно пойманная бабочка. — Прекрасная жрица…

Он очерчивает мои губы пальцем. Резко меня наклоняет, заставляя судорожно вдохнуть, и припечатывает вдох поцелуем. Ласка губ и языка Дьаара подавляет, каждое движение, пока он выпрямляет меня, полно желанием подчинить, завладеть, навсегда сделать своей. И от этого жутко, но где-то внутри — тревожно-приятно. С ним не придётся думать, не придётся решать, он будет стеной и опорой, он навсегда определит, как мне жить…

И это ощущение, этот прочувствованный посыл вынуждает задуматься: а чего я хочу от брака? Чувство защищённости и детей — это да, но что помимо этого?

В номере, свернувшись калачиком, касаясь припухших от яростного поцелуя губ, я снова пытаюсь понять, кто станет лучшим мужем. Но даже когда лиловый свет заката проползает сквозь щель между штор, я не знаю ответа на этот вопрос.

По-прежнему не знаю.

Просыпаюсь я раньше, чем надо для сбора на свидание. Последнее свидание, после которого ждёт сражение на арене.

От нечего делать включаю новости, но Сумеречный мир не радует: преступления, политические дрязги, мрак-мрак-мрак… И даже на супер-пупер кабельных каналах посмотреть нечего: фильмы все не сначала, и не понять причин их беготни, слёз и смеха.

Отбросив пульт, наблюдаю в окно, как на город опускаются сумерки, а он в отместку им зажигает огни.

— Не спишь? — уточняет Ксант.

Вздрогнув, оборачиваюсь: он стоит, склонив голову набок и сунув руки в карманы.

— Разве не заметно? — сипло отзываюсь я.

— Ты не двигалась, не моргала и не заметила, как я подошёл. Это очень похоже на сон с открытыми глазами.

— Я просто думала… Как считаешь, кого мне выбрать?

Ксант усмехается и качает головой:

— Это, красавица, ты должна решить сама. А то не срастётся с мужем, и я виноват останусь.

— Но я не знаю, кого выбрать, — в голосе прорываются слёзы.

— Мысленно выбери любого и прислушайся к себе. Если понравится без возражений, его и хватай. А если что-то не то, выбирай следующего. И так пока женихи не кончатся.

— Ты так же себе женщину искал?

Снова усмехнувшись, Ксант разворачивается к двери:

— Собирайся, девочки ждут свою любимую куколку.

А я думала, он посоветует Ариана…

Маленькое чёрное платье, чулки с кружевами, манто из чернобурки, ожерелье и серьги с жемчужинами, словно маленькие луны… какое это имеет отношение к Лерму и его стае? Какая-то дисгармония в этом наряде, в отличие от чутко подобранных к женихам предыдущих.

Но отражение шикарное. Главная по красоте с умилённым выражением поправляет петельку волос в коконе.

— Прелесть ты наша, как жаль, что у тебя так мало женихов.

Да мне и столько много.

— Спасибо, — привычно благодарю я отражения девушек, и меня выводят на крыльцо.

Ариан отталкивается от белого кабриолета и идёт навстречу. Колени дрожат, дрожь пробегает по всему телу. Улыбаясь, я вкладываю руку в ладонь Ариана. Он целует кончики пальцев, обхватывает меня за талию и ведёт за собой.

Глава 41

— Но… — шепчу я, мелко переступая на шпильках, — Лерм…

— Решил, что ему ничего не светит, и отказался. Но ты уже такая нарядная и столик заказан, зачем усилиям пропадать. Ты ведь не против? — последнее он спрашивает практически в ухо, и я задыхаюсь от волнения.

— Не против, — голос дрожит, — конечно, не против. Очень даже за, было бы жаль, если бы меня столько красили и наряжали напрасно.

Великолепное он придумал оправдание для нашего свидания.

— Вот и я о том же. — Практически прижимая меня к роскошной машине, Ариан отворяет дверцу пассажирского сидения.

Меня лихорадит, и не знаю, что сказать.

Ариан рулит молча. Смотрит больше на меня, чем на дорогу, а я даже замечания сделать не могу: задыхаюсь при попытке что-то сказать, сладко задыхаюсь — от бурных, трепетных эмоций.

Я ведь соскучилась. За эти несколько дней я дико соскучилась.

Опираясь на ладонь Ариана, выхожу из кабриолета. Опьянённая его близостью, под восторженный лепет хостеса поднимаюсь по мраморной лестнице, даже забываю оглядеть зал. Ариан усаживает меня на привычное место и, не отпуская моей руки, обходит столик — сесть рядом. Просто смотрит, а в голове всё путается.

— Как провела время? — Ариан нежно-нежно поглаживает мою руку, согревает её в ладонях.

— Нормально… в смысле, хорошо… э…

Ариан хмуро косится в сторону, и я тоже оглядываюсь: на этот раз Михаил один, если не считать бутылку вина. Он пьёт, пристально глядя на нас поверх бокала.

— Тебе мешает? Вывести? — мягко спрашивает Ариан.

— Да ну его.

Знакомая улыбка Ариана одним уголком губ освещает лицо, в глаза приливает чуточку веселья, и лишь теперь я понимаю, как много грусти таится в их тьме.

Он целует мои пальцы, тыльную сторону ладони, надолго прижимается губами к запястью, будто прислушивается к безумно частящему пульсу. Выпрямляется, снова заглядывает в лицо.

— Ну как тебе свидания? Всё ли организовано на сумеречный манер?

— Да, бесспорно, всё получилось…

Михаил возникает тёнью на границе суженного до Ариана поля зрения.

— Шлюха, по рукам пош… — шипение Михаила заканчивается вскриком.

Я не улавливаю, как Ариан вскакивает и обходит столик, только результат: Михаил с заломленной рукой согнут почти до пола, и бледное от гнева лицо Ариана с ходящими желваками.

Схватив Михаила за шкирку, Ариан тащит его через зал в противоположную лестнице сторону. Пинком открывает дверь в стене и утаскивает вопящего Михаила. Крики отдаются эхом, посетители переглядываются. Даже официанты в растерянности, и я глупо хлопаю ресницами.

Придерживая манто, срываюсь с места. Запнувшись на высоких каблуках, едва удерживаюсь за чей-то стул. Выровнявшись, бросаюсь дальше. При спуске по тёмной лестнице приходится держаться за стену.

Внизу кричат. Под дружный цокот каблуков пробегаю коридор и выскакиваю на задний двор ресторана. Одного яркого фонаря хватает, чтобы охватить взглядом всю картину: Михаил, завывая, уползает от медленно идущего следом и пинающего его Ариана.

— Что ты сказал? Попробуешь повторить?