Выйти замуж за Уинтерборна (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 45

Неудивительно, что Рис его ненавидел.

– Мне жаль, – тихо сказала она.

– Почему? Ты здесь не причём.

– Мне просто... жаль.

Она почувствовала, как он напряжённо вздохнул, и её оцепенение смыла волна сострадания и нежности. Хелен безумно хотелось его утешить, утолить боль прошлого и ту, что ожидала впереди.

Огонь в камине потух, только красные угольки светились в ворохе залы, излучая тусклый, неясный блеск. Основное тепло исходило от большого, мускулистого тела рядом с ней. Она проложила путь вдоль его тела поцелуями и ласками рук. Рис лежал неподвижно, явно заинтригованный тем, что она намеревается делать дальше. Когда Хелен провела губами по его упругому прессу, он невольно сжался. Добравшись до его паха, она вдохнула интимный, мускусный аромат, он был немного терпким, и напомнил ей о плакучей берёзе и о сладости летнего луга. Коснувшись его плоти, она услышала тихое восклицание, и не выпускала её из рук, пока та не набухла.

Рис выдохнул какие-то умоляющие и подбадривающие слова. Наверное, он не осознавал этого, но они были произнесены на валлийском, и она даже не надеялась их понять, но они прозвучали так безмерно благодарно, что Хелен наклонилась и поцеловала его так же, как сделала это немногим раньше. Его бёдра непроизвольно дёрнулись, и он застонал, будто от боли. Хелен замешкалась. Трясущейся рукой он погладил её волосы, что, казалось, было одновременно мольбой и благословением. Осмелев, она обхватила его достоинство губами и медленно двинулась вверх по его длине, ощущая солоноватый привкус. Рис напрягся, словно под пытками и ахнул, когда она повторила действо.

В следующий момент он перекатил Хелен набок, устроившись сзади, словно они были парой ложек. Его мускулистая рука обхватила её колено и приподняла вверх, она насторожилась, с удивлением почувствовав, что он входит в неё. Рис целовал её шею и бормотал слова на валлийском, лаская слух. Его рот отыскал уязвимое местечко у неё за ушком, зная, что это было особенно чувствительным местом. Хелен бессильно расслабилась, когда он расположился по центру сзади неё и уверено вонзился внутрь, проникновение под таким углом дразнило новые потаённые места. Положив её ногу поверх своей, он скользнул рукой между бёдер Хелен.

Издавая стоны, она поддалась заданному им ритму, её повсюду окружала его мощь, его жизненная сила утопала глубоко внутри неё. Толчки становились всё настойчивее, обостряя ощущения до невиданных высот, казалось, удовольствие настигло её со всех сторон. На Хелен обрушился обжигающий прилив, а затем ещё один, мощнее предыдущего. Она повернула голову и вцепилась зубами в его крепкую, мускулистую руку, пытаясь заглушить крики. Её шею опалило его быстрое дыхание, и она почувствовала его зубы и щетину на своей нежной коже. Судорожно извиваясь, она заставила свои бёдра опускаться навстречу ему, вбирая всю его длину, и он излился внутри неё с яростным стоном, оставаясь глубоко в ней.

Они застыли, медленно расслабляясь. Когда Хелен наконец смогла пошевелиться, она опустила ногу на кровать. Её тело обмякло и отяжелело, переполненное удовольствием. Глубоко внутри неё, где всё ещё оставался Рис, она чувствовала настойчивые удары пульса и не могла сказать наверняка, чей он был.

Его рука легко прошлась по её телу, лаская бедро и талию. Хелен затрепетала, когда он нежно прикусил мочку её уха. Он приподнял ноги, и волоски на них приятно оцарапали её кожу.

– Ты забыл говорить на английском, – лениво сказала она, через мгновение. – В процессе.

Его губы играли с её ухом.

– Ты совсем свела меня с ума, я бы не смог сказать тебе и собственного имени.

– Ты не думаешь, что нас мог кто-нибудь услышать?

– Подозреваю, что неспроста мне дали комнату вдали от спален членов семьи.

– Возможно, они боялись твоего храпа, – беспечно предложила она и замолчала. – А ты храпишь?

– Не думаю. Ты мне и расскажешь.

Хелен уютнее устроилась в его объятиях. Вздохнув, она сказала:

– Нельзя, чтобы меня обнаружили горничные, когда придут утром разжигать камин. Мне следует вернуться в свою комнату.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Нет, останься, – его руки крепче сжали Хелен. – Я рано разбужу тебя. Никогда не просыпаюсь позже рассвета.

– Никогда? Почему?

Прижимаясь губами к её шее, он улыбнулся.

– Это из-за того, что меня растили сыном бакалейщика. Мой день начинался с первыми лучами солнца, я доставлял коробки с заказами семьям по соседству. Если я был достаточно быстр, то мог передохнуть пять минут и сыграть с друзьями в стеклянные шарики, перед тем как отправиться обратно в магазин. – Он усмехнулся. – Каждый раз, когда мать слышала звон этих шариков в моём кармане, она их забирала и давала мне затрещину по голове. "Для игры нет времени, когда дел невпроворот", – говорила она. Так что я начал их заматывать в носовой платок, чтобы их было не слышно.

Хелен представила, как нескладный мальчик спешит по своим утренним заданиям с запретными шариками, спрятанными в кармане. В её груди расцвело безмерное счастье, которое почти граничило с болью.

Она любила его. Любила мальчика, которым он когда-то был, и мужчину, которым он стал сейчас. Она любила его внешность, запах и вкус, очарование грубого акцента, болезненную гордость и непоколебимую силу воли, благодаря которой он поднялся до таких высот в своей жизни, и ещё тысячи других качеств, которые делали его таким выдающимся. Развернувшись в его объятьях, Хелен прижалась к нему так крепко, как только могла, и нехотя провалилась в беспокойный сон. 

Глава 19

– На подъездной аллее показалась карета, – сказала Кассандра, стоя на коленях на кушетке и пристально вглядываясь сквозь окно приёмной. – Они практически подъехали к дому.

Обязанность забрать со станции Альтон леди Бервик и её горничную, и доставить в Приорат Эверсби, досталась Уэсту.

– О боже, – пробормотала Кэтлин, прикладывая руки к груди, будто пытаясь успокоить вырывающееся из груди сердце.

Она была напряжена и рассеяна всё утро, переходя из комнаты в комнату и проверяя, чтобы всё было идеально. Цветочные композиции были тщательно  осмотрены и избавлены от поникших растений. Ковры нещадно выбиты и вычищены, серебро и стекло отполировали мягким льном, а во все канделябры вставлены новые восковые свечи. Все серванты были уставлены мисками со свежими фруктами, а бутылки с охлаждённым шампанским и содовой водой расставлены в урны со льдом.

– Что ты так переживаешь за обстановку дома? – спросила Кассандра. – Леди Бервик уже бывала здесь однажды, когда ты вышла за Тео.

– Да, но в то время, я ни за что не была в ответе. А теперь живу здесь уже почти год, и если что-то не так, она будет знать, что это моя вина.

Непрерывно расхаживая по кругу, Кэтлин рассеянно проговаривала:

– Не забудьте сделать реверанс, когда прибудет леди Бервик. И не спрашивайте: "Как дела?", она этого не любит, просто скажите: "Добрый день", – она резко остановилась и безумным взглядом оглядела комнату. – А где собаки?

– В верхней гостиной, – ответила Пандора. – Хочешь, чтобы их привели сюда?

– Нет, Господи боже, леди Бервик не позволяет собакам находиться в приёмной. – Кэтлин застыла, ей в голову пришла неприятная мысль. – И ещё, ничего не рассказывайте о домашнем поросёнке, который жил здесь в прошлом году, – расхаживания возобновились. – Когда она задаст вопрос, старайтесь отвечать проще и не шутите. Она не любит остряков.

– Мы сделаем всё, что в наших силах, – сказала Пандора. – Но мы с Кассандрой ей уже не нравимся. После нашей встречи на свадьбе, я слышала, как она кому-то сказала, что мы ведём себя, как пара горных коз.

Кэтлин продолжила мерить комнату шагами.

– Я ей написала, что вы стали образованными и воспитанными молодыми леди.

– Ты солгала? – округлив глаза, удивилась Пандора.